Страница 149 из 157
Подобный взгляд на катехизис и решающую роль духовенства в его «популяризации» среди масс вполне отвечал сословному мышлению, господствовавшему тогда в Финляндии (как и в Швеции) и унаследованному еще от средневековой эпохи. В начале XVII в. для шведско-финляндской церкви был разработан официальный чин представления пастора общине (forma introducendi novum Pastorem), что подчеркивало весьма высокий социальный статус приходского настоятеля (Parvio 1961-1963, 51 s). Как явствует из данного документа, в функции евангелического священника, входило “наставление в Евангелии и совершение таинств” - ministerium docendi Evangelium et porrigendi sacramenta (примечательно, что в этом определении на первое место поставлена именно учительная роль). Особая роль священнослужителей в структуре Церкви представляется ученому епископу чем-то естественным и само собой разумеющимся: неслучайно в «Обращении» к читателям своей Постиллы (см. выше наш перевод) он просит их особо молиться за тех, “кто заботится о стаде Христовом и служит Его Общине”; о себе же он говорит, что на протяжении сорока лет “служит Общине Господа и является ее предстоятелем” (“olen Jumalan seuracunda ... palwellut ia sen edesseisonut”).
Помимо указанных причин, острая межконфессиональная борьба, характерная для второй половине XVI - начала XVII вв., делала насущной потребность в издании катехизисов, по которым народ полагалось учить основам «правильной» веры. Когда Эрик Соролайнен говорит о рядовых прихожанах, он отнюдь не случайно называет их в своем предисловии “слушателями” (cuuliat), поскольку, будучи в массе своей неграмотными или малограмотными, они научались катехизису со слуха, внимая наставлениям пастора.
В рассматриваемый период лютеранству в Финляндии на первый взгляд как будто не угрожала опасность со стороны какой-либо другой конфессии. Однако нельзя забывать, что шведские короли (в это время правил Густав II Адольф) находились в постоянной конфронтации с Сигизмундом III Вазой и его преемниками, царствовавшими в Речи Посполитой, причем религиозная составляющая (лютеранско-католический конфликт) играла здесь не последнюю роль. Такое положение порождало, в частности, потребность в издании массовых катехизисов, долженствующих привить подданным Шведской короны «истинное» вероучение, исповедуемое их государем. Кроме того, общий дух жесткости и нетерпимости, присущий рассматриваемой эпохе, не мог не подвигнуть на составление достаточно лапидарных вероучительных книг. Неслучайно тот же Эрик Соролайнен в одной из проповедей своей Постиллы без обиняков заявляет, что “катехизис... - это сумма всего христианского учения. Научающий же или проповедующий вразрез ему является лжепророком” (проповедь на 8-е воскресенье после Троицы: Постилла, часть II). В соседних с Финляндией прибалтийских странах, ставших яблоком раздора между Швецией и Речью Посполитой, также велась интенсивная религиозная пропаганда, вследствие чего там появились как католические, так и лютеранские катехизисы на литовском и латышском языках (первый литовский католический катехизис М. Даукши, 1595 г.; евангелический латышский катехизис Г. Манцеля, 1631 г.).
Поскольку катехизис в Финляндии в этот период заучивался преимущественно со слуха, сложился даже особый жанр т.н. “катехитических проповедей”, которые обычно произносились во время Рождественского и Великого постов: по окончании такой проповеди священник был вправе устроить опрос слушателей по изложенному материалу. Проповеди Постиллы Эрика Соролайнена, составленной уже после выхода его Катехизиса, содержат примерную схему опросов, которые проповедник должен был устраивать своим слушателям по окончании богослужения: по мнению епископа, такого рода практика призвана была активизировать внимание прихожан во время самой проповеди, причем подчеркивалось, что экзаменатору надлежало подходить к делу со всей серьезностью. Об этом же говорится и в приведенном предисловии к Катехизису. Кроме того, в сельских приходах время от времени появлялись инспекторы, специально присланные из епархиального центра для проведения выборочных опросов на знание основ катехизиса. В этих опросах можно усмотреть прообраз той системы проверок на знание катехизиса (т.н. kinkeri < шв. ginger), которая утвердилась в финской церкви в середине XVII в. (просуществовав до самого конца XIX столетия). Собственно говоря, сама форма вопросов и ответов, принятая в Катехизисе Эрика Соролайнена, предполагала проведение подобных опросов, причем не только в храмах, но и дома, где благочестивым отцам семейств надлежало проводить катехитические беседы среди своих детей и слуг. Нетрудно себе представить, что механическое заучивание катехизиса было для простого народа занятием весьма утомительным и малоприятным: об этом, кстати, епископ прямо говорит в данном предисловии, сокрушаясь о нерадивых священниках, которые уклоняются от катехитических опросов из опасения, что их «слушатели придут в дурное расположение духа». С другой стороны, следует признать, что именно эта система, усовершенствованная и развитая при преемниках Эрика Соролайнена, оказалась достаточно эффективной и помогла привить основы лютеранского учения широким массам народа.
В своем предисловии Эрик Соролайнен выделяет два момента христианского воспитания, которые являются основополагающими для формирования протестантской личности: во-первых, ощущение своего предстояния перед Богом и, во-вторых, вытекающие отсюда ответственность и самодисциплина. Только личность, выработавшая в себе подобные качества, вправе рассчитывать на милость Божию. При этом для протестантского епископа, последователя Лютера и почитателя Августина (многочисленные цитаты из последнего, разбросанные в Постилле, тому свидетельством), непреложным является факт фундаментальной испорченности человеческой природы, о чем он напоминает читателю уже в самом начале своего «Предисловия»: «… дети по своей природе не в состоянии познавать Бога и жить в согласии с Его волей, а, скорее, расположены к греху и всяческому нечестию». Формирование же личности, почитающей Божии установления, является целью и результатом целенаправленной системы религиозного воспитания. Неслучайно Эрик Соролайнен ищет в церковной истории (начиная с ветхозаветного периода) образцы сознательного, ответственного подхода к воспитанию в вере подрастающего поколения.
Всё, что епископ Турку говорит о роли “христианских родителей” в благочестивом воспитании подрастающего поколения, вписывается в идеальную картину семьи (“дома”, иначе “домохозяйства”, нем. Haus, старофин. huonekunta), нарисованную в ряде сочинений Лютера (в частности, в его Малом катехизисе). Лютер специально подчеркивал, что отцы семейств наделены от Бога большой властью, но одновременно и громадной ответственностью: по его словам, поставленные во главе “дома” обязаны «повиноваться Богу и прежде всего должны добросовестно нести свое служение, причем не только обеспечивая пропитанием своих детей, слуг и подчиненных и заботясь о них внешним образом, но прежде всего воспитывая в них уважение к Богу и благоговение перед Ним” (цит. по Arffman 1999, 224 s.). К XVII в. в протестантских странах начали складываться традиции и навыки семейного благочестия с характерными для них совместным чтением Библии, пением псалмов или хоралов и молитвами, причем «в распространении и утверждении протестантской веры [на семейном уровне] ключевую роль играла фигура отца семейства» (Fatio 1986, 242 s.). Приведенная цитата заимствована из статьи, посвященной складыванию протестантской ортодоксии: отстаивание «чистоты учения» на богословском уровне происходило рука об руку с формированием упомянутых традиций. В свете этого понятны настойчивые призывы, обращаемые епископом Турку к отцам и воспитателям.
Катехизис приобретал ключевое значение в системе религиозного воспитания – приходского и домашнего. Если в предыдущем столетии массовое христианское воспитание ограничивалось букварем (фин. ABC-kirja) и Малым катехизисом Лютера, то теперь возникла настоятельная потребность в составлении более полных руководств для христианской жизни.