Страница 17 из 25
После отъезда в Англию главной «карбонарской тройки» польских демократов брюссельским Огулом руководил Кремповецкий, он помогал эмигрантам выехать из Бельгии, ведал сбором средств для помощи польским солдатам, вырвавшимся из прусских тюрем. Но в середине 1834 г. он также выехал в Лондон. В Англии в это время было до 500 польских эмигрантов, в том числе 100 в Лондоне и 212 в Портсмуте. Последние составляли группу интернированных в Пруссии солдат польской повстанческой армии крестьянского происхождения. В Англии находились также участники экспедиции Заливского, франкфуртской и савойских экспедиций. Была и немногочисленная, но влиятельная группа сторонников Чарторыского; его агентами являлись Кристын Лех Ширма и Юлиан Урсын Немцевич. Аристократическая эмиграция пользовалась поддержкой в британском парламенте, в руках ее английских представителей находилось Литературное общество друзей Польши, которое распределяло материальную помощь полякам: на 488 эмигрантов в год выделялось 10 тыс. фунтов стерлингов. С приездом в Лондон «карбонарской тройки» началась борьба против сторонников консервативной эмиграции. Пулаский и Ворцелль вошли в Исполнительную комиссию лондонского Огула вместе с генералом Романом Солтыком, Вильчевским, Закшевским, Зелёновичем. Была установлена связь с Корреспондентской комиссией ПДО в Пуатье. Пулаский и Ворцелль основали Общество взаимного просвещения, а для контакта с английскими радикалами создали Клуб прогресса как ответвление масонских лож с карбонарским уклоном. Их усилия были направлены на завоевание влияния в лондонском Огуле, реорганизацию его в революционном духе. Но карбонарии не имели в Огуле большинства, и это сказалось на выборах его Исполнительной комиссии в августе 1834 г. Выборы проводились несколько раз, сопровождались скандалами и ссорами. В итоге карбонарии проиграли и вышли из Огула во главе с «тройкой». 6 сентября они объявили в воззвании о создании собственной гмины, подчеркнув, что «не цифровое, а мыслительное количество составляет большинство». Они заявили также, что не считают Комиссию представительством эмиграции, так как она выслуживается перед аристократией. В свою очередь, члены Исполнительной комиссии, сформированной в результате новых выборов, также обратились к эмиграции с воззванием, где заявили, что выступают с республиканских позиций за «неограниченное всевластие люда» и социальное равенство, «не знающее господина наряду с пролетарием»55.
В Англии карбонариям из числа польских эмигрантов противостояли не только представители польского аристократического лагеря. Их соперниками, добившимися перевыборов Исполнительной комиссии, стали «младополяки» – члены организации, начало которой дала бьенская группа Общества прав человека и гражданина, получившая название «Молодой Польши». Ее активную часть составляли бывшие «легионеры», тесно общавшиеся с Мадзини и находившимися в Швейцарии членами «Молодой Италии». Контакт завершился организационным объединением: 15 апреля 1834 г. в Берне был подписан акт о создании «Молодой Европы» в составе «Молодой Италии», «Молодой Германии» и «Молодой Польши»; независимые и равные республиканские народы, получив «естественное право решать свою судьбу», «ныне и навеки» объединялись в братский союз под лозунгом прогресса человечества «на основе свободы и гармонии всех народов». В Акте основания этой первой международной революционной «наступательной и оборонительной» организации, в которую вскоре вступили также «Молодая Швейцария», «Молодая Франция» и «Молодая Испания», говорилось о принадлежащем каждому человеку и народу «всеобщем моральном праве на свободное и гармоничное развитие собственной власти и реализацию своего призвания ради всего мира». Идеология «Молодой Европы» опиралась на постулаты Мадзини, утверждавшего, что «национальность – это святое, у каждого народа есть своя миссия, исполнение которой будет способствовать исполнению миссии всего человечества», данной Богом, достижению свободы и равенства каждого народа и человека. Тогда, говорилось в документе, начнется новая эра – эра Бога и Человечества, исчезнут привилегии, произвол и самодержавие. Члены новой организации утверждали: «Мы не хотим над нами ни короля-человека, ни короля-народа». В соответствии с таким принципом в ЦК «Молодой Европы» должны были на равных войти представители от каждой национальной части этого международного союза56.
Идеи «Молодой Европы» получили развитие в воззвании, с которым 12 мая 1834 г. к эмиграции обратился ее Временный комитет. В состав Комитета от Польши вошли Кароль Штольцман, Юзеф Новосельский, Феликс Францишек Гордашевский, Константый Залеский, Юзеф Дыбовский; они возглавили группу, насчитывавшую около 200 человек – бывших участников савойской экспедиции. Воззвание Временного комитета не раскрывало программы социальных реформ, в нем провозглашался лозунг равенства народов, связанных братством, утверждалась вера в историческую миссию каждого народа, «обязанного стремиться к освобождению собственными силами». На месте «старой Европы королей» должна была возникнуть «молодая Европа народов (люда)» – многонациональная федеративная республика с автономией каждого народа. Предполагалось, что общие вопросы будет решать «европейское собрание», а рассмотрение национальных проблем окажется в компетенции «национальных собраний». В свете этих положений «Молодая Европа» выступила против французских карбонариев-республиканцев. В воззвании содержалась критика централизаторской тенденции и властных амбиций Верховного всеобщего шатра, осуждался тайный характер его деятельности, который не позволял национальным организациям «создать ясное и твердое представление о положении в Европе и обязанностях свободных людей», мешал контактам национальных организаций, подрывал их проекты, что привело к провалу революционных выступлений 1833–1834 гг. во Франкфурте, Лионе и Париже. Осуждалась и враждебность, проявленная руководством Шатра в отношении Легиона. Полякам предлагалось порвать с карбонаризмом и создавать гмины «Молодой Польши», которые затем должны были избрать Центральный комитет. Во главе ЦК хотели видеть Лелевеля, об этом с ним вели переговоры Валериан Петкевич и Валентый Зверковский, которых, так же, как Кароля Ружицкого и Богдана Залеского, завербовал Шимон Конарский, еще на переломе 1833 и 1834 годов высланный гминой «Молодая Польша» в Париж для установления контактов и агитации во Франции. Поскольку Кремповецкий, являвшийся лидером в Польском национальном шатре, был выслан из Франции, Зверковский в его отсутствие пытался склонить большинство членов Шатра к объединению с «Молодой Польшей». Он же стремился приобщить Ворцелля к строительству новой организации в Брюсселе. Одновременно делались попытки присоединить к «Молодой Польше» Польское демократическое общество, в котором фактическая власть перешла от ослабевшей Центральной секции в Париже к секции в Пуатье. План «Молодой Польши» предусматривал реорганизацию ПДО, при которой оно бы ведало эмиграцией, а вся внутрипольская деятельность была передана «младополякам». О таком соглашении на основе раздела сфер влияния Зверковский вел переговоры с руководителем секции Пуатье В. Ципрысиньским, но тот, так же, как и В. Бреаньский, хотел, чтобы, наоборот, «Молодая Польша» присоединилась к ПДО. Этот вариант поддерживали К. Ружицкий и Б. Залеский, в связи с чем в руководстве «Молодой Польши» возникли трения57.
В основе проекта объединения «Молодой Польши» с Польским демократическим обществом лежала программная близость двух организаций. К лозунгу «Молодой Европы» «свобода, равенство, человечность» «Молодая Польша» добавила слово «целостность», а затем и «независимость». Она видела будущую Польшу «единой, целой, независимой, основанной на принципе всевластия люда». Единственным источником прогресса объявлялось «свободное и гармоничное развитие всех физических, моральных и интеллектуальных сил целого народа»; утверждалось, что «там, где господствует неравенство, у народа нет свободы». В уставе «Молодой Польши» говорилось о выборной власти, ответственной перед избирателями, о том, что «единственным всемогущим властителем является народ, единственным руководителем народа – закон, а единственным законодателем – воля народа». «Всевластие народа» объявлялось «неприкосновенным и не зависящим ни от какого-либо срока давности», а ограничение личной свободы рассматривалось как «покушение на свободу, равенство и братство всего народа». Подчеркивалось, что каждый народ и каждый гражданин обязаны бороться против притеснений за свободу личную и религиозную, свободу печати, промышленности и торговли, свободу обучения и создания объединений. Все эти принципы касались и межнациональных отношений: утверждалось, что «нет свободы народов, если между ними существует неравенство». В ноябре 1834 г. соглашение о сотрудничестве Польского демократического общества с «младополяками» было заключено, и ряд деятелей ПДО (Гельтман, Дараш, Бреаньский) вступили в ряды «Молодой Польши», но очень скоро это соглашение было разорвано. Тем не менее, «младополяки» продолжали активные действия по осуществлению своих планов. В Туре они создали Корреспондентскую комиссию, вели успешную агитацию за присоединение местной гмины ПДО к «Молодой Польше». Комитет «Молодой Польши» заявлял, что организация «будет действовать только в интересах родины» и полностью самостоятельно: «от нас […] зависит выбор руководства, исповедание веры, создание чего-либо национального». Для укрепления своего авторитета «младополяки» были заинтересованы в привлечении Лелевеля, и тот в конце 1834 г. вступил в «Молодую Польшу», так как, в свою очередь, хотел использовать ее для организации революционных экспедиций в Польшу. Чтобы создать условия для переброски туда агентов Лелевеля и наладить корреспондентскую сеть, Зверковский старался договориться с «Молодой Германией». Мадзини поддержал Зверковского в сношениях с Лелевелем, потому что серьезно рассматривал роль, какую могли бы сыграть в европейских революционных событиях славяне и, прежде всего, в борьбе против Австрийской монархии. Польшу он особо выделял, считая ее центром культурного и политического влияния в Северной Европе. После подписания акта о создании «Молодой Европы» он писал Лелевелю: «С этих пор ничто не сможет разрушить узы, завязанные нами между Польшей и Италией; та, которая первой поднимется, придет на помощь другой, и тогда из нашего союза объявленных вне закона родится союз Севера с Югом». Призывая Лелевеля к сотрудничеству с «Молодой Европой», он предлагал ему выступить в ее прессе, в частности, в газете «La Jeune Suisse» («Молодая Швейцария»), со статьями о славянах и Германии. Однако Лелевелю не нравился акцент Мадзини и «Молодой Польши» на союзе поляков с Италией и Германией, так как в качестве главного союзника Польши он видел Францию. Не нравился ему и социальный радикализм «Молодой Польши», он считал ее воззвания не подходящими для Польши и критиковал статьи газеты «Północ», которую с января 1834 г. издавали в Париже Чиньский и Конарский. Газета акцентировала необходимость союза Польши с народами, утверждая: «Освобождение Польши путем войны или революции, освобождение народов Северо-Востока, освобождение человечества является нашей целью […]. Наш лозунг – Польша и человечество». Чиньский особо подчеркивал значение революционного союза с русским народом: «Наши братья стонут в рабстве, в темноте, в бедности […]. Это состояние, противное природе, оскорбляющее человеческое достоинство, не может продолжаться», – считал он и видел выход либо во внутренней революции «рабов против ярма», либо в осознании Западом необходимости «обуздать северного великана». Поляки же должны были вести агитацию в России, разъясняя массам «идеи европейского просвещения и прогресса», «которые создают огромную силу народам, разрывающим цепи». Одновременно нужно было разъяснять Западу, какую угрозу представляет царизм, и побудить его к войне с Россией. В июне 1835 г. «Północ» писала: «В покоренных странах, стонущих под царским ярмом, где нет свободы печати и свободы слова, где нет и речи о каких-либо реформах, там существует обязанность создания тайной организации, там единственным шансом на освобождение является революция». Необходимость революционного взрыва для свободы Польши подчеркивал Конарский: «Польский народ, находящийся под игом, – писал он, – не сумеет одолеть врагов и добиться справедливости иначе, как только путем самой сокрушительной революции». Радикальные позиции он занимал и в вопросе проведения внутренних преобразований в польском обществе, предложив отбирать землю у помещиков, отказавшихся участвовать в будущем восстании, и, возможно, такой радикализм был Лелевелю не по душе. Учитывая критику со стороны Лелевеля, «младополяки» предложили ему самому выступить на страницах газеты «Północ». Как и Мадзини, они считали очень важным его участие в разработке социальной и политической мысли эмиграции58.