Я с тобой

На самом ли деле так? Нет. Тут есть два варианта. Либо он сейчас откажется от своей навязчивой идеи, либо нет, но парень уже смягчился и я смогу попросить, чтобы он прислал кого-нибудь другого.

Знаю, что похоже на манипуляцию и это не слишком хорошо, но меньше всего в жизни я бы хотела провести вечер и ночь в компании Хейден. А точнее, я бы многое отдала, чтобы такого не случилось.

— Я верю тебе, — произносит, наконец, он. У-ее! Кто маленький расчетливый монстр? Я! Но, это не значит, что мне ничуть ни приятно от его слов.

Он тянется второй рукой к моей. От радости я даже забыла, что это левая рука и любое прикосновение к ней — боль. И в следующий момент произошло несколько вещей: Лиам аккуратно заключил мою ладонь в свою; руку тут же пронзила боль, и мне пришлось прикусить губу; Лиам резко одернул свою ладонь и задрал рукав — какие-то черные полосы стали подниматься вверх по его руке. Он поднял на меня взгляд полный негодования. Я испуганно смотрела туда, где секунду назад были черные линии, теперь уже скрывшиеся за тканью одежды и только потом до меня дошло, что сейчас произошло. Лиам однажды рассказывал про то, как оборотни могут забирать часть боли других.

Данбар осторожно, но крепко схватил мою руку (от этого мне всё равно было больно) и задрал рукав кофты, а затем, после секундного осмотра, содрал пластырь с того места, где был порез.

И, мне понятны его чувства. Помимо того, что за неделю нисколько не спало воспаленное покраснение вокруг, а сам порез не покрылся корочкой, так ещё и рука безумно болит. А я и словом не обмолвилась. Кажется, я неосознанно подрываю его доверие всё больше и больше.

— Что это? — четко произносит он.

— Ну, как же, — натянуто улыбаюсь я, — порез.

Лиам сверкнул глазами, и я перестала улыбаться.

— Порез, который никак не соберется заживать. И, из-за которого, судя по всему, у меня болит рука, — под его пристальным злым взглядом я сказала всё, как есть. Кажется, ещё немного моих утаек от него и парень будет после каждой нашей встречи таскать меня в больницу на медосмотр, а чтобы я ничего не скрыла, будет цеплять ко мне детектор лжи.

— А сообщить мне было сложно? — непонимающе всплеснул руками Лиам.

— Да. Потому что тогда ты бы точно приковывал меня цепями в каком-нибудь подвале, как только вы стали бы собираться куда-нибудь.

Лиам лишь усмехнулся и покачал головой.

— Хорошо, тогда давай вот как: я больше не упрекаю тебя за тот случай, а ты впредь сразу сообщаешь мне о подобных вещах. А ещё сегодня сразу после школы я лично отведу тебя в больницу. Чтобы не улизнула никуда.

— Нет, после школы я иду с мамой по магазинам. Серьезно, если я вновь сообщу ей о вдруг появившихся у меня личных планов, она будет говорить всем, что у неё одна дочь — Мари, — посмеялась я, почему-то так сильно акцентируя свое внимание на том, что Лиам вновь взял мою правую ладонь в свою.

— Ладно, тогда сразу после магазинов. Можешь даже домой не ехать. Только позвони, — пожал плечами он. Я так понимаю, в этой войне мне не победить.

— Хорошо, но когда меня будут сжигать на костре за то, что я не пришла в библиотеку, ты будешь гореть со мной. Я лично попрошу, как предсмертное желание, — мы, смеясь, встали, и приобняв друг друга за плечи, пошли в школу.

***

«Очередь здесь побольше, чем в мавзолей будет, поэтому можешь выдвигаться, как раз успеешь».

Отправив сообщение Лиаму, я положила телефон в карман.

— С кем это ты там? — спрашивает мама, мы делаем шаг вперед. Надо же, сошли, наконец, с мертвой точки.

— С человечком, с которым я иду сейчас гулять, поэтому домой тебе придется ехать в гордом одиночестве и скуке, — говорю я и мило улыбаюсь маме.

— Спасибо, что хоть в известность поставила, — ворчит мама. Еще минут тридцать мы маленькими шажками двигаемся к своей цели. Это ну очень медленно. И, наконец, мама расплатилась, я хватаю пакет, мы отходим от кассы, и через несколько секунд она скрывается за углом.

— Аллилуйя! — произнесла я, раскинув руки в стороны и задела левой рукой манекен. Помимо того, что руку пронзила боль, так еще и эта кукла сокрушенно упала на пол, прихватив за собой пару коробок с одеждой, стоящих рядом. Чудесно! У них, что, склада нет?!

Мама, круто развернувшись ко мне лицом, испуганно оглянулась по сторонам и злобно посмотрела на меня.

— Ты что творишь?! Ну-ка быстро подбери всё, пока никто не видел, — на русском воскликнула она.

— Хороший пример, да, мам? — злорадно усмехнулась я, поднимая манекен.

— Поднимай, давай! — фыркнула она и потом явно старалась делать вид, что я не с ней.

Когда мы, наконец, покинули злосчастный магазин, Лиам уже стоял у входа, изучая какую-то брошюру. Увидев нас, он спрятал ее в рюкзак и подошел.

— Здравствуйте! — произнес парень, вежливо улыбнувшись.

— Здравствуй, — ответила мама, переводя взгляд от меня к Лиаму. Неужели, именно в этот момент активизируется функция «строгая мама», — и куда же вы пойдете?

— Мам, мы просто погуляем, — устало вздохнула я, всем видом показывая, что сейчас не время для допросов.

— Нет, я просто хотела предупредить тебя, парень: если моя чудо-дочь вновь что-то намудрит, разобьет там что-нибудь, сломает, и тому подобное, то возврату она не подлежит. Серьезно, я отвечать за это не буду, — пожав плечами, произнесла серьезно мама. Лиам на это абсолютно серьезно сказал, что отвечать за всё будет сам. После этого, они, не выдержав, засмеялись и мама, пожелав нам удачи, уехала.

— Добрые у меня родственнички, правда? Мне безумно нравятся! — усмехнулась я без намека на сарказм. Лиам только шикарно улыбнулся.

Минут через двадцать мы уже были у входа в больницу. А еще через десять меня принял врач. С серьезным выражением лица выслушал меня, кивал комментариям Лиама, который напрочь отказался ждать за дверью. Я думала, что доктор сейчас какой-нибудь шедевр выдаст, но, увы и ах…

Вручил мне рецепт, как потом оказалось, прописал зелёнкой обрабатывать. Жалко, подорожник не прилепил…

— Нужно сказать Скотту, — после долгих-долгих возмущений подытожил парень. Лучше бы за дорогой внимательней следил. Несмотря на то, что он утверждает, что водит неплохо, несовершеннолетним за рулем я всё равно не доверяю.

— Что сказать? «Эй, прикинь, у неё рука болит! Вот круто, правда?!», — я возмущенно фыркнула.

— Ты же понимаешь, что всё будет звучать не так! Обычные порезы так долго не заживают. И уж точно не причиняют столько боли. Это может быть какой-нибудь яд.

Мне оставалось только устало выдохнуть. Да оставит в покое он мое ранение или нет?

— Стой, — вдруг остановил машину Лиам, припарковавшись на обочине дороги, и сосредоточился на чем-то. Я в ожидании смотрела на него, — полиция на окраине леса. Что-то случилось.

Только не снова. Ну сколько можно происшествий? Здесь и дня спокойно не проходит?

Лиам с минуту смотрел на меня, явно борясь с самим собой, а затем отвел взгляд, вздохнул и покинул машину. Я тоже выбралась из кабины.

— Идем. И, пожалуйста, держись рядом, — он пошел в сторону, где, судя по всему, была полиция, и я вприпрыжку двинулась за ним.

— Да разве я посмею тебя ослушаться? — мой наигранный обиженно-удивленный тон явно задел Лиам. Кажется, он совершенно разучился понимать шутки. А в дружбе со мной это непозволительная роскошь.

— Ни на шаг от меня, — прорычал он.

— Отлично! — усмехнулась я, хватая за руку парня, — если моя ладонь вдруг выпадет из твоей — можешь смело дать мне по шее. К слову, выражение «дать по шее» здесь использовано как образное.

Он покачал головой, но всё же сжал мою ладонь.

Такая теплая… Не то, что моя. Это так приятно, когда можно согреть свою ладонь в чьей-то. Естественно, дело только в том, что моя рука замерзла! Никаких скрытых подтекстов тут и не может быть! Просто приятно оттого, что мне теперь не так холодно…

Лиам не ошибся. Стоило нам ступить под ветви высоких многовековых деревьев, как я уже видела мигалку. Затем стала различима небольшая толпа людей в формах. И вот, мы стоим около оцепленной территории.