Страница 28 из 32
Довольно часто, как мы заметили, консультируя корпоративную и договорную практику, инвесторы, а иногда и потенциальные партнеры мини-холдинга при прочих равных обстоятельствах предпочли бы иметь дело с компаниями партнерского типа.
Почему так происходит? Полагаем, инвесторы и бизнес-контрагенты интуитивно, а иногда и вполне рационально побаиваются «чудачеств» (по крайней мере, возможных) единственного бенефициара, ожидая, что его гипотетически «завышенная самооценка» распространится и на отношения с ними, ожидаемо осложнив их.
Что касается миноритарных инвесторов, то для них при принятии пресловутого инвестиционного решения серьезным «рекомендательным письмом» нередко служат отзывы коллег, имевших положительный опыт сотрудничества с соответствующим мажоритарием. Если же бенефициар мини-холдинга, заинтересованный в притоке «свежих денег» без неизбежных рисков общения с банками, никогда не имел малых соинвесторов, пребывая в гордом одиночестве, такие хвалебные реляции дать просто некому.
Единственный акционер компании принимает на себя серьезные юридические и финансовые риски, связанные с его монопольным положением в сфере стратегического управления и, как полагают многие юристы, кадровой политики и операционного руководства (даже если последнее формально осуществляет помянутый выше «чистый манагер»).
Так, согласно ч. 4 ст. 10 Закона о несостоятельности (банкротстве), «если должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, такие лица в случае недостаточности имущества должника несут субсидиарную ответственность по его обязательствам». В частности, пока не доказано иное, предполагается, что должник признан несостоятельным (банкротом) вследствие действий и (или) бездействия контролирующих должника лиц, если причинен вред имущественным правам кредиторов в результате совершения этим лицом или в пользу этого лица либо одобрения этим лицом одной или нескольких сделок должника. При этом ст. 2 указанного Закона дает следующее определение должника: лицо, имеющее либо имевшее в течение менее чем два года до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право давать обязательные для исполнения должником указания или возможность иным образом определять действия должника, в том числе путем принуждения руководителя или членов органов управления должника либо оказания определяющего влияния на руководителя или членов органов управления должника иным образом (в частности, контролирующим должника лицом могут быть признаны: члены ликвидационной комиссии; лицо, которое в силу полномочия, основанного на доверенности, нормативном правовом акте, специального полномочия могло совершать сделки от имени должника, лицо, которое имело право распоряжаться 50 % и более голосующих акций акционерного общества или более чем половиной долей уставного капитала общества с ограниченной (дополнительной) ответственностью, руководитель должника).
Согласно п. 3 ст. 53.1 ГК РФ «лицо, имеющее фактическую возможность определять действия юридического лица, в том числе возможность давать указания лицам, названным в пунктах 1 и 2 настоящей статьи, обязано действовать в интересах юридического лица разумно и добросовестно и несет ответственность за убытки, причиненные по его вине юридическому лицу».
Следственные органы все чаще рассматривают единственного участника как лицо, фактически принимавшее бизнес-решение, повлекшее серьезные нарушения.
Подведем некоторые итоги. Отечественная экономика отличается чрезвычайно высокой мерой концентрации собственности. В этом отношении внушительная корпоративно-управленческая востребованность модели «компании одного лица» – и как автономного образования, и как субхолдинга – вполне логична. Многих конструкторов систем руководства российскими компаниями в свете этой «модельной популярности» даже не смущает правовой запрет 100-процентной «дочке» иметь свою такую же «дочку» (см., в частности, п. 2 ст. 10 Закона об акционерных обществах): считается, что запрет легко преодолевается путем символического отчуждения одной акции «внучки» заведомо дружественному мажоритарию лицу[9].
Баланс «плюсов» и «минусов» модели мини-холдинга, на наш взгляд, – в пользу преимуществ, что отчасти демонстрирует и сравнение объемов подразделов вынесенной на суд уважаемого читателя главы. Вместе с тем в очередной раз стоит вспомнить: идеальных корпоративно-управленческих решений не бывает, все зависит от конкретного набора корпоративных обстоятельств и учета временного фактора (сегодня вполне приемлемо одно решение, завтра – совсем другое).
Глава 5
Новейшее рейдерство как зеркало особенностей российского бизнеса
Переходя к рассмотрению заявленной темы, напомним читателю стихотворение великого русского поэта:
Вводные пояснения
Первое. Тема рейдерства обрела в последнее время идеологический оттенок. Так, некие представители политического бомонда с явным раздражением отзываются о тех, кто пытается с этой проблемой ныне разбираться. Исключение такие господа делают лишь для историков, прежде всего тех, кто изучает историю права и экономики. В отечественном настоящем, видите ли, никакого рейдерства нет: оно побеждено полностью и окончательно. Состоялось, напоминают они, несколько серьезных корректив отечественного законодательства, которые рейдерство 90-х – начала «нулевых» годов искоренили как класс. Конечно, говорят они далее, «бандиты разных мастей», в частности, посягающие на чужой бизнес, остаются. Однако с ними эффектно и эффективно разбираются правоохранители. Как и с воришками из банкоматов и угонщиками машин. Это – не рейдерство! И нечего-де людям голову морочить…
В число скромных задач автора настоящей работы ни в коем случае не входит оппонирование поклонникам означенного подхода. Во-первых, потому что (мотивов толерантности в гражданском обществе ведь никто не отменял, не так ли?) такое мнение имеет право на существование и при этом заслуживает самого внимательного к себе отношения, причем во всех возможных аспектах. Во-вторых, потому что автор не просто не политолог, он откровенно слаб в политическом анализе, что охотно и безоговорочно признает. А посему предлагает со всеми упомянутыми «возможными аспектами» разбираться уважаемым политикам, профессионалам новейшей истории и политологам.
Нас, подчеркнем особо, интересует сугубо ограниченный, по сути технократический срез, а именно экономико-инвестиционный и юридический аспекты темы в их органичной связи, в какие бы слова и обороты соответствующая совокупность вопросов не «обряжалась»… А вот в то, что проблема в прикладном плане тут все-таки есть и при этом весьма актуальна, попробуем ниже показать предметно.
Второе. Не менее нервную реакцию провоцирует любое упоминание конкретных лиц, причем не только физических, но и юридических, в контексте рейдерства. Что, согласимся в данном случае, по-человечески, а равно и в юридико-репутационном плане понятно и логично. В указанной связи злободневной представляется следующая оговорка. Выносимые на суд уважаемого читателя суждения являют собой некий продукт эмпирики и обобщений – опять-таки скромных экспертных наблюдений и ощущений автора настоящей работы, категорически не претендующих не только на роль истины в последней инстанции, но и на приближение к статическим и научным критериям достоверности. Потому и материал подготовлен по сути как экспертно-публицистический.
9
Странно, кстати, что, насколько мы можем судить, никто не попытался признать в судебном порядке эту конструкцию противоречащей требованиям ст. 10 ГК РФ в ее недавно обновленной редакции.