Страница 4 из 6
Давно это было. Он ненавидел себя того… Нормального и успешного по общепризнанным критериям. Поэтому со временем смерть родителей не стала восприниматься как самое большое горе в его жизни, а, напротив, как путь к просветлению, обретению истинной цели. Но вода иногда по-прежнему манила, пела почти колыбельную. Временами снилась бескрайняя быстрая река, в которой он медленно тонул, однако не испытывал ни паники, ни ужаса погружения на дно. Он радовался, ощущая невероятный покой и тепло, почти гармонию, хоть казалось, что он звал кого-то и не находил. Но эти редкие сны, исполненные томления и горечи расставания, оставались неуловимы для сознания, исколотого шипами, зеркальными стеклами больших домов, что ныне отражали разноцветные шары на высоченных каркасах искусственных елок. Все было пропитано смертью!
Готовились праздновать завершение еще одного года, начало нового — еще один шаг к разрушению мира. Снег вокруг казался не белым, а каким-то грязно-желтым. Он все кружился, оседал, его топтали, втирая в кашу луж, но он не унимался и бился о кожу холодными искорками.
Зсазс понял, что смятение немного заглушается «подарочным синдромом», значит, снова наставало время напомнить о себе. Подходящей целью он выбрал женщину с ребенком, шедшую по улице. Виктор не знал, почему пустоте больше всего нравится жертвоприношение недоросших зомби, а для себя объяснял это тем, что он освобождает человека, не дав ему окончательно прогнить с годами, ведь каждый ребенок — это будущий планктон-мертвец.
Для убийцы по улице в свете ледяных фонарей под холодными порывами ветра шествовали по бесцельным делам и фальшивым радостям два робота: большой и поменьше. Зсасз скрывался за углом, затем, не привлекая внимания, перешел улицу, огляделся, правда, нормально рассмотреть крыши невысоких домов небогатого района ему мешал ветер, поднявший снежную бурю. Но убийца счел, что сможет использовать это в свою пользу, легко скрываясь от возможных свидетелей. Он не собирался устраивать особого представления, не в этот раз. Преследовал всего две цели — подпортить праздник зомби, большинству из которых было бы по-прежнему все равно, их не трогало никогда чужое горе. А вторая — банально успокоиться, получить свою часть эмоций, кинуть куском мяса в пустоту, чтобы она насытилась.
Он подходил, намереваясь начать с ребенка, с этой улыбающейся вертлявой обезьянки, по которой надо точно попасть ножом. Зсасз не решил, что с ним будет делать, но уже предвкушал, что успеет прочитать во взгляде обескураженной матери. Может, ее вообще не убивать? Оставить вот так же, без всего… Может, она тогда познает настоящую пустоту? Вот как он, когда вода поглотила…
Атаковать Виктор не успел, как и придумать изощренный план: черная тень, спикировав с одной из крыш, сливаясь с зимними сумерками, сбила с ног, заставив отлететь к стене, едва не выбив заветный нож.
— Бегите! — приказала громким голосом тень матери с ребенком, пока Зсазс торопливо поднимался. Неудавшиеся жертвы поспешно скрылись в поднявшейся пурге.
— Бэтмен! О да! — с предвкушением произнес он. — Все еще не хочешь узнать, где я для тебя приготовил… зарубочку?
Убийца подчеркнул это слово, эту клятву, которая стала для него идолом, его символом в написании книги пустоты. А кожа — пергамент. Но одна «буква» никак не желала на нем располагаться. Бэтмен, супергерой, защитник Готэма, поборник справедливости, выгораживающий весь существующий порядок, не видящий, что все мертво.
Черный плащ развевался на ветру, нелепая маска с рожками летучей мыши скрывала лицо. Странный город, где бандиты ходили открыто, а герои носили маски. Обычно бывает наоборот, разве нет?
Но у Зсасза не хватало теперь времени на раздумья, он вскочил, расправляя плечи, хотя между лопаток уже наверняка проступала гематома от того, как он летел спиной о стену узкого проулка. Нож по-прежнему поблескивал в руке. Да, вот тот человек, ради которого он тренировался и сбегал из всех тюрем каждый раз. Может, если убить его, пустота получит самый большой, самый желанный кусок и, наконец, замолчит? А что тогда? Но об этом Виктор никогда не думал.
Он бросился в бой, удачно избегая атаки бумеранга-сюррикена со стороны Бэтмена, который кинулся сначала, будто прямо на врага, а потом нереальным прыжком перемахнул через него, оттолкнувшись, как от «козла». Достать черный силуэт ножом не удалось, хотя Виктор пытался подпрыгнуть, извернуться и воткнуть лезвие прямо в лицо супергероя, который никогда не использовал нормальное оружие, а все больше какие-то хитрые штучки, против которых не всегда оказывалось легко сражаться.
Захват со стороны Бэтмена — отклонение и блок обеими руками на прямой удар в лицо! Нет-нет, супергерой, Мистер Зсасз так легко не дастся, не на этот раз, ведь он уже подготовил место для шрама, заветное, только для Бэтмена.
Убийца выхватил пистолет, стремясь попасть по уклонявшейся и отпрыгивавшей в разные стороны черной тени, темному пятну. Один раз ему это даже удалось, так как Бэтмен схватился за плечо. Этим воспользовался Виктор, подпрыгивая и обеими ногами отбрасывая врага к стене, впечатывая в нее, добавляя пару выстрелов в корпус, который защищал замысловатый бронежилет, но боль-то все равно, как известно, ощущалась. Зсасз наслаждался, как никогда, предвкушением «зарубочки», до сладкой дрожи. Хваленый герой не мог встать несколько секунд. Их хватило бы, убийца вскинул пистолет, намереваясь выстрелить прямо под маску, прямо туда, где был болтливый рот, который нес бред про защиту жизни. «Только жизнь священна, но тебе не понять», — звучали, время от времени, слова супергероя в голове.
Но, как назло, Бэтмен дернулся и с помощью какого-то приспособления с крюком и быстро сматывающимся тросом, выбил огнестрельное оружие из рук, оставив только с ножом. Едва Виктор замахнулся им, как запястье оказалось перехвачено — супергерой упрямо вставал, теснил, а потом, будто не ощущая боли в поврежденном правом плече, треснул другой рукой в лицо, отчего пришлось отступить. В ушах зазвенело, носом потекла кровь. Но сдаваться Виктор не собирался, однако героя на прежнем месте уже не оказалось. Временное оглушение не позволило отследить момент, в каком направлении он скрылся, один снег разносился пополам с поднятым ветром мусором и обрывками газет. В этом уплотнявшемся снежном кружении металась чернильная клякса.
Виктор озирался по сторонам, смотрел в каждый проулок и на каждую крышу. Он своей шрамированной кожей ощущал, что за ним следят, что супергерой не сбежал. Кто-то взмахнул внезапно плащом! Зсасз дернулся в том направлении в бешеном выпаде с ножом, однако лезвие только вспороло морозный воздух.
Удар по голове — темнота… Бэтмен. Подло, как всегда, подло! Может, зря для него готовилось специальное место на полотне? Короткий удар у основания шеи ребром ладони, сзади, из темноты. Без крови, молниеносно. Он сражался всегда в костюме с сотней приспособлений против парней с дубинками и ножами. Он прикатывал всегда на дорогом гибриде джипа и танка, в который вскоре и погрузил бессознательное тело Виктора. Он был героем Готэма, его звали Бэтмен. А воздух с пустотой или что-то настоящее содержалось под черными доспехами, Зсасз хотел бы узнать, вскрыв их однажды, как консервную банку. Но удача раз за разом оказывалась не на его стороне, хоть он пытался обмануть ее, тренировался едва не шестнадцать часов в сутки, когда его заключали под стражу. Ему удавалось сражаться на равных с Бэтменом, но не лучше него. Что-то всегда помогало герою, его приспособления или вера в людей. Да, однажды он сказал: «Только жизнь священна, но тебе не понять».
Не понять… Нет, Бэтмен не ведал, что такое настоящая жизнь, равняя ее с существованием. Зсасз поклонялся смерти и уничтожению, разрушению. Он и правда не понимал, что может быть священного в плену у этого города, который однозначно выиграл бы от отсутствия в нем мельтешащих мертвецов. Может, тогда бы небо над черными громадинами стекла и камня очистилось от неизменных туч, а вода от тысяч стоков. Ведь вода так прекрасна… Она мать, она так манит, она поет ласково колыбельные. Но не реки Готэма. В них тоже любая жизнь подыхала.