Сволочь (сборник)

– Прошу прощения, – сказала фигурка, – Миша – это вы?

– Миша – это я.

Даже в полутьме автобуса можно было разглядеть удивительной красоты лицо с большими зелеными глазами, вздернутым носиком и чуть припухшими губами. Кончики вьющихся светло-русых волос защекотали мой лоб.

– Кто вы, нежный ангел? – поинтересовался я.

– Рита. – Лицо улыбнулось. – Мы с вами имели удовольствие беседовать по телефону.

– Какая, все же, сволочь, – покачал головой я.

– Что?!

– Алешка Жаворонков – сволочь.

– Я смотрю, вы очень любите вашего друга, – Рита снова улыбнулась.

– До беспамятства. Я привезу ему из Бельгии дюжину бутылок пива и каждую из них разобью об его идиотскую голову.

– За что такая немилость?

– За то, что он сказал, будто вам сорок лет.

– В самом деле, сволочь. Мне всего тридцать девять.

– Врете!

– Странная у вас манера делать комплименты…

– Это потому что я изыскан до грубости. Слушайте, Рита, садитесь рядом со мной. Пассажиры спят, рассказывать им что-либо бессмысленно. А вам одной я расскажу такое.

– Историю Бельгии?

– Да хоть Новой Зеландии. Какая вам разница.

– Расскажете позже. И не мне, а всему автобусу. Отдыхайте, я должна вернуться к мужу.

– А зачем? – Я попытался остановить ее. – Он, небось, тоже спит без задних ног.

– Да, Максик уснул.

– Максик? – изумился я. – Вы с котом путешествуете?

– Почему с котом? Макс – это мой муж.

– Спаси и помилуй, – сказал я. – Ну и нравы у вас в семействе.

– А что вам не нравится?

– Что мне не нравится? Мне не нравится война в Югославии и селедка под шубой.

– И причем тут моя семья? Мы Югославию не бомбим.

– А селедку под шубой готовите?

– Так, – сказала Рита, – у меня, кажется, дежавю недельной давности. Очень вас прошу, отдыхайте, Миша. Когда надо будет, я вас разбужу.

С тем она и удалилась. Я и в самом деле заснул и проспал пару часов. Разбудили меня тусклые лучи ноябрьского утреннего солнца, неохотно пробивавшиеся сквозь завернутое в тучи небо и конопатое от засохших дождевых капель окно автобуса. Большинство пассажиров также успели проснуться, и теперь оживленно наливали себе из термосов кофе и чай, с шумным удовольствием пили и закусывали бутербродами. Я почувствовал голод, а поскольку сам я не запасся ни едой, ни напитками, люди стали вызывать во мне раздражение. Когда раздражение мое готово было перерасти в ненависть ко всему роду человеческому, послышалось потрескивание микрофона, а за ним голос Риты:

– Доброе утро, дорогие мои! Надеюсь, вы успели немного вздремнуть. Сейчас девять часов утра, около двенадцати мы должны прибыть в Брюссель. А пока наш германский экскурсовод скрасит нам оставшиеся часы поездки увлекательным рассказом о стране, в которую мы направляемся. Прошу вас, Миша!

Под вежливые аплодисменты я встал и направился в голову автобуса. Рита передала мне микрофон, улыбаясь одними губами и поглядывая на меня с некоторой тревогой.

– Молитесь, – тихо произнес я, весело ей подмигнув.

Она покачала головой и села на свое место.

– Уважаемые дамы и господа, – торжественно начал я, – через час наш автобус пересечет границу Германии и Бельгии. Название «Бельгия», к слову сказать, имеет древние римско-эллинские корни и происходит от латинского «белла», что означает «прекрасная», и греческого «гея», то есть «богиня земли», или просто «земля». Следовательно, «Бельгия» в переводе на русский – «прекрасная земля», в чем нам в самое ближайшее время предстоит убедиться.

Краем глаза я заметил, что несколько экскурсантов отложили бутерброды, достали блокноты и ручки и прилежно записывают за мною всю эту околесицу.

– Кхм-кхм, – послышалось чье-то покашливание.

«А нечего жевать, когда я повествую», – подумал я и продолжил:

– Впрочем, наиболее дотошные этимологи полагают данное прочтение неверным и склоняются к версии, что первая часть названия восходит к латинскому «беллум», что означает «война». То есть «Бельгия», по их мнению, – «земля войны».

Я усмехнулся. Несколько пассажиров снисходительно хихикнули, как бы отметая подобную глупость. Я решил наказать их за излишнюю самоуверенность.

– Что ж, – сказал я, – в этом предположении есть свой резон. На сравнительно малой бельгийской территории то и дело велись войны. Вспомните сражение при Ватерлоо, газовую атаку близ города Ипра и, конечно же, всем вам известную битву под Гентом.

Часть пассажиров многозначительно закивала, припоминая.

«Странно, – подумал я, – выходит, эта битва не мне одному приснилась».

– Кхм-кхм, – кашлянул все тот же голос.

«Хоть бы кто его по спине похлопал, чтоб он не подавился своим бутербродом», – заботливо подумал я и вновь продолжил:

– На битве под Гентом мне хотелось бы остановиться подробнее. Это было одно из самых жестоких и кровопролитных сражений в истории Средневековья. Сопоставить с ним можно разве что битву при Креси во времена Столетней войны. Но та произошла много раньше и никак не связана с историей Бельгии, поэтому не будем отвлекаться. Под Гентом сошлись в поединке армия гезов принца Оранского и отборные войска испанского короля Филиппа Второго, коими предводительствовал герцог Альба. Любопытно, что цветом Оранского дома был, что не удивительно, оранжевый, «альба» же в переводе с латыни означает «белый». Поэтому некоторые историки называют битву под Гентом «оранжево-белой битвой», хотя, – я нахмурился, – по-моему, война – не лучший повод для острословия. Особенно если учесть, что в этом сражении полегло в общей сложности около пятидесяти тысяч человек.

Мне жутко хотелось есть, моему мысленному взору представлялся кусок бифштекса с жареным луком, и воображение мое с каждой секундой делалось все свирепее. Я описывал Гентское сражение с такими кровожадными подробностями, что некоторым дамам в автобусе стало не по себе. Тогда я решил подпустить немного романтики и рассказал о кузине принца Оранского, в которую якобы влюбился грозный герцог Альба.

– К сожалению, – вздохнул я, – история эта, вместо того, чтобы приблизить войну к развязке, сделала ее только длительней и ожесточенней.

– Почему? – удивился чей-то женский голос.

– Потому что связь эта получила огласку и дошла до ушей ревнивой герцогини Альба. Можете себе представить, что за скандал она учинила своему супругу?.. И тому пришлось сражаться с удвоенной яростью, чтобы отвести от себя подозрения. Увы, мужчины всего лишь воюют, но подталкивают их к этому женщины. Вся история тому свидетельство. Вы не устали?

Пассажиры протестующе загомонили, давая понять, что готовы слушать дальше.

«Какое-то сборище мазохистов», – подумал я.

Чтобы проверить свою гипотезу насчет мазохизма публики, я рассказал о том, как кузина принца Оранского, не вынеся вероломства герцога Альбы, покончила собой. Послышались вздохи, некоторые всплакнули. Я решил еще сгустить краски и, пылая от негодования, поведал о том, как герцог расправился с побежденными гезами. Слушатели негодовали вместе со мной. Еще немного, и я сплотил бы их в маленькую армию, готовую броситься в бой с испанцами.

По счастью, в это время автобус остановился на заправочной станции с магазинчиком и бистро, и Рита объявила, что у нас есть полчаса, чтобы справить свои дела, перекусить и перекурить. Я выскочил из автобуса и первым делом с наслаждением затянулся сигаретой. Рита подошла ко мне.

– Знаете, – сказала она, – ваш друг Алеша, хоть вы и называете его сволочью, оказался прав: вы действительно хороший рассказчик. Я заслушалась. Признайтесь, вы оканчивали исторический факультет?

– Боже упаси! – ответил я. – Я закончил летное училище.

– Правда? – удивилась Рита. – А почему же вы…

– Почему не летаю? Высоты боюсь.

Рита покачала головой.

– Не могу понять, – сказала она, – когда вы врете, а когда говорите правду.

– Как будто я это могу понять, – вздохнул я. – Кофе хотите?

– Спасибо, я уже позавтракала.