Страница 16 из 35
Сравнительно-исторический анализ имеет длинную и характерную предысторию в социальных науках. Его логика была ясно изложена Джоном Стюартом Миллем в его «Системе логики[93]. Этот метод с огромным успехом применялся такими классиками социально-исторических исследований, как Алексис де Токвиль и Марк Блок[94]. Этот метод продолжают разрабатывать и применять современные исследователи; вероятно, самым известным примером выступает Баррингтон Мур- младший с его «Социальными истоками диктатуры и демократии[95]. Сравнительно-исторический анализ особенно актуален для разработки объяснений макроисторических явлений, которые по своей сути таковы, что неизбежно будут представлены лишь небольшим количеством случаев. Этим они отличаются от более многочисленных и операциональных явлений, пригодных для экспериментального изучения, и от других феноменов, представленных достаточно большим числом случаев, необходимым для статистического анализа. Сравнительно-исторический анализ на самом деле выступает методом многомерного анализа, к которому прибегают тогда, когда имеется слишком много переменных, а случаев недостает.
С точки зрения логики, как работает сравнительно-исторический анализ? По сути, мы пытаемся установить обоснованные связи потенциальных причин с явлением, которое стараемся объяснить. Здесь есть два основных пути. Во-первых, можно попытаться установить, что общего между несколькими примерами, в которых проявляется объясняемый феномен и которые также объединены рядом причинно-следственных факторов, хотя эти примеры и различаются в других отношениях, которые могут показаться каузально релевантными. Этот подход представляет собой то, что Милль называл «методом сходства». Во-вторых, можно противопоставить те примеры, где присутствует объясняемый феномен, и его гипотетические причины – иным примерам, в которых и феномен, и причины отсутствуют, но есть сходство с первыми примерами в других отношениях. Эту процедуру Милль называл «методом различия». Сам по себе это более сильный метод, чем отдельно взятый метод сходства для установления каузальных связей (в случае если можно найти подходящие негативные примеры для необходимого противопоставления). Однако на практике часто возможно и, разумеется, желательно объединять эти две компаративистские логики. Это достигается использованием сразу нескольких позитивных примеров наряду с подходящими негативными примерами в качестве контраста.
Именно таким будет подход в этой книге. Франция, Россия и Китай будут служить тремя позитивными примерами успешной социальной революции, и я буду утверждать, что эти случаи демонстрируют сходные причины, несмотря на множество прочих различий. Вдобавок к этому я буду обращаться к негативным примерам для обоснования отдельных частей причинно-следственной аргументации. Делая это, я всегда буду выстраивать противопоставления так, чтобы максимизировать сходство негативного примера (или примеров) с позитивным примером (примерами) в каждом предположительно релевантном отношении, за исключением той причинно-следственной цепочки, которую это противопоставление должно обосновать. Так, например, неудавшаяся русская революция 1905 г. будут сопоставлена с удавшейся революцией 1917 г. для того, чтобы обосновать доводы о критической важности для успеха социальной революции в России военных процессов, которые привели к краху репрессивного потенциала государства. Более того, избранные аспекты английской, японской и германской истории будут использованы в разных местах, чтобы подкрепить аргументы о причинах революционных политических кризисов и крестьянских восстаний во Франции, России и Китае. Такие примеры подходят для противопоставления: эти страны можно сравнивать, так как они прошли через не-социально-революционные кризисы и трансформации в весьма сходных обстоятельствах и на близком историческом интервале с Францией, Россией и Китаем.
На первый взгляд, сравнительно-исторический анализ может показаться не столь уж далеким от подхода «естественной истории» Лайфорда Эдвардса, Крейна Бринтона и Джорджа Петти. Они также проводили глубинный анализ и сравнение узкого ряда исторических примеров. Однако на самом деле сравнительно-исторический и естественно-исторический подходы к исследованию революций отличаются и по цели, и по методу анализа. В то время как целью сравнительно-исторического исследования является установить причины революций, «естественные историки» стремились описать типический цикл, или последовательность стадий, которые должны быть характерны для революционных процессов. Роберт Парк в своем вступлении к «Естественной истории революций» Лайфорда Эдвардса пишет:
Каждое социальное изменение, которое поддается описанию в концептуальных понятиях, должно иметь… свой характерный цикл. Это одна из предпосылок, на которых основывается это исследование. В плане научного метода это описание цикла представляется первым шагом в анализе социальных изменений где бы то ни было[96].
Методологически «естественные историки» анализировали революции, пытаясь подвести либо части различных примеров (например, Эдвардс), либо примеры в целом (например, Бринтон) под метафоры, которые, казалось, лучше всего описывают их общие стадии развития и, соответственно, последовательность, якобы «естественную» для революций. К примеру, Бринтон открыто применял метафору болезни, которая также неявно использовалась Эдвардсом:
Мы будем рассматривать революции как некую разновидность лихорадки. В обществе примерно за поколение до вспышки революции, могут быть обнаружены признаки приближающейся пертурбации. Они описываются как предварительные симптомы, информирующие очень проницательного диагноста, что болезнь приближается, но еще недостаточно развилась, чтобы быть болезнью. Затем наступает время, когда себя проявляют полноценные симптомы и мы говорим, что революционная лихорадка началась. Она развивается не равномерно, но всплесками и отступлениями в кризис, часто сопровождающийся горячкой, правлением наиболее неистовых революционеров, Царством Террора. После кризиса приходит период выздоровления, обычно отмеченный одним или двумя рецидивами. Наконец лихорадка проходит, и пациент снова приходит в себя, возможно, в некоторых отношениях став сильнее из-за пережитого, приобретя хотя бы на время иммунитет от подобных приступов, но, конечно, не полностью преображенный.[97]
Разумеется, «естественные историки» также предлагали, по крайней мере неявно, некоторые теоретические гипотезы о причинах революции. Они были преимущественно социально-психологическими, и (что важно для наших целей) мало усилий уделялось сравнению исторических примеров для обоснования этих гипотез. Вместо этого теоретические гипотезы просто применялись к анализу в целом, а исторические материалы использовались в первую очередь для иллюстрации метафорической последовательности стадий. Нельзя сказать, что результаты естественно-исторических исследований не обладают никакой ценностью (действительно, в них много прозрений относительно революционных процессов, они могут и сегодня быть полезным чтением), но они очень отличаются от сравнительно-исторического анализа. Такой анализ применяет сравнения позитивных примеров, а также сравнения позитивных с негативными примерами для выявления и обоснования причин революций, а не их описаний. Более того, сравнительно-исторический анализ ни в какой мере не исходит из того и не пытается доказать, что революционные процессы должны описываться сходным образом в своих конкретных траекториях от случая к случаю. Дело в том, что аналитически сходные группы причин могут действовать в ряде случаев, даже если природа конфликтов и их временная последовательность различны, и даже если, например, один случай приводит к консервативной реакции, а другой – нет (вообще или к аналогичной). В рамках сравнительно-исторического анализа подобные различия не мешают определить сходные причины разных революций. В то же самое время они представляют различия, которые сами могут быть объяснены путем сравнения позитивных исторических кейсов друг с другом.
93
См. Ernest Nagel, ed., John Stuart Mill’s Philosophy of Scientific Method (New York: Hafner, 1950), bk. III, Л. 8.
94
Анализ того, как сравнительный метод использовал Токвиль, см. в: Neil J. Smelser, Comparative Methods in the Social Sciences (Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall, 1976), ch. 2. О Марке Блоке см.: William H. Sewell, Jr., “Marc Bloch and the Logic of Comparative History”, History and Theory 6:2 (1967), pp. 208–218.
95
Современные дискуссии о сравнительном анализе см. в: Smelser, Comparative Methods in the Social Sciences; Arend Lijphart, “Comparative Politics and the Comparative Method”, American Political Science Review 65:3–4 (1971), pp. 682–693; Hopkins and Wallerstein, “Comparative Study of National Societies”; Morris Zelditch, Jr., “Intelligible Comparisons”, in Comparative Methods in Sociology, ed. Iyan Vallier (Berkeley: University of California Press, 1971), pp. 267–307.
96
Edwards, Natural History, p. xviii.
97
Brinton, Anatomy of Revolution, pp. 16–17.