Страница 15 из 25
Союз национального единства пропагандировал эти положения в своей печати: в 1833 г. выходил «Feniks», в 1834–1839 гг. – «Kronika emigracji polskiej», которую редактировали Кароль Сенкевич и Кароль Боромеуш Гоффман. Выходил также постоянный орган консерваторов «Kraj i emigracja», издававшийся Янушем Вороничем и Людвиком Быстшоновским с 1835 по 1843 год. Одним из главных результатов развития консервативной мысли был вывод о том, что нужно заранее перед взрывом восстания признать будущую власть, чтобы сохранить главные ценности – свободу, «безопасную для всех под сильным постоянным правительством», равенство, моральные устои, веру. Вытекала отсюда и мысль о конституционной монархии как наилучшем строе, гарантирующем все эти ценности. Эту концепцию вполне разделяли ряд деятелей эмиграции, которые, как, например, Мохнацкий, видели в эмигрантах «солдат независимости» Польши и хотели их объединения вокруг Чарторыского, считая эту фигуру наиболее подходящей для роли вождя будущей борьбы за независимость. На страницах близкого ему печатного органа «Pamiętnik emigracji» («Дневник эмиграции») Мохнацкий выражал стремление к скорейшему восстанию, но без социальных потрясений, так как считал: «Крестьянин и шляхтич это два главных элемента Польши. Оба составляют единое целое […]. Народ, который восстает, не может делиться на части; противоречивые интересы этих частей не могут сталкиваться между собой во время восстания, а потому в восстании нет партий». «У нас массам не требуется ничего ни у кого насильно отнимать, – заявлял он, – потому что все принадлежит им по праву, и по праву, не завоеванному силой, а добровольно, по-братски утвержденному меньшинством в пользу большинства». Как и князь Адам, Мохнацкий имел в виду Конституцию 3 мая 1791 г. и утверждал, что нужно будет лишь выполнить заветы Четырехлетнего сейма. По мнению Мохнацкого, все социальные конфликты необходимо было отложить на будущее, чтобы не мешать единству в восстании, успех которого во многом зависит от единого руководства, и назначение руководителем Чарторыского он считал оптимальным вариантом. «Для нации, – писал он Замойскому 20 октября 1834 г., – спасение в том, чтобы Польша увидела князя во главе этих повстанческих идей. Враги родины и эмиграции доказывают, что князь хочет только Конгрессовой Польши и амнистии. Мы же, напротив, доказываем, что князь намерен отправиться отсюда на защиту всей Польши». Мохнацкий допускал, что помочь восстанию может и европейская дипломатия, и всеобщая революция, но руководство Союза национального единства было решительно настроено против пути карбонарских революций. Его сторонники злобно комментировали провал карбонарских планов. Ю. Бем характеризовал Заливского как «царского провокатора», который лучших польских патриотов повел из Франции в Польшу на уничтожение. Генерал Князевич и Л. Плятер обвиняли его в «позорном намерении убивать монархов» и формировании «банд» в Польше. Обращаясь к Чарторыскому, они высказывали опасение, «чтобы это не навредило сильно нашему делу». С целью воспрепятствовать распространению карбонарского духа в Польше Союз старался засылать туда своих эмиссаров. Один из них, Юзеф Свирский, бывший во время восстания 1830–1831 гг. министром иностранных дел в правительстве Чарторыского, в январе 1833 г., сразу после создания Союза, прибыл в Галицию, но столкнулся там с крепкими позициями лелевелистов и не сумел наладить сотрудничество с галицийской аристократией: граф Ксаверий Красицкий и князь Леон Сапега не были склонны возглавить ячейку Союза, предпочитая путь создания местной независимой организации, и Свирский был вынужден уехать из Галиции. В 1839 г. Союз национального единства распался, став как бы прообразом будущего Отеля Ламбер – уже явного консервативного центра, но сложившийся в 1837 г. его тайный наследник Инсуррекционно-монархический союз действовал во Франции и Англии до 1843 г.49
3. Польская демократическая эмиграция во Франции, Швейцарии, Бельгии и Англии. «Молодая Польша» и Союз детей Люда Польского
Сторонники Чарторыских хотели вернуть во Францию поляков, рассеянных по Европе вследствие гонений французских властей и большей частью собравшихся в Швейцарии, чтобы подчинить их своему влиянию, направив их энергию в других целях. В русле идеи Союза национального единства о подготовке за границей польских военных сил возник план сформировать из членов швейцарского Легиона подразделение под началом Ю. Бема для оказания поддержки члену португальского королевского дома дону Педру д’Алькантарра, защищавшему права на престол малолетней королевы Марии. При посредстве Пальмерстона В. Замойский вел переговоры о формировании легиона. И в сентябре 1832 г. соглашение, поддержанное также и Чарторыским, было достигнуто, а в мае 1833 г. Ю. Бем подписал договор о руководстве легионом, который должен был объединить 1700–3200 чел. Но дон Педру под давлением самих же поляков вынужден был отказаться от этого замысла, так как, хотя план португальской экспедиции рекламировался как поддержка борьбы против Священного союза, его отверг даже Дверницкий, а у демократической эмиграции он вызвал возмущение. 3 июля 1833 г. после торжественного молебна, состоявшегося у гроба Святого Казимежа в Сен-Жермен де Пре в Париже, был оглашен документ, принятый в «Таране» 30 радикалами из Польского национального комитета и Польского демократического общества по инициативе Кремповецкого, Чиньского и Ворцелля. Это был акт осуждения партии консерваторов за попытки использования польских вооруженных сил для помощи португальской реакции; воззвание, призывавшее эмигрантов в легион, сожгли. Возникли ссоры и дуэли, на Бема даже было организовано покушение, угрожали его агентам; Чарторыского же Ворцелль назвал «предателем польского дела». Сами швейцарские «легионеры» отвергли план консерваторов с негодованием, заявив, что возьмут в руки оружие только для того, чтобы вернуться в Польшу в момент европейской революции, в которой они рассчитывали сыграть важную роль. Их поддерживали демократические швейцарские организации – Гельвеция, Шютценферайн, Зофингенферайн, а также власти ряда кантонов. Но были кантоны, находившиеся под влиянием консервативно-клерикального руководства Сарненбунда, которое в Базельском кантоне попыталось взять под контроль его демократическую сельскую часть с городом Листаль. На помощь швейцарским либералам и демократам пришли поляки. Совет Легиона предложил военную поддержку парламенту Швейцарии и направил два вооруженных отряда в Листаль, где уже действовали польские эмигранты: капитан Кароль Кросс возглавил народную милицию города, командирами полицейских плутонов стали Вернезобрый и Пониньский, а подпоручик Новицкий занимался подготовкой орудий и обучением офицеров. 3 августа 1833 г. консерваторы были разбиты под Гуфтеншанцем, а их командир полковник Вишер взят в плен. Цюрихский парламент благодарил польских эмигрантов за помощь, но под давлением Священного союза и травли со стороны реакционных сил внутри страны швейцарские власти были вынуждены ужесточить меры против поляков. Было объявлено о прекращении материальной помощи эмигрантам с 1 января 1834 г. После того как французский посол в Берне добился для них права вернуться во Францию, 200 человек выехали в Орлеан, Тур, Шалон, Лаваль, где получили содержание, другие отправились в Бельгию, Англию, США. Но Совет Святого отряда хотел сохранить позиции в Швейцарии: 200 польских карбонариев остались в Бернском кантоне, готовые к грядущей войне за свободу50.
В ноябре 1833 г. Общество прав человека и гражданина выступило с экспозе, где выдвинуло лозунг «равенства социальных условий». В руководстве Обществом в это время произошел раскол: «левое» крыло карбонариев, назвавшее себя «Обществом действия» и требовавшее скорейшего проведения революции, вышло из-под власти Руководящего комитета и Верховного всеобщего шатра. Глава Польского шатра Кремповецкий поддерживал «левых» и стремился, чтобы швейцарский Легион вступил в Общество прав человека и гражданина. В результате в декабре 1833 г. большой отряд «легионеров» в Бьене создал гмину Общества под названием «Молодая Польша», а затем возникли гмины «Благие намерения» в Сент-Имье, «Костюшко» в Солуре, «Сарматы» в Дельмонте, «Славянщина» в Поррантре. Гмины делились на секции, каждая из которых объединяла несколько человек. Они принимали за основу главные постулаты программы Общества: уважение прав человека, «справедливо и морально обусловленная собственность», равенство и братство людей и народов. Выдвигалось даже требование изгнать религию из общественной и частной жизни как противоречащую прогрессу и просвещению, заменив ее моралью, основанной на рационализме. На основе проходивших в секциях дискуссий на тему будущего социально-политического строя в Польше польские карбонарии в Швейцарии формулировали цели и средства революционной борьбы: «Для уничтожения тирании и интриг народы обязаны воспользоваться своим всемогуществом, граждане должны объединиться и знать свои права. Объединение и пропаганда – вот две великие гарантии, которые надлежит задействовать, чтобы подготовить день освобождения. Уничтожить эксплуатацию человека человеком, ликвидировать возмутительные привилегии небольшого числа бездельников, которые кормятся избытком богатств, отнятых у многочисленного класса бедных работников, призвать всех людей к их достоинству, к равенству политических прав, а прежде всего, к справедливому разделению общественной выгоды и бремени – вот цель Общества»51.