Во имя Абартона

- Возьми меня!

- Только не говори, что ты любительница поболтать в постели, - пробормотал Эншо, поразительно способный строить такие длинные, связные, мать твою, саркастичные фразы.

- Сейчас! - взвыла Мэб, извиваясь, пытаясь освободиться, перехватить инициативу. Повалить его на пол, самой оседлать, самой взять то, что нужно.

Эншо чертыхнулся сквозь зубы, подхватил ее ногу под колено и вошел одним резким, грубым движением, не заботясь ни об удобстве, ни о своей любовнице, ни о каких-либо последствиях. Мэб вскрикнула, испытывая при этом грубом, почти жестоком проникновении одновременно и боль, и восторг.

Эншо быстро нашел нужный ритм, а может, во всем было виновато проклятое зелье. Он выпустил руки Мэб, и та вцепилась ими намертво в воротник пиджака, пальцами ощущая тонкий кожаный кант отделки. Сам Эншо подхватил ее под ягодицы, сжимая, тиская, принося дополнительную сладкую боль. Каждым новым, грубым, лишенным чего-либо человеческого выпадом он вжимал ее в стенные панели, а Мэб всхлипывала от наслаждения. Все плыло перед глазами, не осталось ни мыслей, ни иных чувств, кроме темного, чарами навеянного восторга.

Все кончилось быстро, вспышкой, невиданным прежде оргазмом, от которого на долю секунды, кажется, Мэб оглохла и ослепла, и провалилась в бесконечную черноту. Все прочее, происходящее в реальном мире, было сейчас бесплотно и неважно, даже то, что Эншо кончил в нее. Потом, все потом, все станет важным когда-нибудь еще.

Сознание вернулось урывками, и сразу же на Мэб нахлынула реальность, холодная, темная и страшная.

Она полулежит на полу, опираясь на стену, бесстыдно раскинув ноги, белеющие в полумраке. Как шлюха. Волны наслаждения, словно отголосок мощного землетрясения, все еще заставляют вибрировать ее мышцы. Нервы все еще натянуты рояльными струнами и гудят от легкого касания. Тело удовлетворено, изнежено, телу нужна сейчас хорошая ванна и мягкая постель. В остальном же… если бы можно было назвать это изнасилованием, Мэб бы определенно так и сделала. И сдала Эншо в полицию. Вот только… минуту назад она сама этого отчаянно хотела.

- Сидеть будем в одной камере, - хмыкнула темнота бархатистым голосом Эншо, от которого все еще мурашки бежали по коже.

- Вы мысли читаете? - хмуро поинтересовалась Мэб.

- Полагаю, думаем мы об одном и том же. Встать можете?

- Вы себе льстите, - ядовито фыркнула Мэб, попыталась подняться и обнаружила, что ноги ее не держат, а проклятые туфли на тонком, модном в столице каблучке, надетые чтобы произвести впечатление на Верне, разъезжаются на паркете. Мэб выругалась, грязно, употребив все ей известные слова.

Не говоря ни слова Эншо подошел, склонился к ней и легко подхватил на руки. Донеся до диванчика, залитого желтым светом уличного фонаря, испятнанного тенями деревьев, Эншо усадил ее, укрыл голые, также испятнанные тенями ноги своей мантией и сам устало опустился на стул. Мэб сидела прямо, боясь опять утратить контроль над собой и над ситуацией. Минут, должно быть, десять они молчали, совершенно одинаковыми взглядами изучая пол. Интересно, отвлеченно думала Мэб, разглядывая тени, а что это за дерево? Береза? Клен? Она совершенно не помнила, что же посадили под окнами в позапрошлом году.

- Полагаю, нам не стоит говорить ректору правду.

Мэб подняла голову. Эншо не смотрел на нее, куда больше его занимали все те же тени, удлиненные, ложащиеся на заваленный бумагами стол профессора Лазло.

- Наверное, - неохотно согласилась Мэб.

- Вы последствия понимаете?

Мэб прикусила губу.

- Это не просто афродизиак, - менторским тоном продолжил Эншо, точно разговаривал со своими студентами. - Не «Инкуб на час», превращающий вас в воющее от страсти животное. Это чары связи, леди Дерован.

- 1544 год, - тем же менторским тоном, у нее ведь тоже есть студенты, отозвалась Мэб, - изобретение Брайана Коули Уорста. Именно поэтому я пришла сюда, а не с Верне осталась. Профессор университета под чарами спит с попечителем. Воображаю завтрашние заголовки.

А не ради них ли это было затеяно? Мэб передернуло.

- Лично я бы предпочел этот вариант, - вздохнул Эншо. - Студенты, часы, дом, теперь еще и постель. Я с вами делю слишком многое.

- Вы мне тоже не нравитесь, - огрызнулась Мэб. Последние крохи вожделения ушли до поры, оставив ее уставшей, разбитой и очень злой. А еще — голодной.

- Идите домой, леди Дерован, - Эншо поднялся. - А я совру что-нибудь ректору. Умолчать об этой склянке в любом случае не удастся. Теперь в крови Верне и мальчиков ничего не найдут, но...Мы поговорим позже.

Прозвучало это зловеще.

* * *

По дороге к ректору — это два лестничных пролета и недлинный коридор, застеленный помпезным, алым с золотом ковром — Реджинальд завернул в уборную. Плеснул воды в лицо, а когда это не помогло, сунул голову под кран. Волосы повисли сосульками, вода стекала вниз, за шиворот, охлаждая разгоряченную кожу.

- Ну что, мальчик-грум? - мрачно поинтересовался Реджинальд у своего растерянного, встрепанного отражения. - Получил желаемое?

Получил. Ну, просто-таки исполнил мечту недоброй половины Эншо, Уиппетов, Мэсгревов и прочей шушеры с Этай-стрит. Трахнул знатную леди. Кстати, ничего особенного. Грязно, жарко, мучительно — до боли — хорошо, но в действительности-то это ничем не отличается от такого же грязного, жаркого, быстрого секса в подворотне с какой-нибудь Милли Смит.

Реджинальд потер лицо.

Нужно думать о хорошем. К примеру, о том, что это была леди Мэб Дерован, а не попечитель, или студенты. Чарам «Спящей красавицы» совершенно безразлично, между кем устанавливать связи. Чары, они вообще лишены условностей и предрассудков.

Кое-как вытерев волосы бумажными полотенцами, опасаясь сейчас лишний раз применять магию, Реджинальд бросил последний взгляд в зеркало и поспешил подняться и покончить с этим делом. Вон Грев еще был на своем рабочем месте, он часто засиживался допоздна. Перед ректором высилась внушительная стопка бумаг, еще одна такая скопилась на столике под окном в корзинке с биркой «Исходящие».

- Реджинальд? - заслышав шаги, ректор поднял голову и удивленно взглянул на вошедшего. - Что-то случилось?

Реджинальд откинул со лба все еще влажные волосы.

- Случилось, ректор.

- Садись. Выпьешь?

Реджинальд колебался минуту, а потом кивнул. Определенно, выпить не помешает, чтобы вралось поскладнее. А потом еще надраться на пути домой, потому что предстоит тягостный и неприятный разговор с леди Дерован.

- Итак? - спросил вон Грев, передавая стакан.

Реджинальд сделал пару глотков, а потом четко и по-существу пересказал произошедшее на лестнице. Вытащив бумажный кулек, развернул его и продемонстрировал осколки лабораторной склянки. Лишнего говорить не стал. Едва ли кто-то кроме него и леди Мэб узнал запах снадобья, описать же его почти невозможно.

- Что это было? - вон Грев тронул осторожно осколки.

- Не знаю, ректор.

- Надеюсь, это не связано с визитом Верне, - пробормотал ректор, возвращаясь в кресло. - Нам сейчас только скандала не хватает.

- А я надеюсь, что это не связано с Миро и его сегодняшней выходкой, - проворчал в ответ Реджинальд. - Не хотелось бы отчислять сына замминистра.

- Читал, читал эти опусы, - ухмыльнулся ректор, слегка повеселев. - Проверим, пожалуй, чем они там занимаются в своем клубе. И… объявлю-ка я обязательную универсиаду на это лето, а то наша молодежь обладает слишком большим количеством свободного времени.

- Но не профессура, - вздохнул Реджинальд.

- Бросьте, Реджи, - отмахнулся ректор снисходительно. - Вы все равно никуда не уезжаете.

В действительности этим летом Реджинальд планировал небольшую поездку, хотелось съездить к морю, отдохнуть немного от суеты, от слишком тесного соседства с Мэб Дерован, от забот. Но теперь это, конечно, невозможно в свете того, что соседство становится еще более тесным.