Страница 7 из 13
Первый из них не имел ни малейшего влияния на распределение сил сухопутной армии между различными театрами военных действий, а нередко не имел даже достаточных сведений о том, какую живую силу и технику получил тот или иной театр. При таких обстоятельствах неизбежны были разногласия между штабом оперативного руководства вооруженными силами и Генеральным Штабом сухопутных сил. А одним из принципов Гитлера и было создавать подобные разногласия, чтобы во всех вопросах его голос был решающим. Такая неудачная организация высшего военного руководства должна была естественно, привести к тому, что оно не справилось со своими задачами.
Переоценка силы своей воли и своего умения имела, далее, своим следствием то, что Гитлер все чаще пытался вмешиваться в руководство нижестоящими командными инстанциями путем отдачи отдельных распоряжений.
Гитлер полагал, что ему из-за его письменного стола все видно значительно лучше, чем командирам на фронте, хотя было само собой понятно, что многое на его оперативной карте уже устарело (между прочим, на его карте отмечались, к сожалению, все подробности). При этом не стоит уже и говорить о том, что он не мог определить издалека, какое мероприятие на месте является правильным и необходимым»41.
Конечно, нельзя отрицать, что Гитлер сыграл свою негативную роль в поражениях немецких войск и их союзников. Однако его волюнтаризм не помешал вести не просто успешные, а феноменальные боевые действия с начала Второй мировой войны до зимы 1941, когда Красная армия перешла в наступление. Даже в поражении под Сталинградом и гибели 6-й армии, Манштейн вновь делает крайним Гитлера (фюрер правда также взял вину на себя). Но почему то Манштейн упорно не хочет замечать неоспоримый факт, что советская армия комплексно развивалась, а промышленность, прикладывая максимум народных усилий, интенсивно переводилась на военный лад и совершенствовалась, увеличивая выпуск продукции для фронта. Именно эти два фактора во многом и стали переломными в войне, на фоне «выдыхающейся» германской армии.
Г. Гот, помимо обвинений в адрес Гитлера, объясняет поражения Германии недостаточностью времени данного на подготовку Генеральному штабу, погодой и распутицей.
«Кронное охватывающее сражение под Киевом продолжалось целый месяц и закончилось 26 сентября капитуляцией остатков 5, 26, 37 и 38-й русских армий юго-восточнее города. Группе армии «Юг» удалось образовать в обороне противника огромную брешь. Однако оставалось сомнительным, хватит ли времени для выполнения поставленных в приказе Гитлера от 21 августа 1941 года задач политико-экономического характера: захватить Крым, Донецкий бассейн и нарушить подвоз кавказской нефти. Здесь, на юге России, дальнейшему ведению операций угрожала не столько предстоящая зима, сколько осень, когда реки разливаются и все дороги становятся непригодными для движения тяжелых машин. Влияние русского периода распутицы, который начинается уже в середине октября, стало известно немецкому командованию слишком поздно»42.
«3-я танковая группа 14 октября овладела Калинином. Но после этого у противника появился союзник, которому удалось сделать то, чего, несмотря ни на какие жертвы, не могло добиться русское командование. Не русская зима, а осенние дожди положили конец немецкому наступлению. Дождь лил днем и ночью, дождь шел непрерывно, вперемежку со снегом. Дороги размокли, и движение приостановилось»43.
Тем не менее, Гот все же отдает дань уважения Красной Армии и народам Советского Союза, отмечая «недооценку политической и военной силы сопротивления России»44.
Г. Гудериан в своих мемуарах также поддерживает общие стереотипы о войне на Восточном фронте, про помешавшие Вермахту распутицу и лютые морозы, про невозможность Генерального штаба противостоять Гитлеру.
«В тот день прорыв русских на участке фронта 2-й армии, начавшийся 13 декабря, углубился через Ливны в направлении Орла; в результате 45-я пехотная дивизия попала в окружение и частью была уничтожена. Передвижения затрудняла повсеместная гололедица. От обморожений мы теряли солдат больше чем от рук неприятеля»45. И вот так зачастую описываются события конца 1941 г. Вроде бы Гудериан пишет об успехах Красной Армии, и в то же время постоянно ссылается на мороз, как будто у советской армии не было схожих проблем, а русские не испытывали чувства холода. Хотя к зиме мы действительно были подготовлены лучше немцев (в первую очередь в наличии зимнего обмундирования), это ни в коей мере не означает, что мы не испытывали тех же проблем. Двигатели советских танков, как немецких, также неохотно заводились на морозе и только после усилий и различных ухищрений танкистов.
Гудериан, конечно верно не раз описывает пагубное влияния Гитлера на командование армии, и в частности на ОКХ. Тем не менее, объяснить поражение Германии одним лишь верховным руководителем обманчиво, проблема гораздо сложнее и глубже. Видно немецкому генералу, одному из, если не главному, родоначальнику танковых войск Третьего Рейха, трудно было признать, что «русские» оказались лучше, многократно сильнее, чем кто-либо предполагал. Это и стало «ахиллесовой пятой» противника.
К историкам, придерживающихся всех вышеописанных позиций относится Х. Болдуин, который к числу наиболее существенных факторов, приведших к срыву плана уничтожения Советской Армии, относит не героическое сопротивление советских воинов, которое, по его мнению, никогда не было сильным, а огромные расстояния, многочисленные реки, неблагоприятные для гитлеровцев климат и окружающую среду46.
Английские историки Л. Купер, А. Ситон и американский историк А. Терни посвятили свои работы битве за советскую столицу, воспроизводя при этом тенденциозные оценки, присущие работам гитлеровских генералов и офицеров. Историки стремились показать, что главным препятствием на пути гитлеровцев к Москве стала не Красная Армия, а плохая погода, распутица, а затем и сорокоградусные морозы, остановившие поздней осенью 1941 г. вермахт на ближних подступах к столице СССР. «Бездонная грязь на дорогах стала важнейшим препятствием для дальнейшего продвижения немецко-фашистских войск», писал Купер47. Этим кстати «грешил» и Фуллер «С полным основанием можно считать, что не сопротивление русских, как бы велико оно ни было, и не влияние погоды на действия германской авиации, а грязь, в которой застрял германский транспорт за линией фронта, спасла Москву»48.
Э. Зимке в своем исследовании «От Сталинграда до Берлина» объясняет победу под Сталинградом ошибками немецкого генералитета, а не серьезно возросшим, относительно 1941 года, мастерством командиров всех уровней Красной Армии49.
Немецкий военный историк Б. Вегнер, американский историк У. Керр, как и многие генералы Вермахта, винят в поражении под Сталинградом Гитлера, что вместо того, чтобы двинуть на Сталинград все силы двух групп армий «А» и «Б», которые вели наступление на южном крыле советско-германского фронта, 23 июля 1942 г. в директиве № 45 он приказал группе армий «Б», находившейся тогда в 120 км от Сталинграда, захватить этот город, а группе армий «А», захватившей в тот день Ростов-на-Дону, продолжить наступление на кавказском направлении. В этом они видят нарушение принципа массирования сил на главном направлении удара, их распыление на двух расходящихся направлениях, что подорвало наступательные возможности войск вермахта, сделало их чувствительными к контрударам противника и т. д. Однако роковое влияние на ход и исход всего наступления немецких войск на южном крыле советско-германского фронта в действительности имел не только и не столько приказ Гитлера от 23 июля 1942 г., а предшествовавшие ему события в ходе операции «Блау». Разделение группы армий «Юг», перешедшей в наступление 28 июня 1942 г., на две группы армий – «А» и «Б» было осуществлено главным командованием сухопутных войск еще 9 июля 1942 г. с целью охвата с севера и юга, окружения и уничтожения войск советских Юго-Западного и Южных фронтов. Но эта цель не была достигнута. Когда передовые части этих групп армий 13 июля соединились в районе Миллерово, то оказалось, что командование обоих советских фронтов сумело отвести свои войска из-под ударов противника к Дону. Одна их часть заняла оборону под Сталинградом, а другая южнее на Нижнем Дону. После этой неудачи, немецкое командование, оставив на сталинградском направлении группу армий «Б», передало группе армий «А» все подвижные соединения и отдало ей приказ наступать в южном направлении к Ростову с тем, чтобы окружить и уничтожить ту часть отходивших советских войск, которые стояли на пути к Кавказу. Войска этой группы армий 23 июля овладели Ростовом-на-Дону, но выполнить задачу по уничтожению противостоявших советских войск им не удалось. За Доном их снова ожидали тяжелые бои. Таким образом, разделение немецкой наступательной группировки на две части и начало их действий на двух расходящихся направлениях – сталинградском и кавказском – было осуществлено еще до подписания Гитлером директивы № 4550.
41
Эрих фон Манштейн. Утерянные победы. – М.: Феникс, 1999. – С. 205-211.
42
Гот Г. Танковые операции. – М.: Воениздат, 1961. – С. 89.
43
Там же. – С. 95.
44
Там же. – С. 98.
45
Гудериан Г. Воспоминания немецкого генерала. Танковые войска Германии во Второй мировой войне. 1939 – 1945. – М.: Центрполиграф, 2018. – С. 287.
46
Орлов А.С., Рогалев А.П. Американская и английская историография Второй Мировой войны (1939-1945 гг.) // гг.). Великая Отечественная война: (Историография): Сб. обзоров / РАН. ИНИОН. Отд. ст. наук; Ред.: Н.Н. Месяцев, В.М. Шевырин. М.: ИНИОН, 1995. – URL: https://studfiles.net/preview/1094078/
47
Глухарев Н.Н. К вопросу о месте советско-германского фронта Второй мировой войны в англо-американской историографии // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2015. № 4. – С. 64-65.
48
Фуллер Дж.Ф.С. Вторая мировая война 1939 – 1945 гг. Стратегический и тактический обзор. – СПб.: Полигон, 2005. – С. 161.
49
Глухарев Н.Н. К вопросу о месте советско-германского фронта Второй мировой войны в англо-американской историографии // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2015. № 4 – С. 65.
50
Кульков Е.Н. О зарубежной историографии. – URL: https://histrf.ru/uploads/media/default/0001/26/958175eb73f807db41740b5976850d7fc3773b93.pdf