Red lines

- Спасибо за ужин, мама, - не оборачиваясь, бросает он. – Было очень вкусно.

Уже наверху, там, где никто не может услышать, Фред, шагающий первым, останавливается, и Джорджу тоже приходится.

- Что с тобой? – прямо спрашивает Фред. – Ты был так счастлив ещё час назад!

Джордж пожимает плечами.

- Малыш Рон способен довести кого угодно.

- Но не нас.

Фред не верит.

- Джордж…

- Это Гермиона, ясно? – выдыхает Джордж. – Как Рон может обвинять её и меня, когда я только что похоронил тебя, а она любит его! Я не понимаю, почему он обижает её. И почему так говорит со мной, про меня. Он неделю этого не замечал, делал вид, что ничего не произошло. Почему сегодня, Фред?

Фред теперь понимает. Он кивает головой и коротко вздыхает.

- Я не знаю. Но однажды это должно было произойти. Рон не может убегать вечно. Никто не может.

Джордж поджимает губы. И в этот момент на лестнице раздаются торопливые шаги, больше похожие на скачки лося, чем бег человека.

- Джордж! – запыхавшись, в коридор выскакивает Рон. Фред заглушает в себе инстинкт встать между ним и Джорджем.

- Я… - Рон вытирает лоб рукой и виновато опускает голову. – Извини меня.

Джордж хмыкает, но без обиды или холода.

- Не ревнуй её ко мне, Рон.

- Я не… Это тут ни при чем, - Рон смотрит на Джорджа и даже не краснеет, хотя это его обычная реакция на смущающие или эмоциональные моменты. – Просто…

Он вдруг мнется, взгляд его становится жалобным, а лицо растерянным и напуганным. И это выражение внезапно отбрасывает Фреда в прошлое, в тот момент, когда игрушка в руках малыша Ронни превратилась в паука, и его личико исказилось ужасом. Впервые за последние годы Фред смотрит на Рона и на самом деле видит своего маленького брата.

- Я… - у Рона дрожат губы, руки и голос. Ладони он прячет в карманы, но с остальным ничего поделать не может. – Просто ты правда странно ведешь себя. Я думал, ты будешь… не знаю… но не таким. А потом ты вдруг уходишь. С Гермионой, но всё равно уходишь. На час. Но вас всё нет, и нет, и нет. И я… Джордж. С тобой ведь ничего не случится, правда?

В синих глазах младшего брата блестят замершие там непролитые слёзы. Он не плачет, но ему больно и страшно. Не за себя. И Джордж видит то же, что и Фред – плотину Рона прорвало. Он был таким же растерянным, маленьким, несчастным, когда змея напала на отца. Когда изуродовали Билла. Когда Джордж лишился уха. Он убегал от боли, надеясь защитить своё сердце, но та всё равно догнала его и затопила.

- Правда, - Джордж не улыбается, когда отвечает. – Не волнуйся, Рон. Я бы не стал впутывать в это Гермиону.

Рон не радуется ответу. Как и Фред. Он напрягается сильнее, чем прежде, от слов брата. Потому что Джордж не сказал: «Я бы не стал делать это». Он бы…

Фред сглатывает комок в горле. Это не должно так удивлять его, не правда ли? Но бедный Рон, кажется, в шоке. Джордж замечает это. Он подходит к младшему брату и хлопает его по плечу.

- Всё будет лучше, Рон. Не сразу, но будет. У тебя, у Гермионы, у Гарри. У всех нас. А теперь иди к ней, потому что я не умею утешать детей.

Он ухмыляется, и Рон немного расслабляется и неуверенно улыбается в ответ, а затем кивает. Джордж треплет его по волосам и легонько толкает назад к лестнице. Фред наблюдает за этим и гордится своими братьями. Они были напряжены и едва не поссорились, но смогли найти слова и поговорить, как бы трудно им обоим не было.

- Рон встал на путь выздоровления, - подмечает Фред. Отрицая случившееся, младший брат никогда бы не смог это пережить. Но, приняв, однажды сможет. Это только первый из миллиона шагов, но самый трудный. И он сделан. Джордж улыбается в ответ, мягко и ласково. Он снова спокоен, холод и возмущение оставили его.

Уже позже, глубокой ночью, они лежат в своих постелях, и Фред не может уснуть. Он прислушивается к дыханию брата, пытается (безуспешно на таком расстоянии) различить удары его сердца.

Завтра. Уже завтра первый этап их волнений будет завершен. Фред останется на земле, в этом мире. И они с Джорджем приступят к поиску способа связать их половинки души вместе. Но сначала они откроют правду своей семье. Рон и Джинни перестанут так волноваться. Мама заплачет от счастья, и папа тоже. Билл рассмеется с облегчением, и Чарли бросится его обнимать. Флер будет улыбаться сквозь слёзы, а Перси разревится как девчонка. И все они будут так рады, так взволнованы, что Джордж и Гермиона устанут отвечать на вопросы, а Фред будет на глазах у всех поднимать вещи, а потом найдет перо, пергамент и напишет всё, что захочет. Для них. И их семья снова будет вместе. Пусть и немного необычно, но это совсем не важно. Главное – ничто больше их не разлучит. Назло смерти, наперекор судьбе и всем законам мира. Ничто не разорвёт связывающую Фреда и Джорджа красную нить.

========== День 7-й. ==========

- Артур! Артур! Смотри! Джордж делает свои первые шаги!

Голос Молли полон счастья. Её муж, играющий с Чарли и Перси, сразу же поднимает голову. Даже Билл, ковыряющийся испорченной вилкой в игрушечном самолётике, обращает внимание на происходящее.

Маленький круглолицый Джордж, похожий на рыжий лучик солнца, неуверенно, пошатываясь, ступает по ковру. Он падает, но почти сразу же встает, неуклюже, неловко, но упрямо. И с упорством продолжает движение.

Мама не может перестать улыбаться от умиления. И отец выдыхает:

- Он идёт к Фреду!

Второй близнец, сидящий в стороне, у дивана, в окружении игрушек и тетушки Мюриэль, вдруг обхватывает коленку женщину ладошками и, покачиваясь, встаёт на ножки. А затем, вытянув ручонки вперёд, начинает такое же неуверенное движение навстречу своему братику. Стремясь воссоединиться с ним.

Их первые шаги в жизни были друг к другу. И с тех пор они делали это всегда – шагали вместе, рядом, а когда жизнь разделяла их, то друг к другу. И сколько бы раз им ни приходилось падать, они готовы были подниматься снова и снова, чтобы, как тогда, в детстве, схватить друг друга за протянутые ладошки, переплести пальчики и упасть вместе с весёлым озорным смехом.

Джордж не помнит этого, но он слышал эту историю так часто – от мамы, папы, от Билла и Чарли, что порой она ему снится как наяву.

Утром он просыпается на влажной подушке и понимает, что плакал. Но это не был кошмар. Во сне он держал Фреда за руку, во сне он снова шёл к нему своими первыми шагами.

И сейчас Фред сидит на его постели, поджав под себя ноги и смотрит с небольшой тревогой, но, заметив, что Джордж проснулся, сразу же улыбается. И в голове молнией проносится самая важная, отчаянная мысль: «Я никогда не хочу с тобой расставаться!»

- Это был хороший сон? – спрашивает Фред.

Джордж смотрит на него снизу вверх.

- Как ты понял?

- Ты улыбался.

- И плакал?

- И это тоже.

Фред не задумываясь протягивает ладонь и вытирает щеку Джорджа. В этом нет ничего странного, это естественно для них. Так же, как дышать.

- Мне снились наши первые шаги, - полушепотом делится Джордж. Фред стирает слёзы с его второй щеки так же бережно, словно брат сделан из хрупкого хрусталя.

- Все так красочно о них рассказывали, что раньше мне тоже это снилось, - отвечает Фред. – Пойдем умываться?

Он хочет подняться, но Джордж вытягивает из-под одеяла руку и хватает близнеца за запястье, не позволяя уйти.

- Давай немного полежим здесь, - просит он. Фред не показывает удивления, просто улыбается ярче и кивает.

- Тогда двигайся.

Несколько мгновений они ерзают и ворочаются, пока оба с комфортом не устраиваются на довольно узкой для двух широкоплечих юношей кровати. Их руки соприкасаются, и оба они лежат так, словно вот-вот упадут, но Джорджу кажется, что с таким комфортом и уютом он не находился где-либо давно.

Ему хочется навсегда остаться с Фредом вдвоем в их маленьком уютном мире.

На потолке множество трещинок и пятен. Некоторые из них (на самом деле, большая часть) появились благодаря близнецам и их первым опытам и взрывам. Они похожи на звёзды наоборот – тёмные на белом фоне. Джордж смотрит на них, но всё его внимание сосредотачивается на брате рядом, на этих ощущениях и чувствах, на этом единственном мгновенье.