Тайны герцогини Эйвонли

Мать солгала ей. Жестокость и вероломство, проявленные родителями, потрясли Люсинду до глубины души. И вместо того чтобы пойти к герцогу и сдаться на его милость – а она непременно поступила бы так, если бы не сомневалась в его чувствах к себе, – Люсинда сбежала, решив, что лучше уж ей просто исчезнуть из жизни Джастина, чем навлечь на него позор.

Первое потрясение было столь сильным, что Люсинда потеряла способность соображать. Затем, охваченная паникой и желанием убедиться, что шантажист не обманул ее насчет ребенка, она взяла старое платье, горстку безделушек и бросилась в сад. В смятении, смутно представляя себе, как быть дальше, и обливаясь слезами, она отправилась домой, в родное поместье. Лишь спустя несколько долгих одиноких дней и ночей она начала понимать, что нужно делать, – снова полюбить дитя, которое она считала мертвым.

К матери Люсинда добралась за десять дней. Та встретила ее с кислой миной. Миссис Сеймур отказалась присутствовать на свадьбе дочери под предлогом недомогания, но истинная причина ее отсутствия была ясна: она считала, что ее дочь недостойна выйти замуж за кого бы то ни было.

– Стало быть, ты образумилась, Люсинда. Поняла, что совершила глупость, не так ли? Полагаю, он выставил тебя за дверь?

– Эйвонли ничего не знает, – сказала Люсинда и гневно взмахнула письмом. – Где она, мама? Где моя дочь? Ребенок, которого я считала мертвым и которого ты украла?

Миссис Сеймур побледнела. Она немедленно опровергла обвинение Люсинды и упорно отрицала правду еще дней десять, клялась, что знать не знает о внучке, ибо та умерла при рождении. Но Люсинда не сдавалась, осаждала ее вопросами с утра до ночи, и в конце концов миссис Сеймур разрыдалась:

– Отец не разрешил бы тебе оставить ребенка. Он отдал девочку в работный дом, и… кажется, ее удочерила бездетная пара.

– Назови мне их фамилию, мама.

Миссис Сеймур покачала головой:

– Я больше ничего не знаю. Клянусь, я не расспрашивала твоего отца.

– Тогда скажи, как называется работный дом.

– Столько лет прошло… Ничего у тебя не выйдет.

– Скажи, что мне нужно, и я оставлю тебя в покое. Начнешь опять увиливать – и я изведу тебя вопросами. Я уже не та перепуганная девочка, которую ты так безжалостно обманула!

– Я не могла поступить иначе – нужно было скрыть твой позор!

– Да неужели? Если бы ты любила меня так, как мать должна любить свое дитя, ты увезла бы меня подальше, пусть даже за границу, и позволила бы мне самой растить твою внучку. Вдвоем с ней мы бы как-нибудь справились!

– Какое тебе дело до этого ребенка? Ты же уверяла нас, что тебя изнасиловали!

– Как ты можешь сомневаться в моих словах? – Люсинда печально взглянула матери в глаза. – Мужчина, так жестоко поступивший со мной, был чудовищем, и он понес бы наказание, если бы отец принял мою сторону. Но отец предпочел поверить лжи негодяя, которого называл своим другом. Этого мерзавца я ненавижу, но мое дитя невинно. Матушка, я должна ее увидеть! У меня сердце чуть не разорвалось, когда я узнала, что она жива! Я не успокоюсь, пока не прижму ее к своей груди!

– И что ты собираешься делать, когда найдешь ее?

– Пока не знаю. Но я должна удостовериться, что моя дочь здорова и счастлива.

Миссис Сеймур, устыдившись, отвела глаза. В конце концов она рассказала все, что знала, и Люсинда в тот же день покинула поместье Сеймуров.

Путь к работному дому занял две недели, и еще неделя ушла на то, чтобы получить от управляющей фамилию бездетной пары, забравшей девочку.

– Если что, я вам ничего не говорила, – добавила управляющая, глядя на выложенные перед ней Люсиндой серебряный медальон и рубиновую брошь. – Ваш батюшка велел нам отдать девочку на удочерение, а у миссис Джексон тогда как раз не было деток.

– А сейчас есть?

– О, понародились один за другим! Четверо у нее теперь, и старшему почти четыре годика. Такую ораву уж и не прокормишь, так что они будут рады избавиться от Сьюзан.

– Вы назвали мою дочь Сьюзан?

Женщина кивнула.

– Спасибо, мадам. Не подскажете теперь, где мне найти Джексонов?

– Найдете все семейство неподалеку под вывеской «Петушиная шпора».

– Супруги Джексон держат гостиницу?

– Ну, можно и так сказать, хотя многие выразились бы иначе. Коли хотите знать мое мнение, это воровской притон, а не гостиница.

– Благодарю за ответы. Надеюсь, вы меня не обманули, в противном случае я вернусь, и вы пожалеете о своей лжи. Мой муж весьма влиятельный человек, он сумеет с вами поквитаться.

– Что-то не похожи вы на жену влиятельного человека, – хмыкнула управляющая.

– Я одеваюсь так, как того требуют обстоятельства, – гордо парировала Люсинда и удалилась, стараясь унять неистово бившееся сердце.

Найти гостиницу, указанную управляющей, труда не составило. Люсинда отважно вошла, надеясь встретить там разумную мать семейства, с которой удастся столковаться о возвращении девочки. Но хозяйка оказалась сущей мегерой – огрызалась на мужа и посетителей, а чуть что, начинала громко браниться.

Люсинду она окинула подозрительным взглядом, грубо спросила, что ей нужно, и рявкнула, не дожидаясь ответа:

– Ежели работу ищешь, тебе тут делать нечего! Мужиков будешь обслуживать в другом месте, у меня приличное заведение, а не портовый кабак со шлюхами!

– Я ищу ребенка, девочку, – сказала Люсин-да. – Ее удочерили в работном доме пять лет назад.

– И на что она тебе сдалась?

– Это моя дочь. Я хочу ее вернуть.

– Да ну? – прищурилась миссис Джексон. – Тогда ладно, так уж и быть, продам ее тебе за пять сотен гиней.

– У меня остались только серебряная шкатулка и булавка с бриллиантом, подарок крестной матери, – развела руками Люсинда. – Сьюзан – моя дочь. Ее украли у меня сразу после рождения, и я лишь совсем недавно узнала, что она у вас. Умоляю, верните мне ее. Я отдам все, что у меня есть.

– Держи карман шире! Через несколько лет девчонка начнет приносить неплохой доход. У меня уже есть заказы на нее, и я могу получить кое-что получше, чем твои побрякушки. Знаем мы таких! Думаешь, нашла дурочку? Да старые извращенцы отвалят целое состояние за малолетку и я продам ее по самой выгодной цене, когда придет время!

– О нет! Прошу вас, не надо! – в отчаянии воскликнула Люсинда, не ожидавшая такого поворота. – Я добуду деньги. Она моя дочь… Богом клянусь…

– Валяй, добывай. Только цена уже выросла. С тебя тысяча гиней, – осклабилась хозяйка. – Не принесешь деньги через неделю – заключу сделку с тем, кто даст больше.

– Пожалуйста, позвольте мне увидеть Сьюзан.

– Да смотри сколько влезет. Только без шуточек! Попробуешь ее умыкнуть – позову мужа, и ты костей не соберешь.

Когда хозяйка привела из кухни худенькую, замызганную, упирающуюся девочку, Люсинда впилась ногтями в ладони – ей хотелось разрыдаться, но нельзя было показывать свои чувства миссис Джексон. Люсинда опустилась перед малышкой на колени, ласково коснулась рукой ее подбородка, и, когда девочка подняла голову, сердце чуть не выскочило из груди. Точно такие же странные, зеленовато-голубые, глаза она видела каждый день, глядя на себя в зеркало. Это была ее дочь, сомнений не осталось – управляющая работным домом не солгала.

С трудом подавив желание схватить девочку в охапку и броситься вместе с ней прочь, Люсинда улыбнулась и достала из кармана пирожное. Малышка с подозрением уставилась на лакомство.

– Это угощение для тебя, возьми. Послушай меня, Сьюзан… однажды, очень скоро, я вернусь и заберу тебя с собой. Мы будем жить вместе.

– Ага, только после того, как я получу тысячу гиней. – Хозяйка гостиницы пнула девочку. – Иди работай!

– Пожалуйста, не обижайте ее! – взмолилась Люсинда. – Я принесу деньги через неделю.

Сьюзан тем временем с опаской откусила кусочек пирожного, и в ее глазах отразилось удивление – наверное, она впервые в жизни попробовала сладкое. На пороге кухни девочка на мгновение обернулась, взглянув на добрую тетю, и шмыгнула за дверь.