Red lines

- Ты хоть понимаешь, что заставляешь его делать?

Фред не сдерживается и скептически фыркает. Речь как будто об убийстве или пытках идет. Да это даже не преступление, к чему такой пафос?

А Гермиона продолжает:

- Он не может отпустить тебя, пока ты просишь. Пока ты его держишь. И он страдает. Разве не видишь?

Фред не замечает, как скрипят его зубы. Он видит куда больше девушки, больше всех, как и всегда.

- Я не могу заставить его принять решение, - вздыхает Грейнджер, - но и ты тоже. А ты влияешь на него.

Этот упрек обиден. И Фред сплевывает гневно:

- Да что ты знаешь?! Думаешь, хоть одному из нас легко?! Я просто хочу остаться с ним, и всё! Разве это так много?

Он вскакивает на ноги, руки сжимаются в кулаки, и в груди так давит, больно, больно.

- Я знаю, ты любишь его, - голос Гермионы падает, становится тихим, печальным, смиренным. – Но он должен жить дальше. Ты потерял свою жизнь, а теперь хочешь отнять и его?

- Что? Потерял? По-твоему, по своей вине? Как книжку или булавку, просто взял и посеял, такой недотепа.

Фред кипит от смеси чувств внутри. Гермиона действительно не понимает. Ему не нужна жизнь Джорджа, потому что у них и так всегда была одна жизнь на двоих, общая. И это… Господи, это невозможно объяснить словами, если ты сам не чувствовал подобное. Когда ты всецело принадлежишь другому человеку, каждой своей клеточкой, каждой каплей, каждым лоскутком души и сердца. Это больше, чем красная нить, это больше всего на свете, нечто столь огромное, сколь и невероятное.

- Вы проживёте эти годы, а что потом? – взгляд девушки снова оббегает комнату, но возвращается к пустой кровати. – Он никогда не двинется вперёд, потому что не сможет тебя оставить. Что у него тогда будет? Магазин и невидимый брат?

- Это и есть то, чего мы хотим! – горячо выкрикивает Фред, позабыв, что его не услышат. Снова. – Думаешь, нам надо что-то ещё?

И Гермиона продолжает свою мысль, без остановки:

- Наверное, он никогда не оправится от твоей смерти, но, по крайней мере, он проживёт полноценную жизнь. Без тебя он найдёт что-то ещё.

- Что?

Что он найдет?

Фред обессилено опускается обратно на кровать. Это как биться головой об стену. Никто не понимал – им с Джорджем не нужно ничего искать, потому что всё, что нужно, всё, чего они желали, у них было и так – они сами. Отношения, семья, богатство – всё придёт однажды и однажды уйдёт. Но их связь останется неизменной. Константа в вечно меняющемся мире.

Гермиона вздыхает и качает головой с какой-то обреченностью.

- Вот глупая, - бормочет она себе под нос. – Говорю с пустой комнатой, а ведь ты наверняка даже не здесь.

Ещё раз тяжело вздохнув, она уходит, оставляя Фреда в одиночестве. Он пялится на дверь и размышляет о случившемся. Очевидно и ясно, что Грейнджер искренне верит в то, что говорит, и действительно хочет помочь Джорджу так, как считает лучше, но это не мешает Фреду сердиться на неё за всё, что она наболтала. Хотя какая-то его часть сочувствует ей, потому что он знает, что эта девушка никогда не поймет то, что бывает между близнецами, настолько близкими, как он и Джордж. Сразу позже он думает, а не слишком ли они двое созависимы, но тотчас отшвыривает эту мысль в черновой ящик в своей голове. Даже если и так, что с того? Какая разница? Их никогда это не волновало и не должно.

Он всё ещё слишком перевозбуждён, когда дверь снова открывается, но на этот раз никаких нежелательных визитеров. Это Джордж, немного уставший, но довольный. Кончики его волос на шее влажные, а по коже сбегает пара капель – теперь понятно, что он заглянул в душ, и именно поэтому Грейнджер сумела застать Фреда одного для своего разговора.

- А вот и я, - он улыбается, закрывая за собой дверь, и вся мрачная аура Фреда после разговора с Гермионой трескается по швам и разлетается в стороны. Он растягивает губы в ответ.

- Как всё прошло?

- Неплохо, учитывая, что я не снес крышу.

Джордж проходит и кладет палочку на тумбочку, а потом садится на кровать рядом с Фредом и опускается спиной на матрас, оставляя ноги на полу.

- Хорошо, что тебя не было, потому что я действительно много лажал и раз пять чуть не превратил упыря в фарш.

Фред смотрит в лицо брата сверху вниз и кусает губы. Не то, чтобы он ожидал, что услышит поток сожалений о своем отсутствии, но, может, пара подобных слов была бы не лишней.

«Я скучал по тебе», - думает он, но внезапно не знает, как сказать это. Такие простые слова, это даже не что-то новое, но почему-то они теряются где-то в груди, не добираясь даже до горла. И это вдруг поражает его так, что дыхание замирает. Фред перестает мигать, превращаясь в льдинку, и просто смотрит, смотрит. Его мысли превращаются в какой-то туман, и он не может выцепить ничего связного.

Джордж немного сводит брови, пристально глядя в ответ. Кусает губы, пытаясь прочитать брата, как всегда, но в глазах его появляется досада. У него не может получиться, потому что Фред даже сам не знает, что думает, как же это может понять кто-то другой?

На нижней губе Джорджа выступает красная маленькая капля крови.

Фред вздрагивает и не может отвести от неё глаз.

Да что с ним?

- Эй, - шепчет Джордж, и капелька дрожит, готовая вот-вот скатиться с губы вниз, - что-то случилось, пока меня не было?

Грейнджер. Случилась мисс Грейнджер.

Фред не может сказать это. Он с трудом отрывает взгляд от капельки крови и отворачивается.

- Ничего. Мне было скучно.

- Ах, извини, Фред.

Джордж глубоко вздыхает, и это напоминает то, как вздыхала здесь с таким же сожалением несколькими минутами ранее Гермиона. Фред кривит лицо и радуется, что успел отвернуться.

- Ещё есть время, - по-своему интерпретирует его настроение Джордж. – Я научусь, обязательно. Под конец стало получаться лучше. Можно потренироваться ночью в саду. Гермиона оставила мешок с перьями на чердаке, так что я возьму их. И ты сможешь наблюдать издалека, из окна или просто отойдешь подальше.

Это звучит хорошо. Фред чувствует удовлетворение и хмыкает.

- Вот увидишь, как только я окажусь рядом, сразу всё получится. Я буду твоей Музой.

- Моим вдохновением? – фыркает Джордж и костяшками пальцев толкает брата в бедро.

- Твоим кем захочешь, - ухмыляется Фред и снова смотрит на него. Крови уже нет, должно быть, Джордж слизнул её, и это стирает последние следы плохого самочувствия Фреда. Он спускает ноги на пол и ложится, принимая такую же позу, как его близнец. Их головы слегка соприкасаются, и Фред улыбается. Джордж улыбается тоже, он видит его улыбку. И это хорошо. Это правильно. Пусть это только легкое затишье перед бурей, оба они сполна насладятся моментом.

Обед проходит непривычно оживленно из-за рассказов Рона и Гарри о том, что они делали в Министерстве. Фреду приятно видеть, как похоронная аура за столом сменилась на что-то ещё для разнообразия. Он стоит за спиной Джорджа, опираясь локтями на его стул, и изучает лица своей семьи. Когда он замечает, что брат немного теряется или впадает в задумчивость, он дует ему по очереди то в одно ухо, то в дыру вместо другого. Джордж каждый раз забавно вздрагивает, по всему его телу проходит дрожь, а на голых руках сразу становится видно мурашки, и Фред довольно ухмыляется. Это развлекает его, за неимением возможности болтать с семьей или хотя бы просто есть. И то, что брат не может от него отмахнуться без подозрительных взглядов или ответить, делает ситуацию только веселей.

Фред представляет, сколько таких обедов и ужинов ожидает их впереди, и ему кажется, что в груди у него трепещет солнце, щекочет своими тёплыми нежными лучиками, вызывая тихий смех, подобный рассвету весны.

Это напоминает мир, наставший после войны. Наверное, так всё и должно было быть. Это похоже на дом. И Фреду так хорошо, что он забывает даже о том, что сердился на Гермиону. В конце концов, она ведь действительно хотела как лучше. Просто не совсем понимала, как именно.