Страница 28 из 48
Большинство шведов на переправе капитулировало. А большинство запорожцев, хорошо знавших эти места, наоборот спаслось и переплыло на турецкую сторону. Мазепа вскоре умер, а казаки избрали своим гетманом Орлика и заключили с ним ту самую пресловутую «конституцию».
Главным другом Украины этот договор называл хана и требовал, «абы ни в чом з Панством Крымским приязнь и побратимство не нарушилося через своевольных и легкомысленных з нашей стороны людей». Во исполнение этой программы уже в январе 1711 года, когда замерзли реки, запорожцы вместе с татарами пошли в набег на… Украину! Беззащитных крестьян на продажу похватали без счета. Но города не сдавались. Под Белой Церковью войска хана и Орлика застряли до весны, а потом, так и не взяв ее, повернули назад. План предателей провалился. Нужно было как-то обживаться на чужой земле.
В XVIII веке территория нынешних Одесской, Николаевской, Херсонской и Донецкой областей принадлежали Крымскому ханству. Тут кочевали татарские орды. По соседству с ними, в Олешках на левом берегу Днепра, разбили свою Сечь и запорожцы. Она находилась в восемнадцати верстах от того места, где впоследствии Екатерина II заложит Херсон. Но до Екатерины и ее славных войн было еще далеко. А пока казаки признали своим «батюшкой-царем» хана-басурмана. Из «друга» он неожиданно стал хозяином.
Жилось под ханом запорожцам отвратительно. Татары запретили им строить вокруг Сечи укрепления. Все пушки отобрали. Когда к кошевому атаману хан посылал с инспекцией своего представителя, с ним являлось не меньше двух сотен свиты. «Все сие многолюдство, – писал историк Аполлон Скальковский, – должны были казаки содержать на своем коште, кормить их лошадей и при том еще богато дарить сих гостей при их отъезде».
Запорожцев заставляли без всякого вознаграждения ремонтировать укрепления на Перекопе. Посылали их в походы на черкесов и молдаван. Не давали бесплатно добывать соль в прибрежных лиманах, обвиняя в спекуляции. За набеги на польские владения крымская власть казаков нещадно штрафовала и приказывала возмещать ущерб. Когда часть татар восстала против хана Менгли-Гирея по кличке Кара (Черный), запорожцы выступили на их стороне. Бунт подавили. Всех татар помиловали, а полторы тысячи запорожцев продали на галеры.
Всего через несколько лет крымского «курорта» казаки уже снова просились в подданство русскому царю! В 1716 году они направили «нижайшую челобитную» гетману Скоропадскому, правившему на Украине, чтобы он ходатайствовал за них перед Петром I. Но справедливый царь, больше всего не любивший разномастных иуд, даже с элегантными оселедцами на макушках, постановил: для полного исправления запорожцам следует еще немножко отдохнуть «в гостях» у хана.
Особенно интенсивно процесс перевоспитания пошел, когда уже после смерти Петра ханом стал энергичный Каплан-Гирей. Этот вообще ни с кем не любил церемониться и после очередной жалобы поляков прислал на Сечь ярлык с такими словами: «Если и в дальнейшем будете какое-нибудь воровство и насилие кому-либо причинять, то уже только штрафом не отделаетесь, а всех вас, атаманов и стариков, истребить и разогнать велю. И ты, пан кошевой, если не будешь своих полковников от своеволия удерживать и нас, Панство Крымское, срамом покрывать не перестанешь, то и сам смертной казни дожидайся… В дальнейшем, если какая-нибудь жалоба до нас дойдет, то не будь я ханом, если всех вас не истреблю».
Казаки поняли: под царем все-таки вольготнее! Письма с просьбами о прощении посыпались в Петербург мешками! Только император проснется, а ему в Зимний дворец опять очередную порцию казачьих «слез и соплей» несут – от раскаявшихся бывших подданных. Но в столице не спешили прощать негодяев, запятнавших себя сотрудничеством с врагами отечества.
И лишь в 1733 году императрица Анна Иоанновна, племянница Петра, направила в Сечь грамоту, в отличие от сочинения Каплан-Гирея, по-бабьи милостивую: «Мы вам прегрешения ваши всемилостивейшее отпускаем в той надежде, что вы те свои прегрешения искупите и в наилучшей и полной верности к Нам будете».
В марте следующего 1734 года запорожцы, выстроившись в походный табор, двинулись домой, рассказывая по дороге татарам, что ищут «более спокойных мест». Четверть века бестолковой «эмиграции» закончилось. Только Орлик со своей брехливой «конституцией» подмышкой бегал кругами и умолял вернуться под хана. Но его уже никто не слушал. Что такое басурманская милость, осознали даже самые тупые сечевики.
К XVIII веку мало что изменилось. Эпоху Мазепы и Орлика описал в «Истории Карла XII» выдающийся французский просветитель Вольтер. Об Украине он пишет: «Это земля запорожцев – самого странного народа на свете. Это шайка русских, поляков и татар, исповедующих нечто вроде христианства и занимающихся разбойничеством; они похожи на флибустьеров… Летом они всегда в походе, а зимой спят в обширных сараях, в которых помещается четыреста-пятьсот человек. Царь раздал им 60 тысяч флоринов в надежде привлечь их на свою сторону. Они взяли деньги, но, благодаря влиянию Мазепы, объявили себя сторонниками Карла XII. Но они мало служили ему, так как считают смешным сражаться иначе, как ради грабежа».
Вольтеру же принадлежит и характеристика Украины, которая справедлива до сих пор: «Плохое управление погубило здесь то добро, которое природа пыталась дать людям»…
– Ну, рассказывай, сынок, что ты узнал про «украинский Крым»? – сказал Ивану утром отец, когда семья садилась завтракать (слова «украинский Крым» были сказаны с ехидцей). Дядя Никанор усмехнулся.
Иван добросовестно пересказал все, что вычитал в книжке, испытывая при этом чувство неловкости из-за своего, как сказал отец, «исторического невежества».
– Вот это уже другое дело! – одобрительно протянул отец, а дядя Никанор добавил: «Надо не разных там брехунов-коломийцев слушать, а книжки честные читать»…
И пошел опять разговор про крымскую старину.
– Дурачат свой народ украинские историки! Похлеще наперсточников! Это же надо так изнасиловать историю! Крым, видите ли, не русские, а украинцы у хана Гирея отвоевали! А в чем правда? А в том, что когда царь наш Петр и Карлу XII, и Мазепе под Полтавой крепко по жопе надавал, эти самые бравые запорожские казачки решили в Крым смыться! Они от царской кары сюда драпанули.
– Да-да-да, – вставлял свое в разговор дядя Никанор, – А когда об них тут местные ханы-султаны ноги вытирали и в бесславные походы водили, решили казачки отсюда, как говорится, «ноги делать» – перейти из крымского подданства в российское. Присягнули на верность царице Анне Иоанновне и вернулись на Днепр, в свои Олешки… Такой вот «украинский Крым», сынок…
– «Украинский Крым» – это как американская Рязань, – все тем же насмешливым голосом заключил отец.
Отец Ивана был страшно недоволен тем, что у сына нет ни диплома, ни достойной работы.
– Хватит байдыки бить, – говорил Потемкин- старший сыну, – иди к нам на завод, начинай со слесаря.
Но для этого надо было закончить хотя бы профтехучилище, а в своем возрасте садиться за одну парту с юнцами, только что закончившими школу, Ивану не хотелось. Он полдня работал курьером на почте, а в оставшееся время «бомбил» по городу на стареньком отцовском «Жигуленке». Хорошо платили те пассажиры, которых надо было подбрасывать до аэропорта или от аэропорта – до города. Но туда Иван перестал ездить после того, как симферопольские конкуренты прокололи колеса его машины…
А однажды совершенно нежданно подвернулась Ивану очень хорошая работа. Сосед по дому, шестидесятилетний Аркадий Петрович Гурко, служил личным шофером у симферопольского строительного магната Криницкого, а после инфаркта он уезжал в Киев на операцию. Возвращаться «на фирму» он уже не собирался и потому как-то вечером на лавке у подъезда предложил Ивану сменить его. Правда, предупредил, что работа у магната ненормированная, но зато там «гроши хороши».