Одиссей

Таково счастье банков и страховых обществ: достойная жизнь, уверенность в завтрашнем дне, дом, дача и безопасность для себя и своих близких перед лицом бушующей стихии. Звучит душновато, но ведь именно к этому мы все стремимся, не так ли? Выбирая между шумной пьянкой и многообещающей карьерой, мы все понимаем, что скорее приведет к счастью. Впрочем, много лет назад я знал кое-кого… Замените шумную пьянку на весеннее солнце в пасхальный день – смысл останется прежним. Счастливая жизнь гораздо важнее пасхального солнца, с куличом или без. Именно к голосу разума взывает Калипсо, когда Одиссей собирается покинуть ее. Она даже наносит точно выверенный удар ниже пояса: «Сердцем ты жаждешь свиданья с верной супругой, о ней ежечасно крушась и печалясь. Думаю только, что я ни лица красотою, ни стройным станом не хуже ее; да и могут ли смертные жены с нами, богинями, спорить своею земной красотою?» Если рассудить здраво, богиня Калипсо может рассчитывать на 10, тогда как ваша смертная жена потянет в лучшем случае на 8, не так ли? Щебетанье птиц умолкает, когда в дело вмешивается здравый смысл.

Когда вы оцениваете свою жизнь в целом, вы думаете не об отдельных моментах, но о состоянии, которое растянуто во времени. Речь идет не о благой жизни, а о благополучной. В английском языке используются выражения «lifeevaluation» (оценка жизни) и «lifesatisfaction» (удовлетворенность жизнью). Но мы-то сразу понимаем, что нас дурят. Ведь о счастье здесь речи нет – по крайнем мере о том счастье, которое можно испытать в спа-салоне. Конечно, можно было бы решить, что общая удовлетворенность жизнью рассчитывается как среднее арифметическое из отдельных моментов и мы имеем дело с рациональной оценкой счастья. Вот только это не так. Мы, люди, существа иррациональные и у нас плохая память – особенно когда мы оцениваем свою удовлетворенность жизнью. Мы судим о ней исходя из контекста, и наша память – плохое подспорье в вычислении среднего значения.

Спросите у человека, насколько он доволен жизнью – но перед этим попросите его снять копию с одного документа. И пусть кто-нибудь забудет на ксероксе купюру среднего достоинства. Если отвлечься от навязанных требований морали и вопроса о том, имеет ли он право взять эти деньги, и представить себе, что он их взял. Повлияет ли это на его ответ? Такой эксперимент действительно проводился, и оказалось, что купюра значительно повышает удовлетворенность жизнью – при том, что решающего влияния на материальное благосостояние она, конечно же, не оказывает[28]. Да, мы именно настолько примитивны. Нами правит контекст. Более того, у нас проблемы с памятью. Когда людей просят оценить, насколько они были счастливы в определенной ситуации, они оценивают не сумму и не среднее значение, а только кульминацию и развязку. В одном известном эксперименте испытуемых просили в течение минуты держать руку в воде с температурой 14 градусов (поверьте, это очень холодно!)[29]. Во втором туре эксперимента они снова целую минуту держали руку в 14-градусной воде, а затем должны были выдержать еще 30 секунд, но температура воды повышалась на один градус (попробуйте, и вы заметите разницу). Затем их спрашивали, какой вариант они предпочтут в третьем туре. Очевидный ответ – первый, ведь он короче и температура воды в первую минуту не отличается, но большинство испытуемых предпочли второй вариант, поскольку неприятные ощущения в обоих случаях одинаковые, но во втором варианте их интенсивность снижается к концу. Звучит безумно, но попробуйте провести этот эксперимент на своих домашних – и не говорите, что не думали об этом, пока я не предложил.

Канеман называет эту форму счастья «благополучием в воспоминаниях». Он не сомневается, что есть разница между переживаемым счастьем и памятью о нем. «В войну все было лучше», как говорил норвежский поэт Уле Паус. Звучит как ложь или самообман, но суть в том, что в воспоминаниях действительность искажается. Всем людям свойственно создавать нарративы – истории о самих себе. От них не требуется точности и правдивости – только цельность. Отдельные события важны, но мы помним их не совсем верно. Может быть, праздничный обед не был таким уж упоительным, но кто-то отпустил пару удачных шуток, да и гости разошлись очень вовремя – и вот вы уже считаете, что праздник удался! По крайней мере в ваших воспоминаниях он будет именно таким. Мы сами обманываем себя в том, как вспоминаем и оцениваем различные ситуации. Канеман осознает, что его работы носят чисто дескриптивный, а вовсе не нормативный характер. Он просто отмечает, что и как мы принимаем во внимание, оценивая нашу жизнь как счастливую – независимо от того, правда ли это и является ли такая форма счастья целью жизни.

Забавно, что мало кто оценивает свою жизнь на 10 по десятибалльной шкале[30]. Никто не готов признать, что достиг наивысшего счастья, мы словно хотим оставить себе задел на будущее. И действительно: большинство из нас уверены, что в будущем станут счастливее. Как правило, надежды не оправдываются. Мы часто ошибаемся в своих предположениях о том, как будущие события повлияют на наше счастье. Мечты – одно дело, реальность – совсем другое. С учетом того, что наши расчеты всегда оказываются неверны, мы никогда не бываем полностью удовлетворены тем, что имеем. Дэниел Неттл считает, что так устроен человек[31]. Другими словами, Толстой был неправ. Все несчастливые семьи несчастливы одинаково: они никогда не станут совершенно счастливыми. Абсолютное счастье может быть только мимолетным, только переживаемым здесь и сейчас. Мы запрограммированы стремиться к вещам, которые должны принести нам счастье. Но если бы мы достигли абсолютного и полного счастья, мы остановились бы в своем движении, прекратили развиваться и скорее всего исчезли бы с лица земли. «Don’t worry, be happy»[32] – это тоже неправда. Это готовый рецепт деградации. Волнуйся, не успокаивайся, жизнь всегда может стать еще счастливее. Невротики наследуют землю, гедонисты взорвутся, как Монти Пайтон, набивающий рот последними крошками лакомства.

Потому-то Одиссей и не может остаться с Калипсо, хотя едва ли где-то найдутся условия лучше. Полная удовлетворенность жизнью – не только конечная цель, но и конечная станция. Смысл жизни не в том, чтобы достичь абсолютного счастья, но в том, чтобы всю жизнь к нему стремиться. И поэтому Одиссей отправляется в путь.

Небеса подождут

Одиссей не купился ни на разумные доводы Калипсо, ни на указанные ею очевидные преимущества богини перед земной женщиной. Он отдает ей должное: «Я довольно знаю и сам, что не можно с тобой Пенелопе разумной, смертной жене с вечно юной бессмертной богиней, ни стройным станом своим, ни лица своего красотою равняться; всё я, однако, всечасно крушась и печалясь, желаю дом свой увидеть и сладостный день возвращения встретить».

Калипсо разыгрывает последний козырь. Она обещает ему беспроигрышный вариант счастья. Со свойственной ей точностью и жестокостью она бьет прямо в больное место, в тот страх, который мешает нам быть безмятежно счастливыми. Она знает, чего каждый человек боится всю свою жизнь. Она предлагает Одиссею бессмертие: «Ты бы остался со мною в моем безмятежном жилище. Был бы тогда ты бессмертен». Она готова избавить его от страха смерти, страха старости и страха потери близких. Одним своим словом она готова исполнить самую заветную мечту любого смертного. Для такого предложения нет места на десятибалльной шкале. Насколько вы довольны своей нынешней жизнью? Очень доволен, спасибо. И тут происходит невероятное. Одиссей отказывается. Как такое может быть? Если счастье – высшая цель жизни, то что может сравниться с её предложением? И как его можно отвергнуть?

28

Scwarz, N. (1987). Stimmung als Information: Untersuchungen zum Einfluss von Stimmungen auf die Bewertung de seigenen Lebens. Heidelberg: Springer Verlag.

29

Kahneman, D., Fredrickson, B., Schreiber, C.A. & Redelmeier, D. (1993). When more pain is preferred to less: Adding a better end. Psychological Science, Vol. 4, Nr. 6, s. 401–405.

30

Nettle, D. (2005). Happiness.The science behind your smile. Oxford: Oxford University Press.

31

Там же.

32

Не волнуйся, будь счастлив. – Известная песня американского музыканта Бобби Макферрина. – Пер. с англ.