Страница 2 из 151
«Как нам общаться теперь? Что сказать друг другу, неожиданно и нежеланно столкнувшись лицом к лицу? Разве что дежурное «Добрый день. Как дела?» и не более…»
— Грейнджер. Давно не виделись, — спокойно, но будто выдавливая из себя слова, произнес Малфой.
— Привет, Драко. Как ты? — Что? С какой стати ее интересует это? А уж то, что Гермиона обратилась к нему по имени, несказанно удивило обоих. Она заставила себя посмотреть в лицо Малфоя и тут же натолкнулась на холодные глаза, попутно отмечая, что сегодня не видит в них злой издёвки, такой привычной по Хогвартсу. Лишь серую пустоту. Да, пустоту и толику замешательства.
— Нормально. Даже хорошо. Планирую занять должность консультанта по валютным операциям в Гринготсе, — как и раньше растягивая слова, протянул Малфой, но продолжил более уверенно, хотя и без прежней брезгливости. — Она была обещана мне еще со школы. Прошло почти четыре года и вот… — запнувшись, Драко умолк и отвел взгляд.
Ни один из них не хотел вспоминать о том, что происходило в их жизнях четыре года назад. Густое, напряженное молчание, казалось, окутало обоих. Но потом он снова посмотрел на Гермиону.
— А у тебя… как дела? — она вдруг услышала в его голосе неподдельный интерес.
Эмоциональная буря обрушилась снова. Этот мальчик… точней, теперь уже мужчина, стоящий здесь, был тем, кто издевался над ней все школьные годы… Тем, кто даже готов был послать ее с друзьями на смерть. И сейчас он интересуется, как ее дела?! Но все же, видя, какими пустыми и безжизненными выглядят его глаза, Гермиона не могла не почувствовать одной простой вещи. Драко Малфою тоже пришлось пережить боль. Свою собственную. И никому не известно, чего ему стоило это, а может, и стоит до сих пор. Природное благородство не позволяло ей топтать поверженных, пусть даже и врагов…
А это означало, что пришло время — простить и забыть. Простить и забыть. Слова отдавались в ее голове эхом, звуча плоско и даже несколько пафосно, но сказать по-другому не получалось. Гермиона выпрямилась и заговорила так спокойно, как только смогла.
— У меня все очень хорошо, Драко. Спасибо. Ты, кстати, выглядишь… нормально… Ладно, мне пора… Обеденный перерыв почти закончился, нужно… вернуться в Министерство. Может, как-нибудь опять судьба столкнет нас… Неожиданно. До свидания.
Снова ощущая нарастающую панику, Гермиона попятилась к двери. Нахлынувшие воспоминания горько и болезненно отдавались во всем теле, заставляя задыхаться, будто от нехватки воздуха. Ей срочно нужно выйти!
Но тут же остановилась, почти ударившись обо что-то большое, твердое и неподвижное. Или… кого-то? Гермиона обернулась, чтобы рассмотреть препятствие и обойти его, сразу же наткнувшись взглядом на черную мантию из самой тонко выделанной шерсти, какую она когда-либо встречала. Почти теряя сознание от нехватки воздуха, глубоко вздохнула и поняла, что становится еще хуже. Намного хуже. Казалось, этот запах заполнил не только легкие, а и все ее существо. Она будто тонула в глубоком чувственном аромате мускуса и смеси каких-то прянностей, который — пьянил… Голова дико закружилась, когда Гермиона, чтобы не упасть прямо здесь и сейчас, инстинктивно схватилась за мантию, стоящего перед ней человека, в поисках хоть какой-то поддержки. Пытаясь избавиться от головокружения, она вдохнула еще раз, глубже, с ужасом осознавая, насколько знаком ей этот аромат. Это был запах, который она уже ощущала когда-то. Когда-то давно. Во времена смертельной опасности, страха, боли и отчаяния! Этот аромат и эта мантия, в которую она так опрометчиво вцепилась, могли принадлежать лишь одному волшебнику. Волшебнику, который безучастно присутствовал, когда ее пытали и мучили на полу его собственной гостиной. Который спокойно слушал ее пронзительные крики. Который практически соучаствовал в происходящем с ней тем ужасным днем! Волшебнику, с которым она надеялась никогда больше не увидеться.
Неизбежность встречи нависла над ней, будто скала. Гермиона медленно скользнула взглядом по крупному сильному телу, широким плечам, поднимаясь все выше. Она знала, чье лицо увидит сейчас… Да. Потому что уже через секунду смотрела в холодные серые глаза Люциуса Малфоя.
========== Глава 2. Воспоминания ==========
Карие глаза встретились взглядом с холодными серыми. Люциус, не моргая, пристально смотрел на Гермиону, и ей казалось, что взгляд его будто проникает сквозь черепную коробку прямо в мозг. Или физически касается ее, и это прикосновение было почти болезненным. Головная боль стала еще сильней, но отвести глаза от Люциуса Малфоя не получалось. Серые серебристые льдинки будто заморозили ее тело, не позволяя тронуться с места, хотя их холод и чуточку успокаивал стремительно бегущую по жилам кровь. Гермиона замерла, оказавшись не в состоянии ни двигаться, ни думать, но потом что-то вдруг проникло в ее сознание. Крики. Поначалу далекие и еле слышные, они становились с каждым мигом все громче и пронзительнее. Крики, сотрясающие воздух звучащей в них агонией и болью. Сосредоточившись и неимоверным усилием взяв себя в руки, Гермиона поняла, что слышит свои собственные рыдания, собственные мучительные стоны и хрипы, издаваемые ею несколько лет назад в доме, принадлежавшем мужчине, стоящему перед ней в эту минуту. Время остановилось. Она поняла, что осталась наедине с худшим из своих кошмаров. И была беспомощна перед ним.
— Мисс Грейнджер… Несмотря на приятную встречу, и даже на вашу внезапную, хотя и несколько неожиданную реакцию, буду признателен, если вы все-таки отпустите мою мантию. Не хочу, чтобы она измялась.
Люциус Малфой проговорил это, знакомо растягивая слова, в которых, хотя и приглушенно, но все же звучал такой привычный сарказм. Его глубокий приятный голос вывел, наконец, Гермиону из оцепенения и, глянув вниз, она заметила, что костяшки пальцев побелели — так крепко она вцепилась в мантию Малфоя. Резко, будто обжегшись, девушка отдернула руку и отступила на пару шагов. Судорожно дыша и все еще опасаясь обморока от внезапно нахлынувших эмоций, Гермиона обошла его и стремительно ринулась к двери. Взглянуть на этого человека еще раз сил уже не было, настолько велико оказалось внутреннее смятение, что он вызывал в ней. Но пройти мимо Гермиона так и не успела. Люциус, быстро подняв трость под углом девяносто градусов, преградил ей дорогу. Знакомый тошнотворный страх охватил снова, и она замерла словно вкопанная, не будучи в состоянии двигаться, глядя прямо перед собой, и желая лишь одного: чтобы он позволил пройти.
Казалось, целую вечность ничего не происходило. Только его запах снова наполнил легкие, заставляя дрожать, будто от озноба. Аромат усилился, и Гермиона поняла, что Малфой подошел ближе. Он убрал трость, но двинуться с места по-прежнему не удавалось. Сделав еще шаг, Люциус наклонился, и ей померещилось, что даже волоски на теле задрожали от того, насколько рядом оказался этот человек.
«Проклятье!»
Они стояли сейчас так близко друг к другу, что казалось — воздух смешивающихся дыханий превратился в густую и вязкую массу, повисшую между ними.
Малфой медленно поднял трость и рукояткой аккуратно отодвинул локон от уха Гермионы. Та слегка вздрогнула, но тут же взяла себя в руки.
«Ни за что! Ни за что не покажу этому мерзавцу ни своего страха, ни смятения. Не дождется! Получалось раньше — получится и теперь».
Пьянящий аромат, по-прежнему висящий в воздухе, усилился, когда Малфой медленно наклонился к ее уху. Наклонился так близко, что дыхание его коснулось маленькой раковинки. Гермиона закрыла глаза. Сердце забилось так громко, что Люциус Малфой наверняка мог слышать его удары.
— Мисс Грейнджер, — словно кот, промурлыкал он. — Право, я несколько разочарован тем, что вы, только что достаточно дружелюбно общавшись с моим сыном, отказываете в подобной любезности мне… Не ожидал от вас подобной злопамятности. Четыре года — довольно долгий срок, чтобы простить и забыть. Простить и забыть…
Услышав именно те слова, что эхом отдавались в ее сознании совсем недавно, тихо повторенные сейчас на ухо Люциусом Малфоем, она невольно перевела взгляд. Их глаза встретились еще раз, и снова странное, необъяснимое смятение охватило все ее существо. Желая как можно скорей избавиться от этого ощущения, Гермиона, не произнеся ни слова, отвернулась и быстро вышла из магазина.