Страница 5 из 15
Кицунэ натянула дежурную улыбку и двинулась к сцене, пусть Кот видит, что ей очень нравится его музыка.
Girl, you gotta love your man
Take him by the hand
Make him understand
The world on you depends
Our life will never end
Gotta love your man, yeah.
Пятая глава
Мечта, проблеск настоящей жизни, мелькнула и пропала. Ушла, оставила, растворилась в прокуренном зале, отправилась по пути меж кирпичных столбов. В груди было пусто, в горле клокотал ком, это рвался наружу крик.
Дикобраз вытянул новую сигарету, медленно закрыл пачку и аккуратно положил на неё сверху зажигалку.
Кавер закончился, со сцены лилось зажигательно-рокнролльное, кое-кто пустился в пляс, многие подпевали. Кот явно был в ударе, «Нафаня» жгла по-настоящему.
Стробоскоп выхватывал из клубов табачного дыма под потолком сюрреалистические картины. В них чудились то лунные пейзажи, то неприступные замки на горных обрывах, то танцующие в небесах ангелы и драконы. Всё это диссонировало с бодрым рок-н-роллом настолько, что тоска стала почти невыносимой. Дикобразу захотелось встать и уйти. Он решительно поднялся с лавки и сделал пару шагов к лестнице.
Нет, уходить нельзя. Кот обидится. Да и что делать дома? Опять пялиться в монитор? Опять же, домой надо ехать на метро. При одной мысли о возврате в подземные катакомбы Дикобраза передёрнуло. Ну уж нафиг. Он развернулся и отправился к стойке. Надо махнуть ещё бокал-другой, а потом разыскать Кицунэ. Уж в этот-то раз он не оплошает. Найдёт нужные слова, снова почувствует крылья, взмахнёт ими и…
– Ага, и улечу туда, где быль живёт и небыль. – Дикобраз усмехнулся. Единственный полёт, который ему мог светить в ближайшем будущем – краткие секунды падения с высоты его этажа. – Неси меня, степной олень.
Музыка ломилась через уши прямо в кости черепа. И на кой громкость всегда выкручивают на максимум, неужели кому-то это доставляет радость? Хорошо, что песня почти закончилась, самое время затариться кружкой-другой, не вопя бармену на ухо.
Проявив чудеса эквилибристики, опасно балансируя парой бокалов, по дороге к своему столу он ухитрился ни капли не пролить. Такое дело обязательно нужно отметить. Прикрыв глаза, сделал длинный глоток: самое вкусное пиво именно во втором стакане. Первый ты выпиваешь и не замечаешь, а вот второй уже можно посмаковать, растянуть удовольствие.
Кстати, а когда успел закончиться первый стакан? Дикобраз попытался вспомнить, что он делал сразу после того, как вошёл в бар. Само собой, купил пива, но было же что-то ещё? Или кто-то? С Котом, вроде, не говорили. Наверное, местный бармен много димедрола клиентам подсыпает: в голове сплошь фантастические пейзажи и сказочные принцессы со странными именами. Дикобраз хмыкнул: в принципе, оно и неплохо, главное чтоб наутро голова в дверь проходила.
– Здорово! – раздался над головой знакомый голос. – Второе пиво мне что ли взял? Как сам?
Дикобраз открыл глаза: сегодня все собеседники (все? какие такие – все?) явно решили появляться в его поле зрения с внезапностью восточных ниндзь – вот его не видать, а вот он уже тут как тут.
Напротив стоял, точнее уже перемахивал через лавку, высокий грузноватый парень в светлых джинсах и косоворотке. Длинные светлые волосы прикрывала чёрная бандана, отчего его еврейский нос казался форштевнем пиратского брига.
– Здорово, Кот! Нет, пиво не тебе, но ты угощайся, если хочешь, я ещё схожу. Отличное выступление, кстати, поздравляю.
Кот с довольной улыбкой отпил из второго стакана.
– Ммм, Дикобразик, ты не представляешь, какой это кайф после выступления глотнуть пивка!
– Вы на разогреве что ли у кого-то? – спросил Дикобраз. Вроде только начали, а сразу и закончили выходит. Я думал, сегодня у вас сольник.
– Чего, ипана игауна? – Кот вынырнул из наполовину опустевшего бокала – Ну да, сольник. Дикобразик, не тупи: мы тут битый час лабали, а ты всю дорогу в углу просидел. Даже поздороваться перед концертом не подошёл, засранец! Думал, я не видел, как ты приехал? Ты, Дикобразик, вовсе не дикобразик. Ты самый настоящий сыч! Пойдём я тебя лучше кое с кем познакомлю. Хотя нет, не пойдём, вот и она, легка на помине.
Кот развернулся в полоборота и замахал рукой. Через минуту из толпы появилась девушка. Короткая стрижка обнажала красивую тонкую шею, красная мотоциклетная куртка смотрелась как знамя революции. Длинные тонкие пальцы легли на плечо Кота, выразительные глаза внимательно изучали Дикобраза. Цвет их постоянно менялся от зелёного к фиолетовому, наверняка в это были виноваты отсветы фонарей сцены. Дикобраз мотнул несколько раз головой: перед глазами как на старых самопроявляющихся полароидных фотках медленно появлялось… Не, фигня какая-то!
– Привет, я Кицунэ, – как ни в чём ни бывало представилась она.
– Дык это, знакомы уже, – пробормотал Дикобраз, и сам удивился сказанному.
Её брови на краткий миг взлетели вверх.
– А я тебе про неё, кажись, уже рассказывал, – Кот вступил очень вовремя – нашёл я тут недавно подработку, типа компьютерный мастер на выезде, ну а Кицунэ там кем-то вроде диспетчера. Так и познакомились. Пообщались немного, я на концерт её и пригласил. А ещё мы с ней, оказывается, в другой конторе тоже вместе работали, только оба подрабатывали и в разных отделах, потому и не пересекались. А тут вишь как получилось!
– Ого, а что за контора?
– Это, Дикобразик, я тебе как-нибудь потом расскажу, – хитро подмигнул Кот, и Кицунэ загадочно улыбнулась его словам.
Весь вечер они провели втроём: к их столику то и дело подсаживались многочисленные друзья и знакомые Кота, шутили, поздравляли с отличным выступлением, радовались знакомству с Кицунэ и тут же испарялись. Пивные бокалы опустошались и наполнялись вновь, потом кончились сигареты. Тогда они пошли на улицу. За сигаретами и вообще. Что было дальше, Дикобраз утром вспомнить не смог, как ни старался. Да и пофиг: кошелёк и телефон на месте, а значит обошлось без эксцессов. Ну и слава яйцам. Как говорят алкоголики, не помню, значит не было.
А вот печальные, иногда зелёные, иногда фиолетовые, словно не отсюда глаза Кицунэ – были.
Шестая глава
Полтора месяца спустя деревья облетели, небо затянула серая хмарь, засыпавшая город мелким дождём. В хмурые короткие дни солнце заменяли лампы дневного освещения. Снега всё не было. Мир напоминал тускло-бетонный двор казённого учреждения: вот тут неокрашенная лавочка, здесь глухая стена, и напротив стена, а за стеной такой же точно двор. Серая апатия была разлита везде как знаменитое масло: даже нищие в метро клянчили без былого азарта.
В один из таких серых дней Дикобраз сидел на работе и пялился в окно, стараясь перебороть сон. Окно было знатное. Во всю стену, по-советски грубое и надёжное, с форточкой, открывающейся специальным хитрым рычагом. Мыли его, судя по всему, ещё до рождения Дикобраза. Поди помой такую махину, она же только в высоту метров пять. За окном были промзона и автобусный парк. Автобусы приезжали и уезжали, между линялыми корпусами бегали собаки. Если приложить немного фантазии, можно было представить, что смотришь фильм в жанре «артхаус». Что-нибудь постмодернисткое, про ожидание Годо или вроде того.
В КБ мобильная связь была под запретом, строгость которого как всегда бывает в таких случаях компенсировалась необязательностью исполнения. На входе никто никого не обыскивал, поэтому если очень хотелось позвонить, достаточно было не спалиться перед охраной. Но на всякий случай Дикобраз телефон в рабочее время отключал. Мало ли что, вдруг проверка какая нагрянет или ещё что. Лучше уж перебдеть, чем потом с безопасностью объясняться.
Когда выключенный телефон весьма ощутимо завибрировал в кармане джинсов. Дикобраз слегка подскочил на стуле, потом быстро огляделся по сторонам, – не заметили чего коллеги? – встал и направился в туалет, разбираться с непослушным гаджетом.