Страница 3 из 12
Не успел Серж об этом подумать, как память вернула ему все тактильные ощущения, звуки, эмоции, мысли – всего его недавнего в напряжённый момент перехода сюда, искусственную пустыню внутренней Луны. В тот миг опасности перед его глазами промелькнула, нет, он заново, в мельчайших подробностях, прожил всю свою жизнь. Мгновение за мгновением, не забывая ничего и зная, что будет дальше.
Собственно, он не удивился. На краю возможной смерти, как говорят, так и происходит. Однако, кризис миновал, а память…
– Серж, давай убираться отсюда. Скучно. Мне ещё дедушку высыпать надо, а тебе компьютер чинить. Кроме того…
Сомов перебил:
–Джонни, скажи: ты помнишь узор на своей пелёнке?
Джон Фаррет шарахнулся в сторону.
– Нет? А я помню.
Сто лет назад
1
В этот вечерний час комары просто озверели. Возможно, сказывалась близость реки, вдоль крутого берега которой вилась узкая тропинка, или полнолуние, но скорее всего виновником нашествия кровососущих был очередной неудачный эксперимент на соседней биостанции по выращиванию апатичных к кровяному белку назойливых насекомых. Для чего – не понятно, но получалось только хуже, и окрестности периодически наводняли полчища Culicidae поистине гигантских размеров.
По тропинке шли двое: девушка с биостанции и приехавший из большого города в имение родителей молодой человек. Девушка была миловидна, и короткое платье открывало стройные ноги, поэтому не мудрено, что парень явно намеривался склонить спутницу к краткосрочным близким отношениям, но комары имели на этот счёт своё мнение. Мнение девушки до поры до времени оставалось неизвестным.
Парень совсем отчаялся. После очередной мазохистской пощёчины он воскликнул:
– Гады! И почему они кусают только меня?
Девушка прыснула в кулачок:
– Наверно потому, что стервы подругу не обидят. Шучу. Нам на станции специальное средство выдают, чтобы исключить… – девушка осмотрела кандидата с ног до головы, – все контакты… Опять шучу. Снимай пиджачок, я тебя аэрозолькой обрызгаю… Вот так!.. Не надевай, постели здесь, посидим… Вид то какой на реку! И что сегодня за Луна! Те, кто её сделали были настоящими романтиками. Как жаль, что она закрыта для туристов, я бы полетела. Я тоже романтик. А ты?..
– Конечно… Прысни мне ещё из баллончика на носки.
2
Утренний туман, отыгрываясь на чистоте загородного воздуха, заполнил русло неторопливой речки, все примыкающие к ней низины, выполз на грунтовую дорогу, ведущую к вилле в неаполитанском стиле, по-хозяйски окутал геометрически выверенные сады из карликовых яблонь и апельсиновых деревьев. Но показавшееся из-за холмов Солнце уже начало подтапливать зыбкую пелену, уже блеснуло на стёклах небольших окошек старинного дома, уже разлилось по красной черепице, уже подняло на ноги пожилую чету хозяев виллы Блази, Бьянку и Антонио.
Супруги сидели на увитой виноградом террасе в ароматах кофе и свежей сдобы. Наконец-то, старинный семейный сервиз из твёрдого фарфора занял своё почётное место на обеденном столе. Ради гостившего сына он был извлечён и распакован, осмотрен и очищен, и теперь блистал первозданной красотой родившего его XVIII века.
Кроме кофе и сдобы специально для молодого человека к завтраку были поданы йогурт, ветчина и варёные яйца. И где это только он научился так рано набивать живот? Да и сам он уже должен сидеть за столом.
– Не подскажет ли мне уважаемая сеньора, где пропадает её сын? – произнёс Антонио Блази, не отрывая глаз от газеты.
Сеньора Блази только вздохнула:
– Мальчик так много работает. Я думаю, что Фабио ещё спит: он вчера рано ушёл в свою комнату и не выходил к нам весь вечер. Анна, – обратилась она к антропоморфному роботу-прислуге, – позовите сеньора Фабио. Ах, нет, не надо. Вот он! Фабио, сынок!
Молодой человек, пытавшийся незаметно проскользнуть из сада в свою комнату, увидел, что его застукали, состроил приветливую гримасу и подошёл к родителям.
– Мама, папа! Доброе утро! Я бегал на реку искупаться. Вода – ледяная!
– Поэтому ты надел свой лучший костюм? – строго спросила мать, очищая пиджак от засохших травинок.
– Ну, мама, мне не девять лет. Я вполне зрелый…
– Кобель, – подал голос Антонио Блази. Впрочем, осуждающих интонаций не прозвучало. Даже наоборот.
Пожилая сеньора усадила сына за стол, пододвинула чашку кофе. Примирительным тоном она сказала:
– Я всё понимаю, что да, не девять, а девятнадцать; что я и отец хотим видеть тебя семейным человеком; что ты относишься к браку легкомысленно и не хочешь дарить нам малышей. Я мечтаю о дюжине… Жизнь без детишек, без внучков и внучек такая безрадостная. А ведь ходят ужасные слухи, что их и вовсе запретят… Скажи, та девушка, с которой ты… сегодня, она как тебе? Она добропорядочная? Тогда вы могли бы…
– Мама, прекрати. Я успел забыть, как её зовут. У меня работа, наметился карьерный рост. Вот о чём думать надо, а ты мне с утра про глупости. К тому же, возможно, кто-то где-то уже может назвать меня папой.
Синьора всплеснула руками:
– Ах, ты…
– Кобель, – снова отозвался Антонио Блази, но голос на сей раз звучал сурово. – Я не моралист, но приму внуков только, если всему будет придан законный вид. Репутация семьи Блази безупречна, такой и останется. Тебе в пример твоя старшая сестра. Она, как ты знаешь, замужем, имеет двух законных детей. Правда, престижной должности в Министерстве Здоровья она предпочла скромный кабинет главного гинеколога в местном родильном доме, но, очевидно, карьера для неё, женщины, не главное. Ты, мой сын, оправдаешь надежды. Кстати, газеты, – сеньор Блази сложил и отложил в сторону многостраничное издание, – пишут об инспекционной поездке представителей корпорации "Глобальные Вторичные Ресурсы" на лунные внутренние Горизонты. Ты имеешь к этому отношение?
– Да. – Фабио взял яйцо, постучал ложечкой по скорлупе, стал чистить прямо на скатерть. – Я младший референт руководителя, и как самый младший должен написать самый важный доклад. У меня уже есть черновик, а на Луне я собираюсь набрать фактический материал. Мне дали допуск до Чётвёртого Горизонта…
– Ого! Из семи! Неплохо.
– Да, ниже только сверхсекретные территории. Там всё оккупировали физики всех мастей, математики, почему-то лингвисты. Да мало ли кому хочется покопаться в оставленном нам наследстве. Отдельная история – Big Magie – начало начал всей лунной мистификации.
– Большая Мегги? Знакомое что-то, – подала голос сеньора Блази. – Это не из кулинарии? Нет. А что тогда?
Фабио закатил глаза:
– Мама, ну зачем тебе?
– А тебе? Расскажи, я не хочу выглядеть необразованной дурой в гостях у сеньоры Ломбардо.
Сын посмотрел на отца. Тот слегка кивнул.
– Ладно. Я попроще и коротко.
Фабио взял в руки второе варёное яйцо.
– Представь, мама, что это Луна, такая, какой она формировалась на протяжении четырёх миллиардов лет после столкновения планеты Тейи с первозданной Землёй. Всё у неё было, как у этого яйца: кора, она же скорлупа; магма, она же белок; ядро, оно же желток. Всё естественное, природное, что легко подтверждалось простыми или сложными приборами. Все были счастливы от того, что яйцо можно съесть, а вечный спутник Земли использовать на всю ширину человеческой фантазии. А чего стеснятся? Луна то наша! Так и делали, пока два энергичных господина, о! аккурат в год твоего рождения, мама, не провалились во внутреннюю полость Луны, теперь называемую Первый Горизонт. Хлынула в этот замечательный проход уйма учёного народа, и объявили они остальным жителям Земли интересную новость: Луна – это гигантская иллюзия, мистификация, а попросту, обман. Кто и зачем обманывает нас – ответа нет.
– Я знаю, кто, – сеньора Блази, внимательно слушавшая сына, произнесла дрогнувшим голосом. – Да, знаю. Это безнравственные создания. Чудовищно, начинать знакомство с обмана. Это не по-человечески. Недаром мне никогда не нравилась эта изменница в небе, и голова у меня болит в… полнолуние.