Страница 12 из 96
Уже сам вид отрока явственно говорил, что он не из простых. Форменная одежда княжеского дружинника, сидящая на нем как влитая, воинская выправка, уверенный взгляд - все, даже в мелочах, выдавало знающего себе цену служилого человека из ближнего к князю круга. Да и вряд ли властитель русских земель отправил бы с грамотой чужого, не пользующимся его доверием. Дернул же Чернобог связаться его Драгану с этим молодцом - сам получил хороших, а теперь отца подставляет под княжескую немилость! После этих размышлений волоститель принял решение - не будить лихо, пока оно тихо, ответил требовательно смотрящему ему в глаза отроку:
- Не гневись, воин князев. Не было у меня злого умысла - не ведал я о твоей службе. Чинить препятствия не смею, можешь ехать когда угодно. Только милостиво прошу простить сына моего и его дружков - по дурости своей обидели тебя, не нароком. Уж я разберусь с ними, будет им неповадно. Согласен хоть сейчас выплатить вирнику малую виру - по десять кун за каждого.
К общему удовлетворению на этом замяли дело. Волоститель после выплаты неустойки принялся чихвостить зачинщиков, а Варяжко с женой отправился домой. По дороге молчавшая вначале Милава спросила мужа, глядя на него полным любопытства взглядом:
- Варяжко, а ты в самом деле мог наказать волостителя? У нас все его боятся - может посадить в холодную ни за что или наложить урок за любую провинность.
- Дело государево, Милава, тебе лучше о том не знать, - не стал откровенничать отрок.
Язык у женщин длинный - проговорится матери, а та дальше соседкам, так и пойдет не нужный ему слух. Отвлек ее более важной для них заботой: - Скоро нам надо выезжать в Новгород, так что собирай вещи. Через полседмицы будет туда обоз, поедем с ним. Я найму сани, туда сложишь все свое добро. Или тебе нечего?
- Как нечего! - Милава даже возмутилась. - Мои родители не голь перекатная, снарядили мне приданное не хуже других. Вот придем домой, покажу, оно в лари под лавкой.
- Не надо показывать, - засмеялся Варяжко, - конечно, я верю тебе. Что не хватит, то закупим уже в Новгороде.
- А где мы будем там жить? - тут же переспросила жена.
- Сейчас не скажу, приедем - видно будет. Может быть, в хоромах наместника, или снимем угол. Думаю, в ближайший год обзаведемся своим домом. Только не избой курной - не хватало тебе и нашим детям чадом дышать!
- Да, хорошо бы так, - мечтательно проговорила Милава, - в нашем селении только две избы белые.
Сани Варяжко не стал нанимать - купил вполне приличный возок и ездового коня у лавочника за приемлемую цену - всего за гривну и десять ногат. Торгаш решил избавиться от дорогой забавы, больше простаивавшей во дворе, предложил ее отроку, как только услышал от того о намерении выехать в Новгород нанятым транспортом. Варяжко согласился - крытые сани подходили ему и в будущем, не только в предстоящую дорогу. После недолгих торгов - лавочник на удивление скоро согласился с названной им ценой, - приехал к избе родичей Милавы уже на собственном экипаже, ярко расписанном всякими узорами. На радость жене и восторг детей прокатил их по озеру, после, когда поставил возок во дворе, они еще долго ходили вокруг, любуясь им.
Возок на Руси []
Возок на Руси
Места в санях хватило как ему с Милавой, так и для лари с поклажей и кули с овсом, притороченным сзади. Выехали из Каспли ранним утром после недолгих проводов с родичами жены - без слез не обошлось, прощалась со своими как будто навеки. Новгородский обоз, к которому пристали молодожены, шел споро, несмотря на немалый груз в санях, за день остановились только раз на обеденном привале. Костры не разжигали, отведали взятыми с собой припасами и, не медля, отправились дальше. За два дня дошли до волока от притока Двины - Торопы к Ловати. Здесь отдохнули день в поселке - частью путники расселились по избам, как Варяжко с женой, другие остались при обозе. На Ловати их ждала напасть - в первый же день напали тати.
Варяжко ехал в конце обоза, едва ли не последним. Время уже подходило к обеду, когда в голове колоны раздались крики, а передние сани остановились. Отрок подался вперед из закрытого с трех сторон кузова и, встав во весь рост, выглядывал, что же там случилось. Увидел, как воины охраны соскочили с саней и стали спешно выстраиваться. И почти сразу со стороны правого, более высокого, берега полетели стрелы - по охране, возницам, лошадям, поражая их. Одна из них пролетела совсем рядом с юношей - он еще услышал свист оперения, - и вонзилась в боковую стенку возка. Дернул за вожжи, останавливая коня, сунул их в руки Милаве, скомандовав ей: - Держи крепче, но из возка не выглядывай! - сам же скинул кожух и прыгнул перекатом из саней на припорошенный снегом лед.
Выхватил на ходу из ножен меч, а потом стремительным бегом, резкими движениями в стороны меняя путь, бросился к стрелкам. Трижды в него летели стрелы, но он каким-то чутьем предугадывал их полет и умудрялся уклониться. С разбега поднялся на возвышающийся кручей берег, чуть не поскользнувшись на откосе, и ворвался в группу разбойников, собравшихся перед проемом атаковать обоз. Похоже, что они не ожидали такой прыти от отрока, не успели среагировать, как он, не останавливаясь, полоснул мечом одного из них и проскочил за их спину. Целью себе он выбрал лучников, продолжавших обстреливать охрану, намерился выбить их как можно больше.
Подскочил сзади к ближнему стрелку, только разворачивающемуся в его сторону, коротким прямым ударом пробил горло и тут же помчался к следующему, стоящему в шагах в тридцати на самом краю обрыва. Не стал терять ни секунды, на всем ходу столкнул того вниз и побежал дальше. Его уже заметили, несколько татей бросились наперехват. Резко поменял направление, обошел их по огибающей дуге и взял курс к очередному лучнику. Тот уже развернулся к нему и выстрелил почти в упор. Варяжко рыбкой, в падении, пропустил стрелу над собой, ударил мечом в ближнюю ногу. За считанные мгновения соскочил с заснеженной земли и полоснул застывшего от боли врага по руке, удерживавшей лук и перехватил его..
Бежать к следующим стрелкам не стал - тати перекрыли ему проход, сам открыл огонь из трофейного лука. Расстрелял все стрелы, воткнутые вражеским лучником в снег, бросил уже ненужный лук и помчался обратно, обходя неприятеля. Раз даже пришлось прорываться напрямую - ложным выпадом запутал вставших перед ним татей, заставил их дернуться в сторону, сам же проскочил в образовавшийся разрыв. Похоже, его дерзкий рейд нарушил в какой-то мере планы разбойников. Они потеряли добрую треть стрелков и драгоценное время, пока охотились за ним. Когда все же пошли в атаку на обоз, охрана встретила их плотным строем, не давая возможности прорваться к саням.
После безуспешной атаки, потеряв в ближнем бою почти десяток своих, тати дрогнули и, преследуемые до самого берега воинами, бросились наутек. Охрана не стала отрываться от обоза, только оставила наблюдателей наверху. Оставшиеся на ногах стражники вместе с купцами и их помощниками занялись ранеными и убитыми, возницы выпрягали пострадавших лошадей. Урон понесли немалый - вышла из строя треть охраны, среди других путников также оказались жертвы. Пришлось еще оставить несколько саней, оставшихся без ездовых лошадей. Груз с них перегрузили на другие сани, после, убрав сваленные на пути деревья, продолжили путь до ближайшей деревушки на берегу.
Варяжко тоже досталось от татей. В пылу схватки он не заметил раны, только после, отбив вместе с другими воинами атаку разбойников, почувствовал боль в спине. Вернулся к своему возку, скинул кафтан с окровавленной прорехой и попросил Милаву, все еще бледную от перенесенного страха, смазать пострадавшее место и перевязать. Дрожащими руками, с грехом пополам, та справилась с поручением, а потом, когда обоз пошел дальше, сама принялась управлять конем. Отрок же полулежал на боку - неглубокая, к счастью, рана все же беспокоила болью, особенно на неровностях, да и слабость во всем теле чувствовалась. За два дня, что обоз провел в прибрежном поселке, пришел в себя, почувствовал достаточно окрепшим, чтобы продолжить путь.