Колючий Путь

На вихре розовых мечтаний Дикобраз долетел до «Октябрьского поля». Он купил цветов и вприпрыжку отправился на встречу. Вера не слишком любила длинные поездки, поэтому обычно они сидели в небольшом пивном ресторанчике в двух шагах от её дома. Всего двадцать минут ожидания у подъезда, и Дикобраз, наконец, получил возможность вручить букет.

За годы их знакомства Вера похорошела. Перестала краситься в блондинку, отпустила волосы и начала носить джинсы. У неё не было страсти к нарядам и косметике, и это импонировало Дикобразу, к которому, впрочем, у Веры тоже страсти не было. Она общалась с ним как с другом, время от времени пропадала куда-то, не отвечая ни по телефону, ни по аське, спокойно принимала все знаки внимания и не забывала повторять всем общим знакомым, что она девушка свободная. Его такое отношение ранило, но надежды он не терял, верил, что ночь темна перед рассветом.

Вера как всегда равнодушно приняла цветы, удостоила поцелуя в щёчку, и они с Дикобразом уселись за свой любимый столик у окна. Заказ принесли быстро – официантам было скучно в полупустом зале.

Вера меланхолично прихлёбывала пиво, её задумчивый серо-зелёный взгляд блуждал, словно вместо собеседника напротив был пустой стул. Дикобраз несколько раз попытался начать разговор, но в ответ слышал только рассеянные междометия. Такое было чересчур даже для него. Гордость требовала встать и уйти.

Вера встрепенулась. Взглянула на визави, улыбнулась, одним плавным движением обеих рук откинула волосы назад, потянулась.

– А? Прости, я сегодня не выспалась слегка, английскую премьер-лигу ночью показывали, – она виновата улыбнулась. За эту улыбку и звук голоса, Дикобраз тут же простил всё.

– Да, ничего, с кем не бывает. Мне в метро тоже всякое снилось, кому рассказать, не поверят.

Вера отложила невскрытую фисташку на салфетку и посмотрела на собеседника. Ого, а ей интересно! Он набрал в грудь воздуха, собираясь рассказать о своих полётах во сне, о Коте, Кицунэ и магии. И осёкся. Внутренний голос не просто предупреждал, а кричал, бесновался, рвал на себе тельняшку. Молчи, дурак! Молчи!

– Хотя я толком и не помню ничего, – спохватился ошарашенный Дикобраз. – Расскажи лучше, что там интересного у англичан.

Вера странно хмыкнула, опустила голову и вновь занялась упрямой фисташкой.

– Тебе правда интересно?..

Дикобраз слушал о перипетиях матча «Манчестер Юнайтед – Челси» и никак не мог взять в толк, что только что произошло. Почему внутренняя сигнализация, обычно молчавшая, так взбеленилась? А если вот так? Он представил, как рассказывает Вере об учёбе у Кота. Яркая красная лампочка, громкий зуммер.

Вера закончила рассказывать, следовало как-то реагировать. Дикобраз не запомнил ни слова, в футболе не понимал ни бельмеса, поэтому решил сменить тему.

– Слушай, а чего тебя в аське не видать последнее время?

Вера слегка поморщилась. Она не любила рассказывать о себе, предпочитая скрываться за туманом иносказаний и намёков.

– Да у меня с компом что-то…

– Что именно? Винда слетела, синий экран? – Дикобраз не был сисадмином, но поставить систему и вылечить самые очевидные глюки ему было вполне по силам.

– Да я не знаю… – Вера глотнула пива, схватила новую фисташку и сосредоточилась на орешке.

– Ну, что у тебя на экране? – Дикобраз продолжал настаивать. Такой шанс напроситься в гости упускать нельзя.

– Да ничего, чёрный экран, – половинки скорлупы полетели в пепельницу.

– Так это может провод отходит просто, – последнее слово Дикобраз договаривал уже на автомате. С неимоверной ясностью он понял, осознал, увидел, что Вера врёт. Это было как те корни дуба две недели назад. Темнота и янтарные проблески в глубине. Он моргнул несколько раз, и ощущение пропало. Зато бросилось в глаза, что с момента последней встречи Вера словно осунулась и постарела. Интересно как. Может, это просто освещение такое? Ну-ка, а что покажет скан?

Ежедневные тренировки дали о себе знать. Дикобразу удалось достаточно быстро сосредоточиться и распределить внимание по залу. Деревянные столы ласкали глаз тёплым золотисто-коричневым свечением. Мягкий свет лился из окна. Букет, подаренный Вере, уже неживой, но ещё не совсем мёртвый, вспыхивал время от времени багрянцем.

А рядом с букетом, там, где, по идее, сидела Вера, клубилась тьма. Внутри неё что-то двигалось.

Волоски на шее и руках Дикобраза встали дыбом, зубы заныли.

А потом оно заметило, что на него смотрят и улыбнулось. Безгубые бледные дёсны, крупные белоснежные зубы один к одному и две пары длинных острых клыков.

Дикобраз вздрогнул, видение пропало. Вера застыла с прямой спиной, уперев взгляд в собеседника.

– Дикобразик, ты чего? Будто призрака увидел. Так моего чёрного экрана испугался? – В её голосе были только мягкая ирония и лёгкая озабоченность, но глаза продолжали наблюдать словно в оптический прицел.

– Да не, ничего, в порядке всё. Я щас!

Дикобраз вставал, молясь, чтобы ноги опять не стали ватными, как на первой тренировке, чтобы не подвели, вынесли. С огромным трудом он не дал себе рвануться к выходу и бежать, бежать подальше от этого места. Чуя спиной ледяной снайперский взгляд, он добрался до туалета и заперся в кабинке.

Твою ж!

Говорил же Кот не лезть со своим сканом куда не надо!

И что теперь делать?

Что это было вообще?

Идиот!

Ну попал!

Так, ладно. Спокойствие. Вдох. Выдох. Вдоооох. Выыыдох. Дикобраз вышел из кабинки и уставился в зеркало над раковинами.

Привиделось, померещилось, показалось, приснилось, приглючило. Это же Вера, сто лет знакомы. Никакая она не тьма, что за бред. Наслушался Кота, снов дурацких насмотрелся – и нате, кругом монстры мерещатся. Вдоооох. Сейчас я выйду отсюда, вернусь за столик и мы проведём вечер как обычно. Поболтаем о том, о сём, может я к ней в гости напрошусь компьютер чинить, всё такое. Выыыыыдох.

Он плеснул водой в лицо и пошёл обратно.

Веры за столиком уже не было, как и её пальто. И сумочки, и цветов. Дикобраз с облегчением плюхнулся на стул, залпом допил своё пиво и потянулся за вериной кружкой.

В кармане звякнул телефон. Наверняка смс от Веры со сказкой о том, как внезапно прихворнула мама или что-то случилось у подруги.

Хорошо хоть цветы забрала, когда уходила. Красивый цветочек кому угодно приятен, хех. Пиво снова кончилось, Дикобраз заказал ещё и полез в карман. Сказки лучше читать навеселе.

Двенадцатая глава

Упругая морская зыбь покачивает тело. Волны тычутся в правый бок как щенята, переваливаются через голени. Медленный дрейф ниоткуда в никуда, под бесконечно высоким небом и ослепительно-ласковым солнцем. Кругом синева, без конца и края. Редкие белые пятнышки вверху, облака неотличимы от птиц. Гулкий шёпот океана в ушах. В этом шёпоте всё – неизмеримые глубины и острова с белоснежными пляжами, беспечное спокойствие несчётных миллиардов лет жизни.

Облаков становится больше, они растут, собираются в кучи, вбирают в себя птиц. И вот уже всё небо затянуто. Тучи становятся плоскими, меняют серый цвет на грязно-белый. Потолок спускается ниже. Ниже. Ниже. Шёпота стал шуршанием осыпающегося песка. Нет! Нет! На потолке уже хорошо видно трещины и пятна на побелке. Спину колют осколки раковин. Песок вокруг шуршит всё громче, затягивает всё глубже и глубже. Я скольжу вниз, хватаюсь руками, торможу ногами. Пальцы встречают только струи песка. На дне щёлкают жадные жвала.

Нет! Только не это! Только не опять!

Бам! Плита с треском разлетается на осколки. В песчаном торнадо визжит умирающий муравьиный лев.

Тёплый разноцветный торнадо Силы обнимает, треплет, кружит, вертит как разноцветная карусель, поднимает над океаном, тащит ввысь, сквозь облака.

Сияли рубиновые, сапфировые, изумрудные звёзды, океан внизу казался не больше детской ладошки. Вихрь замедлялся и замедлялся. Постепенно в нём проявлялись очертания. Длинное гибкое тело, покрытое прочной чешуёй, огромные крылья, могучие лапы, тонкие усы над внушительной пастью.