Удача

— Ты за этим? — странное ощущение. Я осознавал, что не бодрствую. Но и сном это мог назвать с натяжкой.

— Нет. — щёлочки глаз блеснули смехом. — Тут твой адыг хворост собирает, просили присмотреть. Ты сам пока не можешь. Испугаешься, побежишь.

— Адыг?

— Медведь.

Я кивнул с умным видом. Да, у меня всё время медведи на подтанцовке. Хворост собирают, репу растят. Делюсь с ними потом: вершки-корешки. Ничего такого.

— Ладно, командир. Пойду я. Мишку не обижай. Давай ему гулять иногда, он тебе дрова собирать будет. — Олча-оол полез за пазуху кителя и извлёк бутылку коньяка. — Мы с пацанами скинулись тут, на свадьбу. Жену, кстати, все одобрили. Решили тебе передать. А вот как — не придумали.

— Угу, ваше дело стратегия. — усмехнулся я.

— Именно. — тоже вспомнив анекдот, про умную сову и глупых мышей*, совсем уж сощурился Олча-оол. — Ты же не против, если мы её сами?

— Да всегда пожалуйста, если за моё здоровье.

Олча-оол кивнул, пряча узорчатую бутылку обратно. Усилившееся шипение закончилось щелчком. К кронам деревьев из костра взметнулся сноп искр. Проследив за ними, я задрал голову к черному небу, с полосой Млечного пути по середине. Кружащиеся огоньки поспорили немного в красоте со звездами, и, осознав свою никчемность перед лицом вечности, погасли, один за другим. Когда я опустил взгляд, по ту сторону костра никого не было.

Медведь с хворостом подошёл минут через двадцать. Пройдя на задних лапах, совсем по-человечьи держа в передних охапку топлива, к костру, он кивнул мне, как старому знакомому, и упал на задницу на то место, где, совсем недавно, сидел сержант Олча-оол. Я, тихо опешив от такого, помотал головой… и ощутил себя лежащим под шубой жены.

— Проснуллся? — я обернулся на голос ллэры.

Алатана и бывшая пленница сидели у булькающего над огнём котелка, и, со странным выражением на лицах, поглядывали на меня.

— Откуда он знает? — ответила Алатана? Кому? — Я про источник и резерв только от тебя узнала.

— Нет. — не согласилась дроу. Да с кем, не согласилась-то? — Без его соглласия я не имею права. Он физически и умственно здоров, а это можно расценить как нападение.

— Никто к моему мужу никуда не полезет! Что ты себе позволяешь? — категорично запретила кому-то ко мне куда-то лезть, Алатана. Цирк с конями, на выезде. Я решительно всмотрелся в коллектив. Нет. Две. Неведимок не видно, согласно определению.

— Ой! Я уже привыкла, что тебя кроме меня кто-то слышит. — ответила, испугавшись чего-то, Алатана. Неведимки ещё и неслышимки (а как их ещё назвать)?

— Нет. Это не испуг. — дроу рассматривала меня, склонив к плечу блестящую голову. — Ллюбопытство, с недоумением. А сейчас — зллость.

О, да! Количество непоняток, рождённых дружеской, бессмысленной беседой, перекинуло озадаченность ситуацией через несколько пролетов, как раз к лёгкому раздражению, а там ещё ступенька и вот она, злость.

— А как? — поинтересовалась жена.

— Нва, думай, что говоришь. — разозлилась ответу на вопрос жены, дроу. — Я поллная грилл. Могу тебе приказать. Камнеллюбы вообще щитов не имеют.

— Я сама, Данри. — супруга успокаивающе погладила по плечу тёмную и продолжила, на секунду закрыв глаза и ощутимо напрягаясь лицом. — То то же. Максим, есть будешь?

Привет, злость. Я взялся за край шубы, с намерением решительно её откинуть. Злость, вспомнив о костюме Адама, до, совместного с женой, поедания яблока, испугано пискнула, испаряясь без следа.

— Э, кхм. Девчата. — я, неожиданно для себя, смутился. — Мне бы одеться. Не хочется стриптиз тут устраивать. Без музыки, совсем не то получится.

Я, с большим удовлетворением, заметил на лицах подхватившихся девчонок пятна румянца. У жены щёки просто горели багровыми солнышками, тёмно-пепельная дроу приобрела лиловый оттенок. Красная супруга подала мне штаны, лиловая ллэра поднесла тельник. После, усевшись рядком на брёвнышко, они с любопытством уставились на меня. Мысленно пожав плечами, я голосом изобразил тему Джо Кокера из "Девять с половиной недель" и медленно потянул шубу. Девчата пискнули и мгновенно развернулись на сто восемьдесят градусов. Жаль, конечно, что незабвенное: "Та-да-дам, да-дам….", с моей точки зрения, постоянно играющее в стриптиз-барах, смог оценить, в качестве намека на шутку, только я, но мгновенный результат, в виде двух затылков вместо лиц, удовлетворил меня полностью. Давненько я не использовал прокачанный в свое время навык — быстро одеваться. "Сорок пять секунд… пока спичка горит…" — подумал я, вставая через секунд пятнадцать, чтобы затянуть брючный ремень.

— Что у нас в меню? — сигнализируя о своей готовности, поинтересовался я.

____________________________

*

Сидят мыши: " Мы маленькие, нас все едят. Надо что-то делать."

И тут самая прошаренная мышь предлагает: "А пойдёмте к умной сове, она что-нибудь придумает."

Мыши обрадовались, рванули всем стадом к умной сове. Стоят, жалуются на жизнь.

Сова подумала минут десять: "А вы, мыши, станьте ёжиками. Они колючие, их никто не ест"

"Ура! — обрадовались мыши. — Ёжиками! Точно, как мы сами не додумались? Ой, сова, а как нам стать ёжиками?"

"Отстаньте, мыши. Моё дело — стратегия"

Глава 27

Пока я валялся без сознания, сном это называть не тянуло, и любовался звездами в странной компании, жена, совместно с дроу, навели порядок в нашем стойбище. Разобранная клетка улеглась на телегу, в виде связок прутьев. Холстина, ранее покрывавшая клетку, была той самой "простынью", на постели из скошенной травы, где изволил почивать барин, в лице меня. Косила траву Алатана, моей "саперной лопаткой". Дроу, или Тёмная Ллэра, назвавшаяся именем — Данри, в это время поймала в силки куропатку, в данный момент распространявшую умопомрачительные запахи, булькая в котелке над огнём, в компании каких-то корешков, трав и крупы. Лопату Алатана почистила и убрала обратно в чехол. Запасы крупы подошли к концу. Соли на две-три готовки. Мясо можно поймать в любой момент. Лошади накормлены, всё готово к отъезду. Я слушал этот рапорт с ошалелым выражением лица. Девчата наперегонки хвастались проделанными делами, ожидая… а чего, собственно ожидая? Похвалы? Так и тянуло гаркнуть: "Благодарю за службу"! Задавив внутреннюю ехидну, не иначе как генеральского звания, я, сознательно перейдя на ускоренное восприятие, сграбастал жену и чмокнул её в нос:

— Умница. — я перевел взгляд на тёмную. — Спасибо.

— То есть, меня целловать не будешь? — ллэра оценивающе прищурилась.

— А надо? — жена, трепыхавшаяся у меня в объятиях, подозрительно затихла.

— А хочешь? — я что-то не понял, меня в наглую соблазняют? Вот так, в присутствии жены? И жена молчит, притаилась мышкой, и молчит. Она что, не против? А я? Я прислушался к собственным ощущениям. Тепло девичьего тела грело сквозь тельник. Обжигало, какое там грело. Вместе с этим жаром, пробивавшим на мелкую дрожь, накатывало ощущение: больше ничего не нужно, всё так, как должно быть. Тёмная, стоявшая в двух шагах, пробуждала лишь любопытство. Интерес, но ни разу не влечение. Стареем, Максим Леонидович? Пропало желание? Я перевел взгляд на серые с прозеленью, с карим ободком, глаза жены, смотрящие с каким-то ожиданием, но, что характерно, без малейшего возмущения моим затянувшимся молчанием. Нет, я усмехнулся про себя, с желанием всё нормально. Просто, почему-то, оно сконцентрировалось на одном человеке. Сослуживцы бы сейчас меня не узнали, а узнав — не поняли бы.

Я медленно покачал головой, удивляясь сам себе:

— Не хочу.

— Да! — я вздрогнул от вскрика ллэры. — Теперь не отвертишься. Я говорилла, с мавво ничего не светит. Я предложилла — он отказаллся. Госпожа свидетельлница! Ты мне доллжен, камнеллюб.

— Вы чего, поспорили, что ли? — супруга виновато улыбнулась, кивнув. Я вздохнул. — Нормально, а если бы я согласился?