Страница 13 из 22
Тем более, что есть основания думать, что тверские государи не стали бы уничтожать потенциал Великого Новгорода, не стали бы разорять его купечество, и изгонять оттуда иностранцев – как это сделал Иоанн III, совершив крупнейшую, и по большому счету – единственную ошибку своего царствования.
Во вторых, что не менее важно – русские начали бы проникновение за «Камень» (Урал) намного раньше, нежели в нашей реальности. Правда, это был бы другой путь – северный: напомним, что в сферу влияния Новгородской республики входили территории за Уралом до Оби.
И русские городки и остроги возникают в северной Сибири уже в XV веке.
К 80 г.г. XVI века – годы, когда Ермак начал свои походы, землепроходцы доходят уже до Енисея и даже дальше. На побережье Ледовитого океана и по течению рек, возникают все новые города – соперники легендарной Мангазеи.
Сибирские меха, дававшие четвертую часть доходов московской казны, оказываются в казне тверской, пусть и не в таких объемах, но заметно раньше.
И это в течении долгого времени – без особой борьбы с Сибирским ханством, более того – практически не входя с ним в соприкосновение.
У зауральских татар слишком мало сил, чтобы снаряжать серьезные карательные экспедиции в северную тайгу. Конечно, время от времени стычки происходят, но все остается на уровне обычных пограничных конфликтов.
Окончательно подчинив себе все русские княжества, Русь-Тверия со временем побеждает Казанское и Астраханское ханства. Может быть, несколько позже, а может быть, чуть раньше.
Для удобства будем считать, что это произошло тогда же, когда и в реальности – в середине 50-х годов XVI века.
Это, наряду с уже имеющимися позициями на севере Сибири, позволяет быстро разгромить и Сибирское ханство.
Таким образом, к концу XVI века положение русского государства (вернее, русского государства северо-востока), геополитически – как модно сейчас выражаться, заметно лучше, нежели Руси Московской на тот же момент.
Потенциал Новгорода не уничтожен, что способствует более высокому уровню развития культуры и торговли, поволжские ханства покорены, Сибирь – уже более ста лет входит в сферу влияния Твери, и существует беспрепятственный доступ к рудным богатствам Урала и бескрайним землям до самого Тихого океана.
Конечно, остаются проблемы – те же, что и в реальности.
Крымчаки по прежнему атакуют южные границы Великого княжества Тверского, которое все чаще называют просто – Русь. Правда, чтобы взять столицу его, им нужно пройти куда большее расстояние, так что и в этом смысле положение нашего государства куда благоприятнее.
Остается и проблема взаимоотношений с Западной Русью, вернее – с Великим княжеством Литовским.
Раньше или позже, при провозглашении идеи «Тверь – третий Рим» или без оного, но тверские князья и их интеллектуальное окружение выдвигают идею объединения под своей властью всех земель погибшей Киевской Руси.
При этом надо иметь ввиду что, вполне возможно, из-за изменения персоналий на литовском троне – во всяком случае, именно князь Ягайло на свет бы уж точно не появился (или появился бы князь с этим же именем, но то был бы совершенно другой человек), уния между Великим княжеством Литовским и Польшей могла и не состоятся.
И тогда литовские князья и племена неизбежно приняли бы православие и, следовательно, к началу XV века оформились бы два больших государства – православных и претендующих на господство над всей Русью.
В этом случае не исключено даже, что унию польско-литовскую, заменила бы уния литовско-тверская.
Но вопрос этот достаточно сложный, и поэтому, будем считать, что Литва так же как в нашей истории окатоличилась, став вассалом Кракова, что породило конфликт между конфессиями, позднее переходящий в этнический.
А значит, продолжается и усиливается отъезд из Литвы православной знати.
А ведь именно выходцам из литовских земель во многом способствовали развитию Московской Руси, и ныне способствуют развитию Твери.
Такое положение, сопровождаемое вялотекущими пограничными конфликтами, в ходе которых к Твери переходят смоленские и северские земли, сохраняется весь XVI век.
Остается еще проблема Ливонии. К концу того же, XVI века Ливонский орден окончательно впадает в ничтожество, и вопрос уже стоит не о его дальнейшем существовании, а о том – кто завоюет его земли?
Претензии на них высказали бы как минимум три держав, кроме русского государства – Польско-Литовская федерация, Швеция и Дания.
В разразившейся Ливонской войне, Тверь могла достичь заметно больших успехов, нежели Русь Иоанна Грозного, терзаемая не столько внешним врагом, сколько собственным государем. К тому же при вменяемом монархе на русском троне, возможен был и компромисс на основе раздела спорных территорий – предлагавшийся литовцами и поляками Ивану Грозному и в реальности. Так что, по крайней мере, часть орденских земель могла стать русскими.
Таким образом, уже к началу XVII века мы имеем вместо московской Руси, переживающей Смуту, государство заметно более сильное, крепкое, территориально обширное. И, что не менее важно – более развитое – как в гражданской области, так и в сфере чисто прикладных достижений цивилизации (за счет более тесных связей с Европой – благодаря не разоренному Новгороду).
Подведем промежуточный итог, прежде чем закончить главу.
Возможно, (и даже скорее всего) стань Тверь столицей, дальнейший путь развития России принципиально был бы тем же самым, что и в реальности. Войны с Литвой, Польшей, Швецией, Крымским ханством, Турцией, продвижение по Сибири к Тихому океану и Америке и на запад – к Дунаю и Карпатам.
Но на этом пути не было бы ни кошмара правления Иоанна Грозного, ни Смуты, им порожденной, ни Петра I с его сумасшедшими реформами.
Зато вполне могли быть и корабли под русским знаменем на Балтике – уже в XV веке, и такое же знамя над древним Киевом – в XVI веке, и первый русский университет – в начале XVII века.
И – как знать – штаб-квартира ООН в Твери – крупнейшем мегаполисе мира – в веке XXI.
Русь Литовская
Литовские племена упоминаются впервые в русских летописях, относящихся к XII веку. Примерно в то же время другое, близкородственное литовцам племя-пруссы, доставляет немало неприятностей польским княжествам. Хроники описывают их как свирепых язычников. В итоге, для защиты от их набегов, король Конрад Мазовецкий приглашает Тевтонский Орден (его наследники еще не раз пожалеют о столь опрометчивом решении).
А до тех пор о балтах практически нет подробных упоминаний – ни у римских историков, ни у средневековых хронистов, скрупулезно описывавших мифическое царство пресвитера Иоанна и земли собакоголовых, одноногих и одноглазых людей.
Первым правителем единой Литвы, был князь (кунигас) Миндаугас, он же Миндовг, современник Александра Невского. Впервые всерьез о нем заговорили, когда под Шауляем им была наголову разбита армия ордена меченосцев – поражение, от которого этот орден так и не оправился.
В период монгольского нашествия, в 1238 году, литовцы на короткое время захватили часть смоленской земли, но были быстро отогнаны.
Но одновременно, князь Миндовг заключает союз с Александром Невским с целью совместного похода против Ливонского ордена. Лишь смерть князя от рук заговорщиков помешала этим планам.
Литва рассыпается на уделы, потом вновь собирается кунигасом Трайденом, далее вновь впадает в междоусобицу, затем опять объединяется под рукой нового кунигаса – Витеня…
Казалось бы – какое значение могла иметь эта маленькая языческая страна – последний островок многобожия на пространстве от Оки до Ирландии, этот, своего рода географическо-религиозный курьез?
Что с того что литовцы – упорные и сильные воины, не страшащиеся ни монголов, ни немцев? Что с того, что литовские пущи и болота почти непроходимы для войска? И пруссы и венеды были не менее сильны и воинственны, и леса в их землях были столь же непроходимы-а где они теперь?