Мстигой

– А ты слыхал про наших «богатырей»..? Илья из Мурома..? Добрыня наш..? Алентий из новых энтих, по прозвищу «Попович»..? Вольга опять же Черниговский… совсем тут недалече – вон там… Ежли б с кем из них встренулся, а не со мной…? Сдюжил бы..? «Пояс» супротив нашево «богатыря»..?

Путник пожал плечами. Но есаул уже «загорелся» и продолжал:

– Ну, ответь… будь ласка… очень прошу… они ж – силищи немерянной совсем… тура пополам рвут голыми руками… А..?

Путник усмехнулся и тихо промолвил:

– Про могутность иху – не ведаю… и про справность, как воев – тоже… А ты сам супротив тура да с саблей в руках-то..? Помогли бы ему его рога и могутность..?

Есаул даже рассмеялся и кивнул понимающе.

2

Микула вытер пот с чела рукавом рубахи, набросил поводья на плуг и решил отдохнуть немного… Его взгляд привычно уже с опаской обратился к проселочной дороге и он чуть не подпрыгнул от неожиданности… Буквально в нескольких шагах от него по дороге и по направлению к нему же шел путник в сером плаще незнакомого покроя. Седой на всю голову, хоть и молодой еще пока… Микула не слышал его шагов по дороге, хотя тот уже совсем к нему подходил… Ступал он ровно и свободно, не крался совсем, но ступни его сапог ступали по дороге совсем безшумно почему-то… и даже пыль не поднимали совсем… как призрак стелился, а не шел как будто…

Микула засуетился правой рукой, то славицу начав, а то креститься начал в итоге и забормотал всё подряд:

– Чур меня… то есть, спаси Христос… отведи лихо… ох…

Путник же остановился в трех шагах от него, взглянул без улыбки на лице, но спокойно и уверенно:

– Здрав будь, хозяин. Боги – тебе в помощь, хлебороб… Далеко ли твоё селение, аль деревня, али хутор твой..?

– Я – Мык… я – не хозяин… Мыкула я… Деревенский… Вон там… за тем перелеском…

Путник взглянул в указанном направлении, кивнул устало… Потом посмотрел на крестьянина, понял – что тот отдыхает сейчас и присел на обочину дороги. Взглянул снизу в лицо переминающегося с ноги на ногу мужика:

– А меня зови Мстигой, Микула. Я – из северных поморов… Странник я… скиталец… С прямоезжего тракта вот в вашу сторону свернул… Отдохнуть мне надо… У кого в твоей деревне остановиться можно – скажешь..? Али «дом странноприимный» есть, можа..?

– А? Нету уже… спалили его… надысь… Тебе на ночь, аль дольша..? Ежли на ночь токо – мож – у меня…

Мстигой подумал… пожал плечами и признался:

– Сам пока не ведаю… Токо… Лучше бы мне… не мешать никому… еды куплю у тебя… а спать… нет ли халупы какой брошенной..? Хаты нежилой совсем..?

Микула настороженно посмотрел на странного незнакомца и пожал плечами:

– Да почитай – полдеревни не жилых хат стоит терича… Хто съехал отседа совсем… кого… крестили… так… совсем… што… Ты Богов наших не поминай в деревне-то… а то – мало ли… Есаул со сворой своёй почти кажный дён заезжает… к нам… строго у нас тут с энтим…

Мстигой кивнул:

– Уже… переведался с ним… недалече тут… тож упреждал меня в энтом…

Микула вытаращился сначала на путника… потом, неуверенно уже опять, произнес:

– Ну… дык… я упредил… на всякий… мало ли… А ты, знать – не крещен ишо..?

– Нет. И не буду.

– Ага… Вона как… ну, што ж… Я – просто мужик… не моё дело… не приписанный пока… свободный, то исть…

Он помялся, не зная: что еще сказать… Потом спохватился:

– Пустые хаты… все равно… родичи там остались… не дело это… токо… есть кузня пустая… совсем за леском вон там… кузнеца сказнили… он приймак был… ежли чо…

Мстигой кивнул:

– Самое то – для мя, Микола. Кузница – самое то…

Микола оценил уважение в словах странника и расслабился. Даже присел тоже на землю. Потом спросил:

– А ты, молодой…. По какому делу к нам сюда..? Не из офеней… не по торговому делу, то исть… не воин, хотя похож… пеший опять же…

– Я – изгой, уважаемый… В приймаки не пойду, ежли чо… ни к кому… и служить не буду… никому… Отдохну вот у вас… к Глебу вашему в Чернигов схожу… там видно будет…

Микола опять вытаращился:

– К Глебу..? Эт к князю нашему, то исть..?

– Ага. К нему…

– Ага… Што ж… дело… к князю… што ж… да…

– Нет. Не к князю дело у меня… просто он может знать… про моё дело… вот и спрошу…

Микула крепился некоторое время… потом не выдержал:

– Мил-человец… Да, тебя на порог гридницы его не пустят даже..! В плети сразу – токо близко к его гридням подойдешь ежли… Чо уж о самом Глебе грить-то..!!

– Зазнался, стал быть…

Микула даже руками всплеснул от пораженности:

– Да – не то слово..! Чванится – што там стольный киевский Владимир…!

Мстигой усмехнулся и загадочно ответил на это:

– Ну… хто высоко поднялся – тому дольше падать будет… ежли чо… когда-то… и всем…

Микула пораженно рассматривал собеседника несколько мгновений… потом вдруг тоже усмехнулся:

– И верно… Хорошо вам… северным… Вы человецами остались… вольными… даже в речах…

– А вы..?

Микула только рукой обречено взмахнул в ответ. Потом сказал:

– А мы – подневольные совсем… аки рабы какие… холопы по-нонешнему… приписные к попам…

Несколько часов Мстигой отдыхал на опушке леса в тенечке… Потом пришел Микула, как сговаривались, и проводил его за лесок в брошенную кузницу и показал там всё…

Мстигой ходил за своим провожатым и удивленно хмыкал… Кузница и всё хозяйство оказались не разграбленными и в полном порядке – как будто бывший хозяин просто ушел куда-то на время. Только живности в хлеву и в подворье никакой не было само собой…

В кузнице был идеальный порядок и много запасов самых разных для ремесла сего. В последнюю очередь они осмотрели хату-мазанку, состоявшую из четырех комнат. Потом вышли на крылечко и присели на нижний приступочек там.

– Я детскую видел комнату… много детей у него было..?

– Пятеро. В монастырь забрали всех. А жинку его вместе с ним… порешили…

– За што?

– За Веру. Не схотел креститься, как все мы… Получелик Лютый самолично его… и её… саблей… прикопать велел… но мы потом тайком на кроду их выкопали… как положено… мы всех выкапываем… потом… токо домовины оставляем на месте… опять закапываем… на всякий…

– И хто сей «получелик Лютый»..? Из Вышатовских подручных..?

– Што ты..? Вышата – справный есаул… Он со своими токо дороги блюдет и границы, а расправы Получелик тварит… За то и прозвище тако – саблей любит головы сносить по челу пополам аккурат… Стоит потом и смотрит на срубленную голову-то… або ищет чево тама… Князя нашего Глеба – прислужник… Ты эта… ежли чо… я мальца пришлю свово… и ты сховайся в лесу вон… Он долго ждать не любит… ярый… спалит кузню однова… но зато ты жив будешь…

– Почему так, Микола..? Кузня всей деревне вашей нужна, я – же пришлый и прохожий… пришел и всё одно уйду кода-то… Как сельчане на тако посмотрят и присудят..?

Микола покряхтел с досады… почесался… потом начал объяснять:

– Я считай – староста… нас меньше трети осталось тута… от былого-то… А ты всё ж – жива Душа… северянин опять же… родной Веры нам… А кузня што ж… другу построим… кода будет кому…

– Благодарю душевно, Микола-староста. Но упреждать меня не надо… лишнее это… и прятаться я ни от кого не буду… не с руки мне… совсем наоборот… служилых поразспрошать – самое то для мя… А там – как боги ведают и судьбы прядут нам всем… Ты же и остальным скажи – шоб говорили так – чужак пришел неведомый и самоправный какой-то… боимся его и не ходим туда даже… або призрак какой белый совсем, або альв какой…

– Ладно.

Они помолчали… Потом Мстигой спросил тихим голосом:

– А пошто вы не съедете все…? Хоть бы и к нам в парму..?

– Родина тут… предки… наша земля…

– Думаешь – наладиться когда-то тут всё..? Стерпите и потом наладится..?

– С Почину Великого тако было… и опять будет…

Они опять помолчали. Но потом Мстигой сказал все же:

– Не будет, отче. На чем твои домашние живут? Чьим умом, волей, умениями и порядком живут?