Страница 21 из 33
«Полагаюсь на Ваш вкус и уменье, начинайте скорей, что нужно, деньги и прочее, шлите в контору и т. д.», – обрывистый разговор окончен.
А через две недели начали постройку.
Когда я указал Морозову, что нужно разрешение губернского правления, нужно представить чертежи с расчетами (техническими), то получил ответ: «На кой черт! Жарьте так!»
«Жарить так» я не стал, а разрешение получил.
Состоялась закладка осенью. На завтраке Морозов сказал мне: «Стройте, я больше на постройку не приеду, а то глаз у меня плохой, а как будет готово, скажите, тогда и приеду».
На следующий год в конце лета здание было готово, оставалось лишь внутреннее оборудование.
Я предложил поехать осмотреть постройку. Арс[ений] Морозов обошел [храм] и выразил восторг своеобразно. Когда вернулись с осмотра и сели за обед, Морозов обратился к своей жене, доброй безгласной старушке: «Ну, Любаша, на храме был. Готово. Хорошо, резонанс такой, что как наши хватят: “Слава тебе…”, чертям тошно будет!»[295].
Свою образную речь он часто усиливал словами, в печати не употребляемыми. Получивший хорошее образование, проживший несколько лет в Манчестере, знал хорошо английский язык. <Мы шли в воскресенье через территорию фабрики, подошли к калитке, заперта, сторож медлительно шел с другого конца двора, подошел в это же время и главный механик англичанин (Стоут). Разговор на английском языке, вдруг вставляется энергичная речь Арсения Морозова, обращенная к сторожу:
– Иди ты скорее, что ты идешь, ж… трясешь, живей отпирай! – и снова английский язык>[296].
Во всех своих мероприятиях был решителен, особенно в своей сфере старообрядчества, фабрикой он интересовался как шеф, передав все дела своим сыновьям и племяннику. Крепко налаженное правление двигало огромную машину с многотысячным рабочим населением, составлявшим особый город при г[ороде] Богородске (теперь г[ород] Ногинск)[297]. Среди рабочих А. Морозов пользовался уважением за строгость в деле и добрые проявления в жизни. К нему постоянно обращались за помощью, отказа не было. В газете «Русское слово»[298] появился фельетон Панкратова «Арсений Теплов», где Морозов нарисован был очень удачно.
– Панкрашка, про меня в газете напечатал, врет только много, а что верно, то верно!
Как-то старообрядческий епископ Иоанн отлучил временно Арсения Морозова от церкви за то, что тот приказал попу обвенчать двух родных братьев на двух родных сестрах. В наказание, кроме отлучения, Морозов был послан епископом помолиться и просить прощения у мощей святителя Николая в г[ород] Бари в Италию.
«Ну что ж, – говорил, вернувшись, Арсений Морозов, – ничего, съездил, сто целковых день стоил! А все же обвенчал! Уж очень ребята-то были хороши».
В своей старообрядческой вотчине он был полным хозяином, сам ставил попов, прогонял их, давал выговоры тут же, в церкви, даже и в православных церквах резкие [делал] замечания о непорядках.
Портрет Матвея Сидоровича Кузнецова (1846–1911) – владельца «Товарищества производства фарфоровых и фаянсовых изделий М.С. Кузнецова»
Арсению Морозову вскоре я выстроил небольшую церковку в с[еле] Кузнецах в 18 верстах от Богородска, откуда был родом его отец[299].
Старообрядцы обращались ко мне и из Орехова-Зуева, и с Андроновки[300], и из Нижнего Новгорода. Кузнецовы, владевшие большими фарфоровыми фабриками, заказали мне проект церкви в с[еле] Кузнецове на Волге, близ г[орода] Кашина[301]. Иконостас был сделан из фарфора. Я давал рисунки деталей (шаблоны), следил за лепкой и давал расцветку, но традиции мастеров были так крепко установлены на рутинном шаблонном производстве. Ввести новые цвета в окраску не было возможности, а робкое их неуменье [работать] с новыми формами портило все дело, и как я не бился с мастерами, сколько не пережигали муфелей[302], [они] не смогли получить тех мягких красок и того сокровенного матового золота, чем отличалась майолика Абрамцева у Мамонтова.
Понять наивность русских старых форм мастера не смогли и давали ненужную металлическую правильность в орнаменте.
<На фабрику в с[ело] Кузнецово я обычно ездил до ст[анции] Завидово Николаевской (теперь Октябрьской) ж.д., откуда на лошадях верст 25. Дорога шла по берегу Волги, через прекрасный лес. На остановке в трактире около г. Кашина из экипажа я не вылезал, пока поили лошадей и подкреплялись ямщики. Попросил как-то своего спутника, подрядчика, строившего на фабрике и мою церковь, купить мне, ознакомиться, знаменитой “кашинской” мадеры.
– Что вы? Разве вам возможно пить такую мадеру! – изумился подрядчик.
– Да вы купите, хочу попробовать. Почем она продается?
– И пробовать не советую. Есть просто мадера – 65 коп. бутылка и “Дрей Мадера” – 85 коп. Я вот намедни выпил этой дреймадеры, так у меня все ухо разнесло, неделю ходил подвязанный! Разве вам можно это!
Я все же попробовал этой смеси из черники, сандала, сдобренной скверным спиртом. Напиток действительно был жестоким!>[303]
Старообрядческий храм в селе Кузнецы Богородского уезда. Фото начала XX в.
Наряду с постройками церквей мне случилось переделать старообрядцам моленную в б[ывшем] Переведеновском пер[еулке] в глубине двора, старое ветхое здание.
Это была Первая община старообрядцев поморского согласия (беспоповцев) – брачного согласия[304].
Подбор типов был на редкость интересный. Патриархальный настоятель со всем его синклитом[305] был изувером, с зачесанными на лоб волосами, обросший огромной бородой, начинающейся у глаз, и глаза смотрели исподлобья из-за густых надвинутых бровей. Недоверие сплошное, оглядка, окуривание ладаном помещения после того, как я уходил. Дотронуться рукой до старых икон не было возможности, и я мог только издали делать указания в размещении икон для придания иконостасу более стройного и живописного вида, но когда хотелось выявить очарование древней русской живописи и выделить какую-нибудь икону высоких живописных ее достоинств, я наталкивался на запрет, что это нарушает чин. Попытки дать больше света в помещение моленной, чтобы заиграли краски целого богатого собрания иконописных шедевров (а таких было много), вызвали целую бурю.
– Отцы наши жили в потемках, проживем и мы, и веру соблюдем!
Так я и отступился. Наконец, освящение моленной. С большой неохотой разрешено было мне остаться, только подальше, у дверей, откуда я и наблюдал, как одетые в черные длинные кафтаны длиннобородые настоятели и «христиане», как зовут они себя, истово проводили чин богослужебный[306], а слева стояли рядами в тени в сарафанах с платочками белыми на головах московские купчихи, торгующие мукой. Пенье унисонное, лестовки[307], половички для опускания на колена, истовое каждение ручными старыми глиняными кадильницами – все эти аксессуары ритуала, словно перенесенного из Керженца с берегов Светлояра. <В этом песнопении, во всем богослужении чувствовалась панихида миру ушедшему. Было трогательно самотяготение к старой вере, как глубоко русскому молению, к коренной народной вере>[308].
295
В 1911–1912 гг. Бондаренко по заказу А.И. Морозова построил в Богородске городской старообрядческий храм во имя пророка Захарии и великомученицы Евдокии (тезоименитые святые деда и бабки заказчика) для Богородско-Глуховской старообрядческой общины храма Святого Николы. В настоящее время здание принадлежит Хлебокомбинату города Ногинска и используется как склад.
296
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 55.
297
В январе 1930 г. Богородск был переименован в Ногинск.
298
«Русское слово» (М., 1895–1918) – самая дешевая ежедневная газета, редактор-издатель А.А. Александров, издатель И.Д. Сытин (с 1897 г.), редактор В.М. Дорошевич (с 1902 г.).
299
Древлеправославный храм во имя святой благоверной княгини-инокини Анны Кашинской был возведен в 1909 г. близ с. Кузнецы Богородского уезда; являлся первым храмом в России, посвященным этой русской святой. По большим православным праздникам здесь пел знаменитый старообрядческий хор А.И. Морозова. После революции храм был закрыт, в 1990-е гг. возвращен верующим, первая служба в храме была совершена в день памяти святой Анны Кашинской 25 июня 2001 г.
300
Храм Никольско-Рогожской единоверческой общины (1910–1912, М. Андроньевская, 15).
301
Старообрядческий храм во имя Тихвинской иконы Пресвятой Богородицы был заложен в 1907 г., а освящен 25 октября 1915 г. в селе Кузнецово Кашинского уезда Тверской губернии (в настоящее время г. Конаково Тверской обл.) на левом брегу реки Донховки. Церковь была закрыта в 1920-е гг., взорвана в 1936 г. при строительстве Иваньковского водохранилища, при этом был разрушен уникальный фаянсовый иконостас храма.
302
Муфель – огнеупорный сосуд в виде коробки, открывающейся с одной стороны; помещается в печи и служит для обжига фарфоровых, эмалированных, металлических и других изделий с целью предохранения их от непосредственного воздействия огня и продуктов горения.
303
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 57.
304
В 1906 г. прихожанами Любушкиной моленной была официально зарегистрирована 1-я Московская община старообрядцев Поморского законно-брачного согласия. В 1908 г. на месте Любушкиной моленной община построила каменный храм в честь Рождества Христова и Пресвятой Богородицы и во имя Святителя Николы (Б. Переведеновский пер., 24).
305
Синклит – в Древней Греции собрание высших сановников; в переносном (ироническом) смысле – полный состав каких-либо лиц, обычно высокопоставленных.
306
Чин освящения церкви – торжественное богослужение, обычно возглавляемое святителем или священником, но по епископскому благословению. Содержанием службы является таинственное посвящение новопостроенного здания для вечного служения Богу путем особых молитв и священнодействий.
307
Лестовки – разновидность четок у старообрядцев, которые внешне напоминают гибкую лестницу и символизируют лестницу духовного восхождения с земли на небо.
308
РГАЛИ. Ф. 964. Оп. 3. Ед. хр. 29. Л. 58.