Страница 26 из 151
«Необъяснимо… Я смогла войти в этот дом, смогла посмотреть на дверь комнаты, где меня пытали. А сейчас даже понимаю, что смогу уснуть здесь…»
Тут на пороге появилась домовиха, и волшебница откровенно удивилась, когда Люциус заговорил с той корректно и вежливо:
— Тибби, пожалуйста, отведи мисс Гермиону в «Лебединую» спальню. И проследи за тем, чтобы у нее было все, что может понадобиться.
Гермиона осторожно поднялась и приятно поразилась тому, что может стоять на ногах. Уже направившись за эльфом, услышала, как Люциус негромко добавил:
— Моя комната рядом. Если ночью тебе что-то понадобится, просто позови. Я услышу. Но лучше постарайся поспать…
От его голоса по телу снова пробежала дрожь, и, даже несмотря на страшную усталость, в животе что-то екнуло, а кожу начало покалывать. Оглянувшись на него, она прошептала «спасибо» и вышла из комнаты вслед за Тибби.
Люциус Малфой остался стоять в дверях гостиной, провожая пристальным взглядом небольшую хрупкую фигурку, поднимающуюся по лестнице его фамильного поместья.
========== Глава 15. Прошлое ==========
Первое, что Гермиона осознала, проснувшись следующим утром: как необыкновенно хорошо она выспалась. Наслаждаясь покоем и необъяснимой негой, поначалу долго не открывала глаз. Потом чуть шевельнула ногами и почувствовала гладкую ткань постельного белья — только шелк мог быть таким. Укрытая красивым мягким пуховым одеялом, она была одета в длинную атласную ночную сорочку. Несколько мгновений Гермиона не могла сообразить, где она, но потом внезапно вспомнила все. И резко поднялась на постели.
Оглядев комнату, увидела, что сидит на огромной кровати с балдахином, украшенным семейным вензелем, вышитым даже на постельном белье. Напротив — располагался камин, над которым висел очаровательный старинный гобелен, времен королевы Елизаветы, изображающий лебедя, скользящего по небольшому пруду в ореоле красных роз. Да и сама комната казалась достойной королевы. Тяжелые занавеси глубокого красного цвета закрывали окна, простирающиеся от пола до потолка. Тут Гермиона заметила, пробивающиеся сквозь щели, яркие лучи солнца. И поняла, что уже наступил день.
В дверь тихо постучали. Натянув на себя одеяло, она нерешительно произнесла:
— Войдите.
Дверь приоткрылась, и в ней показалась ушастая голова вчерашней домовихи.
— Доброе утро, мисс Грейнджер. Милорд передал, что вы можете позавтракать в столовой, как только пожелаете. И что в шкафу для вас есть одежда, мисс может чувствовать себя, как дома. Он просил извиниться за то, что ненадолго отлучился из поместья. Еще просил сказать, что часть дома, тревожащая вас, магически запечатана сразу после войны, и проникнуть туда нельзя.
Услышав это, Гермиона удивилась. Даже не зная наверняка, она понимала, что это, должно быть, одна из самых больших, самых важных гостиных мэнора.
«И он ее полностью запечатал?» — подобное решение не только возбудило любопытство, но и вызвало щемящую волну тепла по отношению к Люциусу.
Однако от мысли, что его нет дома, она почувствовала себя подавленной, и с тревогой спросила:
— А он сказал, когда вернется?
— Я ожидаю его к ланчу, мисс.
Настроение немного улучшилось.
— Сколько же времени сейчас?
— Около десяти часов, мисс.
Гермиону охватила паника.
— Мерлин, сегодня же четверг! Я давно должна быть на работе! И Рон… он же наверняка вызовет поисковую команду!
— Милорд просил передать, что вам не о чем беспокоиться. В Министерство магии сообщено, что вы чувствуете себя нездоровой и не придете на работу сегодня, а мистеру Уизли — что вы на какое-то время останетесь у своих родителей. Он отправил сов с письмами, написанными вашим почерком. Милорд надеялся, что вы не будете возмущены тем, что он взял на себя смелость сделать это сам.
Разумом Гермиона понимала, что должна возмутиться эдаким самоуправством, но в душе лишь чувствовала благодарность и восхищалась предусмотрительностью Люциуса.
— Спасибо… Мне очень жаль, но вчера я не запомнила твое имя, — вежливо обратилась она к эльфу.
— Тибби, мисс, — домовиха повернулась, собираясь уйти.
Гермиона не смогла удержаться и остановила ее:
— Тибби!
— Да, мисс?
Немного поколебалась, боясь ответа, который могла получить.
— Скажи… А мистер Малфой… он хорошо относится к тебе?
— Да, мисс. Я — свободный эльф. Но сама хочу работать в Малфой-мэноре. Здесь ко мне относятся справедливо и с уважением.
Взволнованная Гермиона не могла поверить ушам.
— Тибби, а ты знаешь, как он относился к эльфам-домовикам в прошлом?
— Да, мисс, меня предупреждали. Но это было очень давно, мисс. Мы все можем измениться, разве не так? Мне нравится жить здесь. И нравится теперешний хозяин, — поклонившись, домовиха вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Сидя на огромной кровати, Гермиона раздумывала об услышанном.
«Что это? Люциус решил поиграть в исправившегося злодея, чтобы избежать Азкабана и реабилитироваться? Или происходящее означает нечто большее — его собственное кардинальное изменение? Но почему? Может быть, человек, которого я знала прежде, не был целиком и полностью олицетворением зла? И потребовалось совсем немного, чтобы в нем вновь проснулось что-то доброе и хорошее?»
Память тут же услужливо подсунула воспоминания, как отчаянно Люциус искал своего сына в Большом Зале, и его лицо было искажено непритворной мукой от мысли, что он, возможно, потерял Драко. И Распределяющая Шляпа когда-то давно могла отправить его в Гриффиндор, в конце концов.
«Что же такого произошло с ним в прошлом, что толкнуло его к Волдеморту? Заставило следовать за Темным Лордом так упорно и отчаянно?» — Гермионе упрямо хотелось найти ответы на эти и многие другие вопросы.
В комнате раздалось громкое урчание голодного живота. Она вспомнила о завтраке и, вставая, опустила ноги на широкие дубовые половицы. Шелковый халат лежал на стуле в изножье кровати вместе с легкими домашними туфельками, заботливо оставленными под стулом. Надевая которые, Гермиона приятно удивилась, как идеально они подошли по размеру.
Выйдя в облицованный резными деревянными панелями коридор, она почти сразу нашла ванную комнату. Наполнив ванну, Гермиона аккуратно опустилась в нее, позволяя горячей воде ласкать и нежить тело. Наслаждаясь, мысленно вернулась во вчерашний день и снова почувствовала руки Люциуса на своей груди, и его рот, язык, зубы. Опустила ладошки вниз, машинально проведя пальцами по соскам, и отчаянный стон сразу же сбежал с губ. Одна рука уже быстро скользнула между ног, когда живот снова заурчал в бурном протесте.
«Мда… Я действительно голодна. А это может подождать. Люциус должен скоро вернуться. И может быть… — Гермиона поняла, что мечтательно улыбается. — Может, его возвращение обернется для нас чем-то особенно прекрасным…»
Вернувшись в комнату, Гермиона открыла платяной шкаф и с удивлением обнаружила там множество изящной одежды — не только мантии, но и магловские вещи аккуратно висели на вешалках. Невольно она задала себе вопрос: «Кому это все принадлежало?» Гермиона помнила, что Нарцисса намного выше и более худощавая… Но одежда, казалось, была точно ее собственных размеров, и даже такого же стиля, который предпочитала она сама.
Выбрав темные джинсы и облегающий топик, она закончила наряд коротким кардиганом и маленькими лодочками-балетками. Ощущение, что вещи подбирались для нее, не проходило.
Стараясь даже не глядеть в сторону запечатанной двери, Гермиона отправилась завтракать и, несмотря на то, что Тибби уже давно сказала, что все готово, ей была подана горячая, только что приготовленная еда. Она сидела за длинным столом в огромной столовой, чувствуя себя маленькой и незначительной в необъятности комнаты. Завтрак был великолепен и, прикончив огромную тарелку бекона, колбасы, тостов, яиц, грибов, и еще чего-то, чего она никогда не приготовила бы на завтрак дома, Гермиона расслабилась, чувствуя себя довольной и разморенной.