Страница 9 из 13
- Прости меня, прости меня, прости… – шепчет он, как заведенный. Фред просто прижимается к нему в ответ, обхватывает руками и рвано дышит.
- Я всегда буду с тобой, слышишь? Я никогда больше тебя не оставлю. Только прости, Фредди.
- И ты меня прости, - отвечает ему Фред. И большего Джорджу не надо.
***
Когда остается четыре дня, у них заканчиваются деньги. Джордж тратит последние из них на два ведерка мороженого. Он не говорит Фреду, что денег больше нет, просто потому, что тот такими глазами смотрел на сладость, что Джордж посчитал миссией своей жизни угостить брата ей.
Вечер они проводят дома. Фред ест (правда, прямо руками, но это неважно), и это главное наблюдение Джорджа за последний месяц. Он не отрывает глаз от брата, пока тот с непривычным желанием поглощает еду. Это успех. Достойный нового снимка на их фотоаппарате. И Джордж не может ничего поделать с тем, что вновь верит, что улучшение возможно.
Ночью его вера разбивается на осколки. Фреду снова снится кошмар, Джордж едва будит его, как того рвет прямо на коврик около кровати. Его кожа липкая от пота и горячая. До самого утра Джордж поглаживает его по спине, и в итоге брату все-таки удается заснуть. Когда Джордж убирает с пола, он замечает в луже рвоты красные пятна и понимает, что это кровь. Его мутит, что почти начинает тошнить в ответ, но он сдерживается. Лишь сжимает зубы, а после опускается на колени на холодный кафель в ванной и молится всем богам мира о своем брате.
***
- Жаль, что я не увижу, как ты женишься, - вздыхает Фред за обедом на следующий день. Они сидят в парке на скамеечке и смотрят на играющих по другую сторону пруда маленьких детей.
- Просто пообещай, что ты не заставишь всех выряжаться в эти жуткие неудобные парадные мантии, - Фред оборачивается и смотрит на Джорджа с улыбкой.
- Это же была твоя идея, - замечает Джордж. – Ты сам так хотел. Еще заколдовать маму, чтобы она не возмущалась, я помню.
Фред коротко смеется, запрокинув голову назад.
И этот смех разбивает законы мирозданья – такой прекрасный, такой живой. У того, кого скоро не станет.
- Считай, что я дарю ее тебе.
- Какой щедрый подарок, - шутит Джордж. Чтобы не заплакать.
- Для брата ничего не жалко.
Какое-то время они сидят в тишине. А потом Фред вдруг говорит:
- Если честно, никогда не думал, что нам придется расстаться. Даже когда представлял, что мы женимся, всё равно видел, что мы будем жить в соседних домах, наши жены будут лучшими подругами, и мы будем путать своих детей.
Джордж только кивает. Он мечтал об этом же, всегда думал так же. Для него никогда не существовало мира без Фреда. И он не знал, как привыкнет к пустой кровати в их квартире. К вечной пустоте рядом с собой. Неоконченным фразам. Недосказанным шуткам. Неслучившимся улыбкам. Это слишком тяжело – знать, какой могла и должна была быть их жизнь, но понимать, что больше ничего из этого не случится.
- Ты ведь справишься с этим, ты знаешь?
Джордж смотрит на Фреда.
Нет.
Не справлюсь.
Без тебя не смогу.
Он молчит. И Фред лишь улыбается ему, немного печально. Им никогда не были нужны слова, чтобы понимать друг друга. И Джордж знает, что такого у него больше не будет ни с кем.
***
Остается три дня, и Джордж больше не сводит с Фреда глаз. Буквально. Тот замечает это, конечно же, но ничего не говорит. Словно позволяет наслаждаться этими последними мгновеньями. Чтобы запомнить друг друга. Каждую черточку, каждую веснушку. Джорджу кажется, он мог бы по памяти воспроизвести Фреда в своей голове до каждой мелочи точно. Он знает историю каждого шрама брата, каждой его улыбки и каждых слез. Он видел, как Фред взрослел вместе с ним, как шутил и боялся, как мечтал и как его мечты разбивались. Он видел, как Фред впервые сел на метлу, как влюбился, он был тем, кому брат рассказал о своем первом поцелуе, с кем делился кошмарами и желаниями. Неразлучные. Всегда. От самой колыбели. Они вместе шагали изо дня в день, и ничто не могло их разделить. Потому что на целом свете, во всей безграничной Вселенной не было силы, способной разбить соединяющую их связь.
И скоро всего этого не станет.
И потому Джордж смотрит на Фреда. Так пристально, словно не видел его все эти месяцы рядом с собой. Из всех чудес мира, что они повидали, из всего невероятного и удивительного, самое главное чудо для Джорджа – его брат.
Мой дом там, где ты. И когда тебя не станет, куда мне возвращаться? Куда мне идти, Фред?
- Ты можешь пообещать мне кое-что? - нарушает тишину Фред.
Молчание никогда не было для них проблемой, им было комфортно и без слов. Джордж поднимает голову и смотрит на брата.
- Нет, - выдыхает он, ощущая себя загнанным в угол, - не делай этого.
- Чего?
- Не говори мне тут прощальных речей, ясно? Не надо.
Джордж сердится, хотя не понимает – на себя, на брата, или на весь мир. Но он знает, что и слышать не хочет ничего, что напоминает прощальное напутствие. Так не должно быть.
Фред приподнимает уголки губ – легко, будто крылья бабочки. И улыбка выходит такая же – легкая и едва уловимая, но оттого еще более красивая и, почему-то, немного пугающая. Наверное, если бы Смерть могла улыбаться, она делала бы это именно так.
- Это не прощальная речь, идиот, - говорит Фред спокойно. – Просто я должен знать, быть уверен. Наш магазин, наше дело. Ты ведь не бросишь его, правда?
Он наклоняет голову, заглядывает Джорджу в лицо, и тому так сильно хочется отвести глаза, что он еле сдерживается.
Фред ждет ответа, мучительно прикусывая губу, а Джордж не знает, что сказать. Он не может думать о том, что будет. Потому что не представляет. Ему кажется, что мир, жизнь, свет – всё закончится через три дня. Как сможет он вернуться в их магазин, где они были так счастливы, где все будет напоминать ему о Фреде и снова и снова изо дня в день разбивать и так уже сломанное на части сердце?
- Обещай, Джордж, - настаивает Фред, замечая его сомнения. – Ты не оставишь его. Мы столько сделали ради него, столько вложили, что ты просто не можешь… Если не ради меня, то ради себя.
«Но ради себя мне ничего не нужно, - думает Джордж с глухим отчаянием. – Только ты. Я всё отдам, всё на свете, если будешь ты».
Но сейчас, как и всегда, впрочем, глядя в глаза брата, когда тот просит, он не может отказать.
- Ладно, - голос не дрожит, и это, наверное, с учетом обстоятельств повод для гордости. – Ладно, Фред. Я обещаю.
Он знает, что еще тысячу раз пожалеет о данном слове, как знает и то, что никогда не посмеет его нарушить. Потому что Фред ему верит. А его доверие Джордж не сможет предать.
***
- Джордж! Нет! Джордж!
Джордж вырывает Фреда из объятий кошмара посреди ночи и торопливо прижимает горячее полотенце к его затылку.
- Тшш. Все закончилось. Я с тобой.
- Так темно… – Фред дрожит. – Там только тьма, Джордж. Я не хочу. Я не хочу… Не хочу…
Он затихает.
Но Джордж слышит так и не сорвавшееся с губ Фреда слово – «умирать».
И ненавидит мир, в котором больше нет места его брату.
Он хочет пообещать, что всё будет хорошо, что там, впереди, Фреда ждет много света и добра, но язык не поворачивается, словно каменеет. И он лишь поглаживает брата по спине одной рукой, а второй все так же прижимает полотенце к его затылку.
И Джорджу кажется, что за этот год он сам постарел лет на десять, тогда как Фред, напротив, стал совсем мальчишкой. Ответственность за жизнь брата. Неспособность его спасти. И это похудевшее хрупкое тело в объятьях Джорджа. Круглые синие глаза Фреда на бледном лице, в которых за всеми шутками и улыбками скрывается страх.
Тот лгун, кто говорит, что не боится смерти.
Джордж бы отдал жизнь, если бы знал, что это спасет его брата. Не задумываясь. Только вот это так не работает. Он никогда не признается, никому, что в тех книгах, что просматривал еще полгода назад, искал действительно все – любые – способы помочь Фреду. В том числе и через собственную жертву.