Месть ведьмака

Евгения ещё раз взглянула на портрет своего обидчика и отправилась на остановку. Она не испытывала сожаления по поводу смерти Павла. Дома она вспомнила, как в порыве гнева и отчаяния нацарапала на мыльной статуэтке его имя и сказала:

— Когда ты, мыльный Паша, полностью измылишься, то перестанет меня доставать и настоящий!

Она призадумалась и произнесла вслух:

— Чертовщина какая-то! Его гибель не может быть связана с тем, что мыло кончилось. Мало ли что я могла сказать в порыве гнева!

Остаток дня она решила потратить на отдых. Немного поспала, а потом зависла в Интернете.

На память пришли слова матери о том, что люди, имеющие дополнительные соски на теле, общаются на форуме. Ей захотелось узнать, о чём они пишут. Быстро нашла такой форум и начала читать переписку. Примерно в пятнадцатом сообщении прочла:

— Лишние соски на теле — это ведьмовские знаки. Чем больше их у ведьмы, тем большей силой она обладает. Думаю, что каждый из вас уже понял, что он необычный человек. Свои способности надо развивать.

— Час от часу не легче! — вздохнула Женя. — Та пожилая женщина перед университетом намекала на что-то похожее. Я, конечно, не поверила ей, но то, что и другие об этом пишут, настораживает.

Она вышла из Интернета и направилась в кухню выпить чаю. Проходя через гостиную, увидела сидящую в кресле бабушку. Её вязание и руки лежали на коленях. Сама она находилась, словно в ступоре. Не спала, а сидела с открытыми глазами. Женя приблизилась к ней. Вдруг ей в нос ударил сладковато-приторный тяжёлый запах.

— Смерть пришла! — вскрикнула Евгения неожиданно для самой себя, — это её запах.

В это мгновение прямо перед ней возник лёгкий ветерок и мгновенно унёс этот запах, а бабушка как-то странно поперхнулась, откашлялась, задышала и спросила:

— Что это со мной было?

Евгения наклонилась к ней.

— Что ты имеешь ввиду, бабуль?

— Ох, Женюшка! У меня сначала отказали руки. Потом я, словно заснула, но с открытыми глазами и ни одной мысли в голове не шевелилось. Так стало легко. А когда ты пришла и что-то сказала, я это видела, снова вернулась в своё обычное состояние.

— Не знаю, бабуль, может это твой мозг так сработал и решил дать тебе отдохнуть немного. Ты же совсем не жалеешь себя! Всё вяжешь и вяжешь!

Она пошла на кухню, включила чайник и повторила про себя:

— Смерть пришла. Откуда я знаю её запах и то, что это была именно она? Но это точно была она. Похоже, что это я её прогнала прочь своим появлением.

С тех пор прошла неделя. Женя вышла из квартиры на лестничную площадку и услышала какой-то гомон и возню этажом выше. Она не придала этому значения и спустилась вниз. Во дворе остановилась в ожидании своей подруги. Они собрались вместе пойти в университетскую библиотеку.

Поблизости стояли пожилые соседки и судачили.

— Сын не смог дозвониться к Василию, пришёл, открыл дверь своим ключом, а он сидит в кресле мёртвый, уже запах появился, — сообщила одна. — Телевизор работает. Как он не загорелся?

— А я смотрю, к нему полиция приехала и скорая помощь одновременно? — подключилась вторая. — Лёгкая смерть, раз — и нет тебя. Не мучился.

— Сын сказал, что он примерно неделю тому назад умер, судя по запаху и признакам разложения, — уточнила первая.

Минуты через две входная дверь подъезда открылась, а из неё четыре человека в халатах, масках и резиновых перчатках с трудом вынесли в чёрном пластиковом мешке труп человека. Тошнотворный запах мгновенно наполнил воздух вокруг.

Без тени сомнения Женя подумала:

— Вот к кому я прогнала смерть от тебя, бабушка! Я узнала её по запаху, и она улетела к нашему соседу.

* * *

Это сейчас Евгения с мамой и бабушкой живёт в московской, трёхкомнатной квартире на третьем этаже кирпичной пятиэтажки. А в её младенчестве все они обитали в добротном частном доме в подмосковном городе. Но однажды бабушка, подсчитав все свои денежки, накопленные на старость, дождалась с работы дочь, покормила её вкусным ужином и начала свою, хорошо подготовленную речь:

— Я, Аннушка, давно наблюдаю за своей внучкой. Растёт она ладненькой, умной. Ей развиваться надо, учиться в хорошей школе, а потом — и в институте.

— Это ты к чему завела такой разговор? — не поняла та.

— А к тому, что переезжать нам надо в Москву.

— У-у-у! — протянула дочь, — какие у тебя далеко идущие планы! Я, мама, давно мечтаю жить в столице. Но там даже хрущёвки пятиэтажные стоят очень больших денег. Нам там жильё не по карману.

Она поднялась с места и, не желая продолжать бессмысленный разговор, направилась в свою комнату. Не прошло и минуты, как баба Мария вошла в её комнату с газетой и журналом в руках. Открыла их на нужных страницах и показала дочери объявления, обведённые карандашом.

— Вот, смотри, доченька, сколько стоит дом в нашем частном секторе. Как я поняла, это Мартынов свой продаёт. А это цены на пятиэтажки в Москве. Разница существенная, но у меня есть достаточно денег, чтобы купить трёшку. Дочь поднялась с постели и начала рассматривать объявления.

— Сколько, говоришь, у тебя денег есть?

Мать назвала сумму. Анна взвизгнула от восторга:

— Если что — у меня тоже имеются кое-какие накопления. Завтра же подам объявление в газету на продажу нашего дома, а ты, мама, внимательно следи за московскими ценами в каждом новом журнале.

Обе они расчувствовались, обнялись и с минуту просидели так, довольные тем, что пришли к единому мнению. На удивление быстро нашёлся покупатель на их дом, а вскоре подвернулась и трёхкомнатная квартира в Москве по доступной цене. Их счастью не было предела. Женечка росла, хорошо училась, всесторонне развивалась, как и хотела баба Мария.

Но их жизнь омрачали соседи. Через стенку от них, в соседнем подъезде жила женщина, одна воспитывающая сына. Рос он непослушным, хулиганистым. Никак не могла мать с ним совладать. Постепенно он пристрастился к алкоголю, дебоширил, в пьяном виде избивал родительницу. Ему было лет двадцать, когда она внезапно умерла во сне, а квартира перешла ему в собственность.

Спустя несколько лет он женился на скромной девушке, приехавшей из провинции. Она родила ему двух сыновей. Теперь одному из них было три года, а другому — пять лет. Но сосед не остепенился, постоянно устраивал дома скандалы, избивал жену и детей. Его измученная супруга уже имела вид доживающей последние дни тяжелобольной женщины, а дети были запуганы до такой степени, что у старшего сына начинались припадки, когда отец возвращался домой.

Было видно, что дети и их мать не доедали. Иногда их подкармливали соседи. Сам он не работал, а то, что зарабатывала жена, отбирал и тратил на наркотики и алкоголь. Уйти женщине было некуда, квартира принадлежала мужу. Снять жильё она не могла, её зарплаты не хватало бы на оплату аренды и питание детей. Когда за стенкой начинались скандалы и слышались крики и рыдания, Женя несколько раз вызывала полицию. Тирана забирали в отделение, но через несколько часов отпускали.

Она не понимала, как его жена всё это терпит, даже ей самой становилось плохо только оттого, что она слышала весь этот кошмар. Вот и сегодня в той квартире стоял грохот, крики и рыдания. Евгения уже и уши ватой затыкала, и уходила на кухню, и пила валериану. Мысленно представляла, какой ужас там происходит, и страдала так сильно, что как зомби, достала из шкафа формочку, приобретённую на Блошином рынке и начала изготавливать свечу в виде мужской статуэтки. И только тогда, когда она уже в готовом виде стояла на столе, пришла в себя и испугалась:

— Вот, гад до чего довёл! Уже мозг не выдерживает. Свечу почти в отключке сделала.

Она взяла шариковую ручку и прямо ей нацарапала на лбу статуэтки имя соседа-тирана «Леонид». Посмотрела на неё и спросила сама себя:

— Ну, и зачем ты мне понадобился? Дарить тебя я никому не собираюсь. Тем более — ему.

Статуэтка эта так и осталась стоять на столе. Ночью следующего дня её снова разбудил шум за стеной, рыдания женщины и визг детей. На часах было без пяти минут двенадцать. Женя совершенно неосознанно сходила на кухню, вернулась с коробком спичек и тарелкой. Поставили в неё статуэтку и подожгла на её голове фитиль. Шум за стеной продолжался.