Север помнит

Дверь в покои Киры была приоткрыта и в голове Эшфорд вмиг стали вырисовываться устрашающие картины того, что с ее маленькой сестренкой могли сделать эти ублюдки.

Толкнув дверь, Диана ворвалась в комнату и так и застыла на пороге, онемев от открывшейся ей картины.

Фигура, облаченная в красные одежды стояла у камина, держа руку над огнем так близко, что языки пламени оплетали ладонь. Диана, сама не понимая почему, неотрывно глядела на эту картину, дыша через раз, словно боялась разрушить ту страшную идиллию между человеком и пламенем.

— Ты все-таки жива.

Эшфорд не узнала этот голос. Прежде звонкий, теперь он звучал тихо, даже хрипло. Диана боялась, что когда девушка отойдет от камина, то она просто не узнает в этой жрице Красного Бога свою сестру.

— Жива, твоими молитвами.

— О, если бы мои молитвы были услышаны, Рамси бы убил тебя.

Знать и слышать — разные вещи. Диана знала, что сестра ненавидит ее, желает ей смерти. И ей казалось, что она сможет с этим справиться, сможет вытащить сестру из той лжи, которой ее окутали в Асшае. Но теперь, когда та стояла к Эшфорд спиной и говорила такие ужасные вещи спокойным тоном, Диане казалось, что земля уходит у нее из-под ног.

В горле встал ком, и она чувствовала подступающие слезы.

Кира всегда была, есть и будет самым главным человеком в жизни Дианы. Тем самым якорем, который держит ее на земле. И сейчас этот самый важный человек жалеет, что она, Диана, жива.

— Ты всегда завидовала мне, — жестко продолжила Кира, резко разворачиваясь и обжигая Диану взглядом, полным ненависти. — Завидовала, что мать любила меня, а не тебя. Завидовала, что у меня есть отец. Ты старалась поссорить меня с ними, делала все, чтобы я отдалилась от них! А когда узнала, что не смотря на проклятье, что навлекла на нас мать, меня все же выбрали Хранителем, то забрала у меня и это! Явилась сюда, втерлась в доверие к Роббу! И все испортила!

— Кира, прекрати. — Прошептала Диана, понимая, что ничего не может с собой сделать и слезы, главный признак слабости, катятся по щекам. — Ты же знаешь, что это не так. — Сделав шаг в сторону, Эшфорд привалилась спиной к стене, понимая, что ноги плохо держат ее.

— Не так? А как, сестрица? — Брезгливо выплюнув последнее слово спросила Кира. — Не ты ли обманом уговорила меня уехать от родителей и поселиться у нашей сумасшедшей тетки? Не ты ли поссорила меня с половиной моих друзей? Не ты ли явилась сюда и принесла Роббу Старку столько проблем? Не из-за тебя ли он повернул назад, отступив от своего предназначения?

— Кира, — устало произнесла Диана, прекрасно зная, что когда сестра в таком состоянии, ее уже не остановить.

— Это то, что ты всегда делала. Разрушала жизнь всем, кто был рядом с тобой! Это ты свела бабушку в могилу! Из-за тебя тетка не смогла устроить свою жизнь, потому что ты повисла на ее шее, как пиявка! ты разрушила судьбу Робба! Ты забрала мое предназначение! Ты сломала жизнь нашей матери!

Эти слова звучали, как пощечина. Диана уже не пыталась что-то сказать, не пыталась оправдаться, позволяя сестре говорить все, что та хочет. Она могла вынести зверства Рамси, крики Серсеи, пытки стражников, кошмары Короля Ночи. Все. Но не слова родной сестры.

— Лучше бы ты не рождалась. Слышишь? Всем было бы лучше, если бы тебя не было!

Кира, высказав все, что хотела, словно потеряв интерес к сестре, вновь отвернулась от нее, и занесла руку над огнем.

А Диана так и стояла, тяжело привалившись к стене, ощущая на губах солоноватый привкус слез.

Это была не ее сестра. Не ее Кира. Эта девушка словно не помнила всего, через что прошли две сестры, словно все хорошее стерлось из ее памяти. Сейчас она говорила словами матери, словами других послушниц Красного Бога. По крайней мере, Диане хотелось верить, что это так. Сознание просто не хотело принимать тот факт, что эти слова могли идти от сердца ее маленькой Киры.

А Кира все так же стояла у огня, внимательно смотря на языки пламени, словно видела в них что-то. Робб рассказывал, что так же, с помощью огня Кира показала ему ту хижину в лесу.

Идея, зародившаяся в Диане, была абсурдной, едва ли способной к осуществлению, но это было единственным, что пришло на ум.

Тяжело отстранившись от стены, Эшфорд настолько быстро, насколько могла, двинулась к Кире и, схватив ту за плечо, зажмурилась, пытаясь вызвать в памяти картины далекого прошлого.

Жрица Красного Бога дернулась, попыталась убрать руку от огня, но волна чужих воспоминаний захлестнула ее.

***

— ….и чтобы не случилось, мы всегда будем вместе, — зажмурившись и крепко взявшись за руку шепчут две девочки, сидя в тени плакучей ивы. Не левом запястье у обеих — красные плетеные браслеты — символ вечной сестринской дружбы.

*

— Почему мама не любит тебя? — Кире пять и она не понимает, почему мама и сестра ссорятся каждый день. Диана старше, она умнее и Кире кажется, что сестра знает ответы на все вопросы. Но на этот вопрос у Дианы нет другого ответа, кроме слез. Тогда рыжеволосая девочка обнимает сестру, — тогда я буду любить тебя в два раза сильнее. Обещаю.

*

Кире страшно приходить в это место. Она крепко держит тетю за руку, когда они идут по длинному коридору, и по обеим сторонам бесконечное множество дверей. Некоторые приоткрыты и Кира боится что вот-вот из них кто-то выскочит. Мама говорит, что там лежат психи, люди не отличающие реальность от фантазий. Мама говорит, что Диана тоже больна.

На самом деле, мама и тетя ругались два дня, прежде чем Кире позволили прийти сюда.

— Только не говори про бабушку, — тихо просит тетя, впуская Киру в палату сестры.

Диана лежит на кровати, Кире сперва кажется, что сестра спит, но глаза ее открыты.

— Привет, — нерешительно начинает рыжеволосая девочка, с опаской подходя ближе.

Диана поворачивает голову в сторону вошедших, смотрит на них всего мгновение и отворачивается.

Мама говорила, что сестра сошла с ума. Мама говорила, что Кира должна смириться с мыслью, что ее сестра никогда не будет прежней.

Мама говорила кое-что еще, чего Кира не должна была слышать, но слышала. Мать думает, что это Диана виновата в том, что бабушки больше нет. Что «она довела ее до сердечного приступа».

Слушая все это, Кира боялась сестры. До того момента, пока не увидела ее пустые глаза.

— Сестренка, — вновь позвала рыжеволосая и на этот раз Диана обернулась к ней резко, но продолжала молчать.

— Милая, Диане сейчас немного трудно… узнавать нас.

— Она будет такой всегда?

— Нет, что ты, нет. — Но голос тети дрогнул и Кира поняла, что эти взрослые сами ничего не знают.

Поэтому она сделала то, что посчитала нужным. Медленно подошла к кровати сестры и легла рядом, крепко обняв несопротивляющеюся Диану.

— Расскажи мне сказку про храброго снежного короля, — попросила Кира, надеясь, что сестра вспомнит их маленькую традицию.

Но Диана молчала слишком долго и лишь когда Кира уже потеряла надежду, она услышала хрипловатый голос сестры:

— У снежного короля были медные кудри и глаза цвета неба….

*

Кире пятнадцать и это, пожалуй, самый сложный ее период. Старшие девочки, из тех, о которых Диана говорит «никогда к ним не подходи», показывают ей дивный мир алкоголя и табака. Кира врет матери, что ночует у одноклассницы, а сама напивается на вечеринке одной из тех самых девочек. Диана врывается в дом в самый разгар вечеринки и, как кажется Кире, позорит ее перед всеми, ругаясь и утаскивая домой к тетушке.

Сестры ссорятся и не разговаривают друг с другом неделю. А потом, на очередной вечеринке, те самые девочки решают подшутить над маленькой Кирой и все, что та помнит с того вечера, это то, как в слезах звонила Диане, умоляя забрать ее.

И Кира не знает что и как сделала Диана, но пару дней спустя в школе не было человека, который не тыкал бы пальцем в тех самых девочек, насмехаясь и разнося о них новые сплетни. А о позоре Киры никто и не вспоминает.