Магические традиции

— Что читаешь? — раздался у правого плеча довольный голос Поттера, и книга тут же была вырвана из ее рук.

— Отдай! — вскочила со своего места Лили.

Джеймс был один, без своих друзей, но это ровным счетом ничего не значило. Он, подняв книгу высоко над головой, достал из кармана палочку. Лили рассерженно сжала губы. Чтобы вырвать книгу из рук Джеймса, ей бы пришлось комично подпрыгивать за ней, а применять колдовство против него еще бесполезнее. К тому же действовал он не в пример быстрее. Невербальное заклинание, и вот уже иллюзия учебника зельеварения пропала, а Джеймс, ловко развернувшись к Лили спиной, открывает книгу на первой странице, игнорируя рукописную надпись на обложке.

— Наставления? — удивленно протянул он, взглянул на Лили с долей недоверия, но тут же протянул книгу обратно.

Та, недовольно насупившись, снова заколдовала книгу и засунула ее в сумку, чтобы больше не отобрали.

— И как тебе главная настольная книга чистокровного мага? — Джеймс улыбался.

Он вообще много улыбался. И разглядывал ее как-то по-особенному, что заставляло Лили ежиться. Он не раздевал взглядом, как некоторые парни, но и не смотрел печальным взглядом, как когда-то делал сосед Лили, влюбленный в нее до беспамятства. Нет, Джеймс смотрел иначе. Сначала она думала, что у него действительно какой-то спортивный интерес. Вроде как завоюет и отстанет. Но потом Лили поняла, что это не правда. Хотел бы именно завоевать, действовал бы иначе. У него ведь тоже были девушки, только что он скрывал свои интрижки, в отличие от Сириуса. Нет, тут было что-то другое. И Лили опасалась Джеймса, потому что не могла понять его мотивов. Но и в неземную влюбленность она не верила.

— Познавательно, — недовольно ответила Лили, собираясь уйти отсюда.

Она читала в той самой картинной галерее, что соседствовала со входом в гриффиндорскую башню. Здесь, по крайней мере, было множество скамеек. А если наложить согревающие чары, то сквозняк совсем не мешает.

— Тоже так думаю, — широко улыбнулся Джеймс. — Мой родовой алтарь пока что опечатан, но для тебя могу провести экскурсию в качестве исключения.

— Туда не водят посторонних, — буркнула Лили, быстро найдя слабое место в его предложении.

Джеймс пошел за ней следом, явно собираясь продолжить не самый приятный разговор:

— Так мы можем стать не посторонними. Мне уже семнадцать лет, тебе тоже есть семнадцать — можем заключить магический брак.

— Твой флирт излишне прямолинеен, — так же недовольно ответила Лили, толкая тяжелую двустворчатую дверь картинной галереи.

Джеймс придержал дверь ладонью, помогая Лили выйти.

— Это не флирт, — возразил он, — С тобой я всегда честен. И прямолинеен.

Лили промолчала. Ее отношения с Джеймсом стали теплее в начале года, но сейчас ей снова было тяжело с ним общаться. Понимать, что именно он, его желание женить ее на себе, мешает Лили быть с Сириусом, — это сложно. Даже осознавая, что она Блэку особо не нужна в любом случае. Даже понимая, что без Поттера Лили бы, в лучшем случае, просто стала одной из многих бывших Сириуса. Она не могла нормально относиться к Джеймсу. Ее разум старательно откидывал логику, пытаясь найти виноватого. И этим виноватым оказался Джеймс.

— Давай сходим в Хогсмит в субботу, — предложил Джеймс, идя следом за ней.

— Я буду заниматься, — ответила Лили, — У нас ЖАБА в этом году, если ты забыл.

— Экзамены — не самое главное в жизни, — легкомысленно сказал Джеймс.

Они уже дошли до входа в башню. Названный пароль заставил картину освободить проход до того, как Полная Дама успела что-то сказать, а вот в общей гостиной на них тут же обратили внимание. Поттер старательно разыгрывал влюбленность, поэтому смотрели на них заинтересованно, словно ждали какого-то признания или хотя бы жаркого поцелуя на глазах толпы. Лили тут же пожалела, что вообще пошла в общую гостиную. Надо было идти в библиотеку, там и тихо, и с провокационными вопросами никто не лезет.

Пришлось подняться в комнату, чтобы отвязаться от Джеймса. Она снова легла на кровать, надеясь прочесть еще пару глав, но вскоре в комнату зашли девочки. В этой комнате они жили впятером: Лили, Мелиса, Шарлотта, полукровка Мэри и не особенно родовитая, но чистокровная Эмилия. Раньше у Лили была близкая подруга — Мэри МакДональд, но они рассорились на шестом курсе. Причина была банальна и от этого еще обиднее. Мэри нравился Северус Снейп. Лили старательно рекламировала Мэри, все надеялась их свести… а потом ситуация стала крайне неприятной.

В конце пятого курса, во время сдачи СОВ, Лили сидела совсем рядом с Джеймсом. Он улыбался, смотря на нее, и все рисовал на листе черновика ее инициалы. Это порядком раздражало, поэтому после экзамена Лили покинула зал очень быстро, увязавшись за шумной толпой девчонок. Они сели на берегу озера, собрав вокруг себя немало народа. Болтали, смеялись. А потом увидели, как Джеймс задирает Северуса.

Лили последнее время все хуже ладила с другом детства. Ей казалось, что прежний Сев исчезает, что они все больше отдаляются. Его друзья издевались над маглорожденными и полукровками. Лили не трогали. Но ощущение все равно было гадостным. Она все пыталась убедить Северуса не дружить с этими мальчиками… но он находил причины остаться. И Лили раздражало не столько его упорность в этом вопросе, сколько вообще двоякость ситуации. Неужели он не понимает, что ей просто неуютно с ним? Как она может доверять свои тайны человеку, который, возможно, тоже участвует в травле маглорожденных студентов? Ей было бы легче, если бы он сделал окончательный выбор, ушел уже на одну сторону, разрушил эту нелепую ситуацию.

Когда он назвал ее грязнокровкой, Лили отшатнулась, словно он ее по лицу ударил. Северус выбрал не ее. Быть может, это было сказано сгоряча, но в тот момент ей было так больно и обидно. А чуть позже — напротив, ей стало так легко. Да, больно. Да, обидно. Но она словно сбросила с себя тяжкий груз: больше не нужно бояться, больше не нужно ждать подвоха. Все решилось. Оказалось, что Лили так устала быть ему другом, что даже плакать не хотелось. Она была опустошена.

Это Мэри заставила ее выйти и поговорить с ним. Лили считала, что говорить им уже не о чем. Они перестали быть друзьями не сегодня. Нет, их дружба умерла уже давно, а они просто делали вид, будто вместе. Северус ушел. А в начале шестого курса Мэри высказала Лили столько всего… она тогда долго плакала, спрятавшись в пустом классе. Как только она не называла Лили: грязнокровка, лицемерка, стерва, карьеристка. А еще Мэри сказала Лили то, что все, оказывается, знали уже давно. Северус и не считал Лили своим другом. Он любил ее. Так Лили потеряла не только лучшего друга, но и близкую подругу. Сейчас Мэри едва с ней здоровается. Наверное, игнорировала бы совсем, не живи они в одной комнате.

Сейчас вместе с Мэри были и Шарлотта с Эмилией, Мелиса часто приходила в комнату только чтобы поспать. Все трое весело болтали, в разговоре звучали знакомые имена.

— О! И ты тут! — радостно восхитилась Лотти. — Опять читаешь?

Лили кивнула. Она не очень любила сплетничать. Признавала силу высокой информированности, находила полезным слушать сплетни… но ее соседки не столько делились информацией, сколько бестолково перемывали косточки другим девчонкам.

— Последние новости: Анжелика Остен призналась в любви Барти Краучу. Представляешь? Прямо при всех! — Лотти плюхнулась на кровать Лили, лишая ту последней надежды спокойно почитать.

— Смелая, — выразила свое мнение Лили.

Но особых эмоций по этому поводу она не испытывала. Она вообще с трудом вспоминала, кто такая Анжелика Остен. Вроде шестикурсница с Гриффиндора. Если Лили, конечно, ни с кем ее не спутала.

— Вот ты бы так смогла? — обернулась Лотти. — Признаться в любви на глазах у всех?

Лили привычно задумалась: смогла бы? Наверное, нет. И не только потому что страшно при всех, но еще и потому что это просто как-то неправильно: признаваться в любви надо наедине.