Страница 26 из 32
XXXОна, конечно, превозможет.А Ленского ей заменитьНикто, естественно, не сможет.Она Владимира любитьДо самой смерти честно будет,И за два года не забудет,Наверно. Так он уверялДрузей. А Жене представлялПрелестницу под каждый вечер —Глаза зелены, стройность ног…Солдат почти уж изнемогОб этом думать бесконечно,И вспоминать ту красоту,В которой женская вся суть.XXXIОнегин только улыбался —Он верность женщины уж знал.Но над салагой не смеялся,И друга не разуверялВ его наивном убежденье,Бездумно-легковесном мненье,Хотя в душе предполагал,Что та, кого женою звалЧерпак, расписанный без Бога,И в самом деле столь вернаБыла и стройна как сосна,И добродетелей премногоИмела. Праздный разговорСолдатам не всегда в укор.XXXIIНо как бы ни было, герой нашЛенского круто полюбил.Связь эту лажей не прикроешь —The unformal contact в том был.Любил его он и за силу:Окопы рыл тот, как могилу,Как братский склеп. Муж был не мал —По пуду гири поднимал.Когда ж солдаты отбиралисьДля марш-броска, где каждый взводНа офицерский шел развод,Они дедами оба звалисьЗаслуженно. И так вдалиДва года службы протекли.XXXIIIАрмейский быт – он окаянный,Его давно я понял суть.Перед старлеем, капитаномИ лейтенантом шею гнутьИ вам, наверно, приходилось(Свободы здесь и не водилось),И каждый БТР и ПТУРСПрокладывал к могиле курс.Но мне претят погонов культы,Тревоги, в караулках сны,Склад арсенальный (для войныТам все есть – от ножей до пультов),И замполит, готовый врать,Что он для нас – отец и мать.XXXIVБез слез солдат покинет полк свой,В казенном доме роты строй,Ведь он уже не в самоволкеИ может быть самим собой.Освобожденный от приказов,Домой не понесет заразуУставов воинских. Как сонЗабудет уставной жаргон.Мы рождены для жизни мирной.Пусть в детстве сотню не однуЯ игр своих сыграл в войну,Там не стоял по стойке «смирно».Звезд на погонах желтый рядЛегко относим мы на склад.XXXVТак по уставу, в срок со службыПора уж было и домойИм отправляться безоружно,Менять тревоги на покой.В Москве ж их семьи жили рядом:Владимир – за «научным» садом,К ботанике стремясь слегка.Онегин – близ ВДНХ.И пред отъездом дали словоОни, что десять дней спустя,Рубеж гражданки перейдя,Друг к другу вновь придут фартово,Без камуфляжа, но для девКостюмчик клетчатый надев.XXXVIНо это в будущем. Пока жеДомой электропоезд мчит.Как фраеров, дедов поклажаВсю верхотуру полонит.С Востока тянется дорожка,Но времени займет немножко.Казанский виден уж вокзал,Гудит как улей грязный зал.«Москва… Как много в этом звуке» —И эта Сашкина строкаОсталась с нами на века.Но Лермонтов почти без мукиИную рифму вставил в стих,Чтоб мы гордились делом их.XXXVII«Москва, Москва, люблю тебя яКак сын, как русский… так нежно»,В строках иных не забываяРугнуть и Питер заодно.Хоть стольный город и не новый,Но с богомольною основой,А у Заставы ИльичаНе видно больше кумача.Хотя и воздух бьет вонючийИ грязно в ней, да и лоховТам слишком много, но таковПорядок нынешний. ПокручеМосквы столица вряд ли есть.Для москвичей – благая весть.XXXVIIIПусть и церквей, что восхищалиПоэтов в прошлом, в ней уж нет.(В тридцатые – их повзрывали)Москвы моей вечерний светЯ ни на что не променяю,Хоть недостатки ее знаю —Пере-перенаселенаИ области грозит она,Кругом чиновники и толпы,Кругом полно кавказских лиц —Она родней мне всех столиц.Мой друг! Откуда б не пришел ты,Тебе стихами говорю:Я город свой боготворю.XXXIXЛюблю в кольце старинных зданийПроспекты, улицы, мосты.Люблю их русские названья —Они и звучны и просты.Люблю Кремлевские соборы,Старушек древних разговорыИ пешеходный мой Арбат,Где Окуджавы каждый радУслышать песен продолженье,Ветра с холмов, ВДНХ,Театры, парки, ЦДХ…Лишь привокзальное движенье,Да шумный рынок в ЛужникахМне, друг, не нравятся никак.