Страница 26 из 52
Теперь будет что читать тебе, так же как и мне, было что писать.
Ну, а обо всем прочем напишу тебе в следующем письме.
Сейчас запечатаю письмо, отдам Дику и пойду провожать его через сад. Там в нашем укромном уголке мы немного задержимся… Вчера я его не видела, ну, и… ты же понимаешь… Я как-то физически хочу чувствовать его горячие пальцы у себя в трусиках… И хочется потрогать у него. А сначала, я немного его подразню! Ох, милая Кэт! У меня там уже мокро…
Потом, в следующем письме больше об этом.
Твоя Мэг.
УДАР КИНЖАЛА
Продолжение рассказа Элли
Как сквозь сон помню какие-то длинные переходы, повороты, лестницы. И, наконец, темное, сырое подземелье.
Проскрипела тяжелая, железная, на ржавых петлях дверь и я очутилась в мрачной камере без окон, освещенной тусклой, запыленной лампочкой, подвешенной к потолку и забранной решоткой. Кроме голого, деревянного топчана в камере не было ничего.
"Вот и конец" — подумала я. — "И все… и все… и все…" — эти слова стучали у меня в голове как молоток.
Что же мне делать: лечь на топчан и наивно ждать конца.
Было ясно, что Хаяси живой меня не выпустит и всеми силами попытается узнать содержание записки.
Сказать?… Нет! Это значит предать отца, Рэда, себя.
Что с Рэдом? Хаяси постарается отомстить ему. Убьет? Нет, пожалуй, побоится.
Что же делать? Мысли, одна беспорядочней другой, метались у меня в голове. Противная дрожь била меня.
"Надо успокоиться и взять себя в руки. Рэд умный. Он что-нибудь придумает."
При мысли о Рэде мне стало легче. "Ничего, как-нибудь обойдется."
Свалившись от усталости на топчан, я незаметно уснула.
Сколько я спала не знаю.
Утро или ночь.
Пробуждение было ужастно. Мучила нестерпимая жажда. Во рту пересохло, язык стал деревянным, распух, и заполнил весь рот.
В голове бродили обрывки смутных мыслей, но я никак не могла сосредоточиться.
С трудом поднимаюсь и делаю насколько движений. Все-таки хоть какое-то движение.
Осматриваю камеру. Голые стены, железная дверь, покрытая толстым слоем ржавчины, неровный пол… И тишина, могильная тишина.
Мне становится жутко, невыносимо жутко. Лучше что угодно, чем эта страшная картина. Мне вспоминаютя заживо замурованные. Где-то я читала об этом.
Хотя бы какой-нибудь звук!
Постучать в дверь?.. Но мои маленькие кулачки не производят никакого шума. Дверь даже не дрожит, как в каменную стену.
Пытаюь кричать, мой голос тут же глохнет в этом каменном гробу…
Не знаю сколько прошло времени, но мне делается все страшнее и страшнее. Боже мой! Так можно сойти с ума! И эта тусклая лампочка, бросающая мертвенный свет, который, кажется, ощутимо давит на все твое существо…
Но что это? Тишину нарушает какой-то звук… Сначала еле слышный сто н… Или у меня галюцинация слуха? Но нет, стон становится все сильнее и сильнее, громче. Откуда он слышится — непонятно. Как он проникает через эти стены?…
Но стон все громче и громче… И вот дикий нечеловеческий крик проникает в мой мозг, леденит кровь, останавливает дыхание!.. Что это? Страшный кошмарный сон или жуткая действительность?
А крик все продолжается. Невыносимая мука слышится в этом крике. Я сжимаю голову руками, зажимаю уши, но крик пронизывает все мое существо, заставляет вибрировать и натягиватья каждый мой нерв и кажется, я не выдержу и сама закричу от ужаса…
Шатаясь, добираюсь до топчана и в изнеможении падаю на наго.
Но вот я слышу чей-то хриплый стон, какое-то бульканье, будто кто-то давится и все смолкает. Наступает мертвая тишина.
Что же это было? Что за кошмар? Ведь кричал, безусловно, человек. И в то же время, мысль не допускала возможноти, что бы человек так страшно кричал. Что с ним делали? Очевидно что-то страшное. Все мое тело покрылось липким, холодным потом. Меня трясло как в лихорадке. Мысли, одна страшнее другой, проносилиь у меня в голове. Еще одно такое испытание и я сойду с ума…
Внезапно, возле двери что-то загрохотало. С протяжным скрипом отворилась дверь и в проеме возникла фигура человека.
С ужасом смотрела я как человек вошел в камеру и остановился у порога. Лицо его было закрыто капюшоном и лишь прорезы для глаз зловеще чернели и вызывали непонятный страх.
— Выходите, — произнес скрипучий голос по-японски.
"Вот и дождалась…" — мелькнула у меня мысль.
Поеживаясь и вся дрожа, я вышла в коридор.
Человек в капюшоне прошол вперед и мы двинулись по слабо освещенному коридору. Шли мы довольно долго и за все время человек не сказал ни слова и ни разу не оглянулся.
Коридор кончился и мы стали подниматься по лестнице. Один пролет, другой, третий и снова коридор.
Но не успели мы пройти и двух десятков шагов, как оказались в тупике. Кругом были стены, окрашенные в серый цвет.
Человек остановился и повернулся ко мне. Волна страха пробежала по моему телу, вызывая слабость и чувство полной обреченности. Еле держась на ногах, я плотно прижалась к холодной стене чтобы не упать.
Мой тюремщик пристально взглянул на меня сквозь свой странный капюшон и, подойдя ко мне вплотную, едва различимым шопотом сказал мне что-то. Шопот был так тих, что я не расслышала слов и уже было открыла рот чтобы переспросить, но японец быстро зажал мне рукой рот и снова я улышала шопот:
— Иди! И молчи о бумажке. Потребуй свидания с Рэдом. Не бойся! Ты им нужна. Очень нужна и они тебя не убьют. Главное, что бы не было, молчи!.. Встретишь человека с рассеченным подбородком — ему верь.
С жадностью слушала я каждое слово, будившее у меня надежду а он торопливо продолжал шептать мне в ухо:
— Ничего не бойся. Терпи, чтобы не случилось. Криков не бойся — запись на пленку. Понимаешь? Главное, добиться встречи с Рэдом и ни слова о записке. Помни, всюду и везде есть мирные люди.
При последних словах он крепко сжал мне руку. — На! Возьми это и хорошенько спрячь!
У меня в руке оказался маленький, обоюдо острый кинжал.
Японец снова зашептал:
— Береги его. Действуй только в крайнем случае. И еще раз помни — мирные люди есть везде.
Он замолчал и торопливо, но тихо отошел к противоположной стене.
От изумления я оцепенела и только ощущение кинжала в руке доказывало, что все это правда.
Мое сердце забилось быстрее. Значит, не все еще потеряно.
Переход от смерти к жизни был так резок, что некоторое время я еще не могла полностью осознать случившегося. Машинально я спрятала кинжал в складки своего кимоно, вся дрожа от волнения.
Мой спутник замер, выжидая минуту, когда я успокоюсь и, вслед за тем, сделал мне предостерегающий жест рукой.
Внезапно, прямо передо мной часть стены упала в угол, обнаружив скрытую за ней маленькую, железную дверь.
Мой спутник нажал какую-то кнопку, глухо задребезжал по ту сторону звонок, послышалось щелканье запоров и дверь отворилась. За дверью стояла такая же мрачная фигура, в капюшоне, скрывавшем лицо.
— Что так долго? — проворчала фигура.
— Она еле жива от страха. Всю дорогу пришлось тянуть за руку.
— Там еще не то будет! — зловеще парировал объяснение моего спутника новый тюремщик.
— Смотрите! Разрыв сердца бывает и от страха!.. А если она… — мой спутник многозначительно показал на лоб.
— Знаем! Меньше болтай!
Мой новый тюремщик втолкнул меня в новое помещение, дверь захлопнулась и неопределенный шум и глухое гудение возвестили о том, что опустившаяся часть стены вновь поднялась, плотно закрыв то место, где находилась дверь.
Единственный человек, вселивший в меня надежду, оказался по ту сторону. Снова я предоставлена самой себе. Надеятся было больше не на кого.
Я осмотрелась. Коридор был светлый и сухой. По полу стелился прорезиненный мат, делавший шаги совсем не слышными. Несколько масивных железных дверей с небольшими зарешетчатыми окошечками выходили в коридор.
"Очевидно тюрьма", — подумала я и замедлила шаги у одной из дверей, в которой совсем не видно было окошечка.