Темпоград

Случайность, верно. Но в случае этом разумная подсказка. Для будущих экспедиций надо готовить интересное. Расставлять поблизости препараты. Ведь природа стихийно не соберет сама по себе все занимающее науку.

Вот муравейник мы предусмотрели. Нарочно выбрали место поблизости от муравейника.

Итак, мы живем возле муравьиной пешестрады, возле тропы этих самых формика руфа. Они дефилируют мимо нас - шестиногие броненосцы. Грудь и щеки ярко-рыжие, брюшко черное с лакированным поясом, шея ниточкой, талия в ниточку, перед мордой наготове черные клещи, именуемые жвалами. Они не суетятся, как представляется вам, полномерным. С нашей точки зрения муравьи еле-еле переставляют ноги: на четыре счета один шаг. Тянут-тянут свою ножку-стебелек, цепляют когтями за что попало, колышется тело на ногах враскоряку. И большинство этих олицетворении трудолюбия, к удивлению, тащатся налегке, плетутся туда-сюда без груза. Вот свернули под прямым углом, опять свернули, бредут назад. Марина говорит, что и ученые отмечали бестолковость муравьиной суеты, но ведь результат налицо муравейник выстроен, кормом обеспечен, тли надоены, личинки ухожены, новое поколение выращено. Как из бестолковой суеты получается полезный итог? Видимо, не все мы понимаем в муравьиной цивилизации. Специальная экспедиция к ним нужна, и не одна экспедиция.

А на обратном пути была трагедия. Не с нами, не волнуйтесь. Плыл я в очередном прыжке, наслаждался своей силой. Бахх! Столкнулся. Что-то громоздкое рухнуло передо мной. Гляжу: уставилась на меня страшенная морда - зеленая, лоб бронированный, голова с меня ростом. Смотрит обалдело бессмысленными своими глазищами, пасть разевает, а в пасти не зубы, щипцы-кусачки, но с мое туловище шириной. Ам - и пополам!

Смотрим друг на друга. Я встал, жду, что дальше будет. И бык этот зеленый, локуста, кузнечик попросту, тоже стоит. Как будто ошеломлен. Брякнулся и не знает куда. Потом пошевелился, пасть распялил и щипцы свои вонзил в ближайший ремень, в молоденькую нежную травинку. Я только поежился, представив себе, как он живое тело тяпнул бы. Помню, что наше защитное поле непробиваемо, а все-таки страшно.

И тут гроза с неба.

Крутя крыльями, грянул с неба живой вертолет - полосатый, желто-черный - хищная оса.

И завязалась борьба гигантов - вертолета с бегемотом.

Земным энтомологам сражение это кажется очень быстрым, едва ли разглядишь, что произошло. Нам же напоминало схватку борцов-тяжеловесов, которые, сопя и обливаясь потом, "пережимают" друг друга.

Оса опрокинула на спину неповоротливого кузнечика, вскочила на него, уперлась передними ногами в его передние ноги, задними в задние, растянула тело жертвы и, акробатически изогнувшись, вонзила свое хвостовое копье отравленное жало - в пасть кузнечика. Довольно долго копалась, нащупывала своим шприцем мозг, он у насекомых под глоткой. Голова замерла. Оса вонзила шприц в талию, замерли ноги. Соскочила, потерла лапами сетчатые свои глазищи и крылья, красоту навела, дух перевела и потащила тушу за усы в свою берлогу, детишкам на прокормление.

Марина поправляет меня, напоминает, что кузнечик не туша. На самом деле он жив, не убит, а парализован. И будет жить еще недели три, пока личинка будет грызть его. У ос так принято. Холодильников у них нет, и, чтобы пища не портилась, ее не убивают, а парализуют. Оса - великолепный хирург, умеет двумя уколами в тяжкой борьбе парализовать сопротивляющуюся добычу. Впрочем, и личинка ее - хирург не хуже: знает, в каком порядке надо выедать добычу, чтобы не убить живые консервы: сначала пожирает жир, потом мускулы, жизненно важные органы после всего.

- Между прочим, - говорит Марина, - голодающий человек худеет в той же последовательности: сначала исчезает жир, потом мускулы, сердце же и мозг не худеют почти до самого конца.

- Беда насекомых в том, что мозг у них - не существенно важный орган. Он ведает только движением, жить организм может и без него, - продолжал Гранатов.

Говорят, что в космосе люди ищут Землю: летают в чужие миры, чтобы сравнить их с нашим. В микрокосмосе, куда мы попали, есть что сравнивать. Здешняя жизнь - иной вариант, противоположный привычному. Зоологи это хорошо знают: дескать, азбучная истина. Но мне, дилетанту, азбука эта так и режет глаза. Словно нарочно, природа старается напомнить, что жизнь можно организовать по-разному.

Сами судите: у нас скелет внутри, у насекомых - снаружи. У нас спинной мозг, у них - брюшной, у нас - головной, у них - подглоточный. У нас мешок с воздухом - легкие, а кровь в трубочках. У них мешок с кровью - полость тела, а в трубочках - воздух. Мы дышим, вдыхая и выдыхая; можем этот активный аппарат использовать для речи. У насекомых дыхание пассивное, они кричат и поют... крыльями. Пчелы разговаривают танцуя. Язык жестов любимое детище академика Марра! Муравьи же беседуют, скрещивая на ходу антенны. Что можно сообщить, прикасаясь усиками? Вероятнее всего химический состав особых выделений. Муравьи анализируют друг друга на ходу: я голоден, я сыт, я болен, я устал, я возбужден, я кормлю личинку, я тащу добычу. Язык химического анализа! В какой словарь его уложишь?

Все у них не так, все наоборот. Поистине, природа как бы задалась целью разоблачить наш самодовольный антропоморфизм. Рядом с людьми поместила антилюдей, построила их тело совершенно иначе, дала иные размеры. Но и у наших антиподов - города, сообщество, забота о потомстве, земледелие и скотоводство своего рода, даже войны, даже рабы... И если бы в прошлом, XX веке люди позволили бы отравить себя атомной радиацией, на Земле остались бы муравьи с их жесткими ДНК, менее чувствительными к излучению. К тому же в их костях нет кальция, стронций тоже не накапливается.

Где-то я читал: будь муравьи ростом с собаку, они завоевали бы мир. Не завоевали бы. Собаки загрызли бы их шутя. У муравьев медлительные нервы, тощие ноги и вялые мускулы, крупные насекомые не смогли бы сами себя носить по земле, не смогли бы пищу добыть. Я сколько угодно мог ахать: какой блестящий хирург оса! Но ведь она способна на одну-единственную операцию - на анестезию кузнечика. Оса - сверхузкий специалист (специалисты, не обижайтесь!), оса - тупой педант, не способный научиться ничему. Человек же может выучиться чему угодно. Победа теплокровных над насекомыми - это победа гибкой изменчивости над застывшей наследственностью. Победа человека - это победа гибкого универсала над застывшими в своей косности специалистами.