Яйцо Пинхоу (ЛП)

– Я так понимаю, она урожденная Пинхоу, – сказал Крестоманси.

Джосс покраснел еще больше и кивнул. Крестоманси не было нужды говорить, что он знал: Джосса поместили в Замок в качестве шпиона. Когда Милли поехала дальше, он любезно махнул Джоссу.

Совсем скоро после этого машина понеслась вдоль общественного выгона Хелм Сент-Мэри прямо под Замком. Там, посреди выгона стоял каменный дуб, похожий на некий скрученный гранитный трехрукий памятник. Бабке Норе сложно было бы его не заметить, виновато подумал Кот. Он и понятия не имел, что отправил его сюда.

– Вот это да, – пробормотал Крестоманси, когда машина со скрипом остановилась рядом с выгоном. – Что за уродливый предмет, – он выбрался наружу. – Пошли, Кот.

Кот выкарабкался из машины и убедил Кларча оставаться внутри. Последовав за Крестоманси к каменному дереву, он подумал, что вовсе не горит желанием это делать.

– Вблизи еще уродливее, – заметил Крестоманси, глядя на штуковину. – Что ж, Кот, если ты сможешь превратить обратно хотя бы его голову, я буду рад переговорить с ним. Ружье, полагаю, можешь оставить каменным.

Когда Кот положил ладони на холодный шершавый гранит, каким-то образом он четко осознавал, что Кларч встревоженно наблюдает через окно машины. И из-за того, что Кларч наблюдал, Кот знал: из-за каждого пучка травы на выгоне столь же встревоженно наблюдают собравшиеся в круг полувидимые существа. На самом деле, благодаря Кларчу он видел, что они повсюду: качаются на вывеске постоялого двора, сидят на крышах, выглядывают из живых изгородей и устроились на дымоходах, как на насесте. Кот видел, что выпустил всех – по всей округе. Они теперь всегда будут повсюду.

– Превратись обратно в мистера Фарли, – велел он каменному дубу.

Ничего не произошло.

Кот попытался снова одной левой рукой, и по-прежнему ничего не произошло. Он попытался, положив обе ладони на шершавое узловатое место, которое должно было быть лицом мистера Фарли, а потом с усилием разведя руки, чтобы счистить камень. По-прежнему ничего не произошло. Крестоманси отодвинул Кота и попробовал сам. Кот знал, что, скорее всего, ничего не выйдет. Крестоманси почти никогда не удавалось превратить обратно то, что изменил Кот: похоже, их магия была абсолютно разной. И он оказался прав. С раздраженным видом Крестоманси сдался.

– Давай попробуем вместе, – сказал он.

Они попробовали вместе, и по-прежнему ничего не произошло. Мистер Фарли оставался серым, поблескивающим упрямым каменным дубом.

– С ума сойти, – произнес Крестоманси, – два кудесника с девятью жизнями вместе не могут ни на йоту изменить эту штуку. Что ты сделал, Кот?

– Я же говорил вам, – ответил Кот. – Я сделал его таким, какой он есть на самом деле.

– Хм. Мне в самом деле следует больше узнать о ведовстве. Похоже, оно твоя величайшая сила, Кот. Но это ужасно огорчительно. Я хотел высказать ему всё, что о нем думаю. Не говоря уже о том, чтобы спросить, как все эти годы ему удавалось быть егерем, который нам не был нужен, – Крестоманси с досадой повернулся обратно к машине.

Порхающие полувидимые существа привлекли внимание Кота к соскучившемуся коню Джосса, по-прежнему привязанному возле кузницы.

– Я лучше приведу обратно коня Джосса, – сказал Кот. – Вы езжайте.

Крестоманси пожал плечами и сел в машину.

Кот побежал к коню, у которого снова были все четыре подковы.

– Я заберу его? – крикнул он кузнецу, заглянув внутрь сарая, похожего на угольную пещеру.

Кузнец оторвался от ковки и крикнул в ответ:

– Самое время. Я отправлю счет в Замок.

Кот взобрался на коня с каменной глыбы рядом с кузницей. Он был гораздо выше Сиракуза. Зато у него совсем не было характера. Кот не улавливал от него никаких чувств – даже желания пойти домой. После Сиракуза это ощущалось ужасно странно. Но зато его скучный разум позволил Коту погрузиться в собственные мысли. В начавших спускаться сумерках Кот ехал вдоль выгона, размышляя, не оставил ли он мистера Фарли каменным деревом, потому что хотел, чтобы он таким остался. Мистер Фарли пугал его. Еще больше он пугал полувидимых существ. Когда Кот проехал через ворота Замка, существа прыгали и носились среди деревьев, растущих вдоль подъездной аллеи, и восторженно смеялись от того, что мистер Фарли больше не угрожает им. Кот заинтересовался, не помогли ли они ему оставить мистера Фарли таким, какой он сейчас.

Кот не обедал и теперь умирал с голоду. Кларч тоже наверняка проголодался. Кот заставил тяжеловесного коня идти быстрее и – поскольку теперь тот смутно думал о доме и еде – повел его коротким путем, которым не должен был ехать: по гравию перед более новой частью Замка. Там на поляне, перед четырьмя глубокими коричневыми тормозными полосами, в траве распластался летательный аппарат. Похоже, у Роджера и Джо была жесткая посадка.

Дженет с Джулией осторожно изучали аппарат.

– Кот, я не могу нигде найти Кларча! – воскликнула Дженет.

– Что ты замышлял без нас? Это нечестно! – заявила Джулия.

– Тебе бы не понравилось, – ответил Кот. – Кларч с Милли.

– Без разницы, – закричала Джулия. – Всё равно это нечестно!

В следующий понедельник Марианна приехала, испытывая немалые опасения. Выяснилось, что сначала у нее обычные уроки вместе с Джо, Роджером, Котом, Дженет и Джулией, которые вел высокий энергичный мужчина по имени Майкл Сондерс. Майкл Сондерс ее впечатлил. Никому и никогда еще не удавалось заставить Джо учиться. Но Джо был обещан большой новый рабочий сарай, где они с Роджером смогут экспериментировать со своими новыми идеями, при условии, что мистер Сондерс будет им доволен. Так что Джо сидел за столом и работал и вскоре показал себя невероятно способным в арифметике.

Марианне начало здесь нравиться. Она немедленно подружилась с обеими девочками, Кот в любом случае уже был ей симпатичен, хотя Роджера она стеснялась. Роджер говорил только о технике и деньгах.

После обеда у Марианны и Кота чаще всего был урок с Крестоманси. Поначалу Марианна так нервничала, что едва могла говорить. Магия кудесников была такой странной, и Кот знал настолько больше нее. Но на второй день она обнаружила, что у Кота трудности с Теорией магии, тогда как Марианна находила ее такой легкой, что казалось, будто она уже знала большую часть. В любом случае вторая половина урока всегда была скорее разговором, когда Кот и Крестоманси задавали ей заинтересованные вопросы о ремесле, ведовстве и травной науке. После первого пугающего послеполудня Марианна почувствовала себя совершенно свободно и говорила, и говорила.

Она взяла с собой историю про Принцессу Айрин и ее кошек, но не больно-то в ней продвигалась, поскольку ее всегда вовлекали в игры с девочками или Кларчем и половиной обитателей Замка, и это было так весело, что у нее больше ни на что не оставалось времени.

К концу недели ей было так хорошо, что когда им с Джо пришлось отправиться домой в Улверскот, на нее напала тоска. Они обнаружили, что пропустили похороны Бабки. Но, по крайней мере, успели на встречу вернувшейся из больницы Николы – бледной и исхудавшей, но больше не больной. Возвращаясь с праздника в честь ее приезда, Джо с Марианной беспрестанно говорили о Замке Крестоманси. На самом деле, они все выходные только о нем и говорили. Папа из-за этого был мрачным, однако мама слушала – недоверчиво, но сосредоточенно. Когда в следующий понедельник прибыла машина и снова забрала Джо и Марианну, их мать задумчиво отправилась в Лесной Дом поговорить с Айрин.

Айрин так официально и не назначили следующей Бабкой, но люди всегда ходили к ней поговорить, как к Бабке. Айрин клала карандаш на очередной изящный дизайн и серьезно слушала с Чудиком на коленях. Чудик теперь был способен проникнуть в любой шкаф или к любой еде, какой ему нравилось, и только Джейн Джеймс могла контролировать его. Просто счастье, что Айрин так любит этого кота, сказала мама Марианне.

Советы Айрин всегда считались превосходными. Хотя Айрин сказала Марианне, что она всего лишь говорит людям то, что они на самом деле пытаются сказать ей. Одним из первых, кто пришел посоветоваться с ней, стал дядя Чарльз. Он надел свой кошмарно помятый свадебный костюм и пришел в Лесной Дом официальным посетителем, и долго говорил с Айрин. Вскоре после этого его зачислили аспирантом в Колледж Искусств Боубриджа. Мама сказала Марианне, что примерно через год дядя Чарльз собирался отправиться в Лондон устраивать судьбу.