Двойник

- Добрый день, мистер Бонфорт. Я представляю синдикат Крейна.

Тогда я понял - опасность рядом. Однако мне не хотелось, чтобы он почувствовал мою тревогу.

- Отличное место. Надеюсь, они платят вам столько, сколько вы заслуживаете. Ну, а теперь к делу... Сначала письменные вопросы. Они у вас, Пенни?

Быстро разделавшись с письменными вопросами, дав на них ответы, которые подготовил заранее, я откинулся на спинку кресла и как обычно сказал:

- Есть немного времени, джентльмены, чтобы поболтать. Будут ли у вас вопросы? - Их оказалось несколько. Один раз мне пришлось сказать "комментариев не будет" - ответ, который Бонфорт предпочитал уклончивому увиливанию. Наконец я взглянул на часы и сказал: - Ну, пожалуй, на сегодня достаточно, джентльмены. - И начал подниматься.

- СМИЗИ!!! - заорал Билл.

Я продолжал вставать, даже не взглянув в его сторону.

- Я к тебе обращаюсь, господин поддельный Бонфорт-Смизи, - злобно кричал Билл, еще больше повышая голос.

Теперь я посмотрел на него с удивлением, как должно было смотреть важное официальное лицо, грубо оскорбленное в обстановке, где ничего подобного просто не могло произойти, Билл тыкал в мою сторону пальцем, лицо его стало багровым.

- Ты... самозванец! Мелкий актеришка! Обманщик!

Репортер из Лондонского "Таймс", стоявший справа от меня, тихо спросил:

- Хотите, я вызову охрану, сэр.

- Нет, он в общем-то безобиден, - ответил я.

Билл расслышал.

- Значит, я безобиден, а? Ну, посмотрим!

- Я думаю, охрану все же лучше вызвать, сэр... - настаивал репортер из "Таймс".

- Не нужно! - резко ответил я. - Довольно, Билл. Вам лучше уйти без шума.

- Ишь ты, чего захотел! - И он с невероятной быстротой начал выкладывать перед присутствующими все обстоятельства дела.

Конечно, о похищении он ничего не сказал, о своей роли в разработке плана - тоже, но зато намекнул, что покинул нас, не желая принимать участие в столь подлом обмане. Возникновение идеи подмены он связал, отчасти справедливо, с болезнью Бонфорта, но намекнул при этом, что мы сами оглушили его наркотиками.

Я слушал совершенно спокойно. Большинство репортеров сначала принимали Билла с тем выражением лиц, которое появляется у людей посторонних, ставших случайными свидетелями семейного скандала, потом кое-кто стал записывать и даже что-то диктовать в свои минидиктофоны.

Когда он остановился, я спросил:

- Вы все сказали, Билл?

- А тебе что - мало, а?

- Больше чем достаточно. Мне очень жаль, Билл. Пока все, джентльмены. Мне надо работать.

- Одну минуту, господин Министр! - выкрикнул кто-то. Разве вы не хотите дать опровержение?

Другой прибавил:

- А вы не будете преследовать его по суду?

Сначала я ответил на второй вопрос:

- Нет, не буду. Кто же судится с больным человеком?

- Больной? Это я-то больной?! - выходил из себя Билл.

- Успокойтесь, Билл. Что же касается опровержения, то вряд ли в нем есть необходимость. Однако я видел, что кое-кто вел записи. Хоть я и сомневаюсь, чтобы ваши издатели взяли на себя смелость сообщить об этом печальном инциденте, но если они это сделают, то пусть воспользуются нижеследующим анекдотом. Вам когда-нибудь приходилось слышать о профессоре, отдавшем сорок лет жизни доказательству того, что "Одиссею" написал не Гомер, а совсем другой грек, но носивший то же имя?

Раздался вежливый смех, я улыбнулся и повернулся к дверям.

Билл кинулся ко мне, обежал стол и схватил за руку.

- Ты от меня не отделаешься смешочками!

Тогда корреспондент из "Таймс" - мистер Аккройд, кажется, оторвал руки Билла от меня.

Я поблагодарил его:

- Спасибо, сэр! - А Корпсмену сказал: - А что вы хотите, чтобы я сделал, Билл? Я уже и так постарался вести дело таким образом, чтобы вас не арестовали.

- Зови своих жандармов, лгун! Мы еще посмотрим, кто из нас проведет больше времени в тюряге! Посмотрим, что произойдет, когда у тебя возьмут отпечатки пальцев!

Я вздохнул и сыграл лучшую сцену в моей жизни.

- Это уже не шутка, джентльмены. Я полагаю, что с этим представлением пора кончать. Пенни, дорогая, будьте добры, пошлите кого-нибудь за оборудованием для снятия отпечатков пальцев. - Я полностью отдавал себе отчет, что иду ко дну, но если идешь на дно, стоя на палубе "Биркенхеда" *, то уж стой по стойке смирно до самого конца. Даже злодей, и тот имеет право на красивый уход со сцены.

Билл, однако, не хотел терять ни минуты. Он схватил стакан, стоявший передо мной на столе - несколько раз я подносил его ко рту.

- Пошел ты ко всем чертям! Мне хватит и этого!

- Я уже раз говорил вам, Билл, чтобы вы следили за своим языком в присутствии женщин. Но стакан можете взять.

- Будь уверен, что возьму!

- Отлично. А теперь, пожалуйста, уходите. Если не уйдете, мне придется вызвать охрану.

Он вышел. Все молчали. Я сказал:

- Может быть, кому-нибудь еще захочется получить мои отпечатки?

Аккройд быстро ответил:

- О, я уверен, что они не понадобятся, господин Министр!

- А то - пожалуйста. Если вы полагаете, что в этой истории есть хоть капля правды, то надо проверить. - Я настаивал, потому что это, во-первых, соответствовало моему характеру, а во-вторых и в-третьих, потому что быть немножко беременной или слегка

* Английский корабль, потерпевший крушение в 1852 г. Находившийся на нем полк морской пехоты героически погиб, пытаясь спасти корабль.

разоблаченным просто невозможно, и я не хотел, чтобы присутствующие здесь мои друзья оказались запуганными Биллом. Это было самое малое, что я мог для них сделать.

Нет, за настоящим оборудованием нам посылать не пришлось. У Пенни с собой оказалась черная копирка, а у кого-то нашелся вечный блокнот с пластиковыми страницами - на них получились отличные отпечатки.

Затем я пожелал им доброго утра и вышел.

Мы еле-еле дошли до кабинета Пенни. Оказавшись в нем, Пенни тут же упала в обморок. Я отнес ее в свой кабинет, положил на диван, а сам сел за стол, и в течение нескольких минут меня бил сильный озноб.

Весь остаток дня мы оба никуда не годились. Мы вели себя как всегда, только Пенни отказала в приеме всем посетителям, прибегнув к первому попавшемуся предлогу. Мне предстояло еще записать речь, и я всерьез подумывал о том, как от этого избавиться. Стерео я оставил включенным, но ни одного слова об утреннем инциденте оно не передало. Я понял, что все заняты проверкой отпечатков. Без этого писать было рискованно, ведь, в конце концов, я все же был Верховный Министр Его Императорского Величества.