Считая шаги

Ллойд позже позвонил Хьюго и договорился о приватном разговоре, в ответ на что был приглашен на следующее утро, в аккурат к завтраку.

Лопаясь от любопытства, Селестино пережил ночь только благодаря тому, что Эмма составила ему компанию, после ужина с Гринбергами.

Изысканная трапеза, тем не менее стала поперек горла, но небольшая встряска для самолюбия Эммы, пошла ей только на пользу. Придирчивые, взыскательные и самолюбивые супруги не выбирали слов, когда распрашивали о ее образовании, подначивая к демонстрации грязного белья, так что с аппетитом была съедена только закуска из морского ежа.

— Мисс Кейтенберг, Вы ведь сирота не так ли? — Альберта Гринберг задала вопрос скучающим тоном, отвратительно манерно перебирая вилкой желтоватую икру.

Ничуть не смутившись, Эмма испытывала на прочность далеко не свою гордость а способность сдержать аппетит и не смести еду за считанные секунды — порция была по-французски маленькой.

— Да, это так, миссис Гринберг.

— Всегда было интересно, бьют ли детей в приютах! Я финансирую многие фонды поддержки малоимущих и приторные истории ухода за отказниками, меня частенько настораживают.

— Бьют, но не сильно, — прямой вопрос, показывающий, что снобизм пребывает не с последней стадии у Гринбергов, наткнулся на столь же прямой ответ.

— А Вас били?

Интерес у миссис Гринберг был явно не здоровый и Эмма хотела бы глянуть на Хьюго, но сдержалась. Мистер Гринберг также проявлял любопытство и пристально смотрел на девушку, практически не моргая. Парочка была противной до невозможности, как две жирные лягушки.

— Я была тихоней, а потому меня били в основном дети, кто по-сильней, да по-выше.

— Вы голодали?

— Вовсе нет. Еда была не вкусной, но ее всегда хватало. Голодать я начала, когда покинула приют, — Эмма с аппетитом доела закуску, чувствуя на себе изучающие взгляды двух пар водянистых глаз. Им не хватало в жизни трагедии, нужды, которые были лучшим подспорьем для желаний. Денег у Гринбергов хватило бы на несколько жизней вперед, но они выглядели несчастными и скучающими, с извращенным воображением, но даже оно уже не могло подсказать ничего удивительного и желанного.

— И как же судьба свела Вас с Хьюго? Для тебя, это верно была огромная удача, — смех Лукаса Гринберга, был еще хуже, чем вопросы его жены.

Но Селестино давно принял правила тошнотворной игры и его гордость послушно виляла хвостом, а сидящие напротив люди были не жабами, а бездонными колодцами, до верху набитыми деньгами. Он понимал, что от него ждут не красивую историю, это был своеобразный процесс укрощения строптивого характера Кейто, за которой гонялись, которую хотели, но не могли получить, а значит девчонка была своенравной и могла наступить на больную мозоль сильных мира сего — начать перечить.

— Мисс Кейтенберг, приехала ко мне в Барселону, на последний деньги, купив билет на самолет. Никаких уговоров не было, я задал ей вопрос: «Зачем ты приехала?», — Хьюго сделал глоток виски и отставив стакан, провел по нему пальцем, собирая крохотные капли воды, на запотевшем от льда стекле. Он нутром чувствовал, как напряглась Эмма, маленькая месть, за незаслуженное хамство, пойдет ей на пользу, в конце концов, он рассказывает правду.

Нож и вилка Альберты Гринберг, замерли в воздухе.

— А она ответила мне: «Чтобы продать себя…».

Вздернув брови Лукас Гринберг, довольно кивнул. Девица была и правда хороша, а ее талант интриговал, так же как если бы проститутка с пленительной внешностью, имела бы научную степень по астрофизике.

Эмма понимала, что в этот момент ее продавали, как вещь и лелеяла надежды, что гнусное и отвратительное чувство, которое вызывало в ней только тошноту, пройдет быстро, а Хьюго всего лишь вернул ее с небес на землю. Ту самую землю, где наравне с его эгоизмом и самолюбием, она чувствовала от этого мужчины заботу и понимание.

Ночью ни Эмма, ни Хьюго не сомкнули глаз, забываясь в объятиях друг друга, в очередной раз прощая никому не нужные взаимные обиды.

Помятый, сонный, но довольный вид Селестино не оставлял сомнений, что ночь была бурной и Ллойд не мог не удивиться в очередной раз, с какой жадностью жил Хьюго. Плотские утехи ему не приедались, аппетит был зверским, как способность пить с молодыми на равных.

Завтрак был сервирован словно, это была последняя трапеза для приговоренного к сметной казни. Хьюго встретил своего гостя, допивая вторую кружку кофе и он, кажется, на этом не собирался останавливаться.

— Присоединишься?

— Нет, спасибо, — нетерпение Ллойда, распалило в Хьюго любопытство и горка блинчиков с карамелью, на мгновение лишилась заслуженного внимания.

— Слушаю тебя, друг мой!

— Хьюго, я не буду ходить вокруг да около… Мне нужно знать, что случилось с Эммой два года назад.

Задав вопрос, Ллойд внимательно следил за реакцией итальянца и она его не разочаровала. Глаза Селестино на мгновение яростно вспыхнули, но тут же появилась хитрая улыбка.

— Откуда такой интерес? До сих пор чувства остались к девочке? Я думал у тебя все серьезно с…как там ее? Эрин!

— Давай не будем сейчас менять тему разговора и оставим Эрин в покое. Мне не безразлично, что происходит с Эммой и как это может отразиться на моей семье?

— И где связь? Где логика? — Хьюго вернул к блинчикам, а в его голове уже крутились колесики в разделе цен.

— Два года назад, Эмма Кейтенберг была абсолютно здоровым человеком, физически здоровым… А сейчас принимает препараты, которые назначают после черепно-мозговых травм и старается скрыть это, что еще можно понять… Ее прошлое, не так уж поверхностно связано с моим братом, а внезапная опала, которой он повергается с твоей стороны, косвенным образом отсылает к ней и вашим с Эммой отношениям.

— Да, какие отношения?! — махнул рукой Хьюго, — Просто секс! Я тебя умоляю! У меня и вдруг отношения!

— Не увиливай! — Ллойд терял терпение и последняя фраза только ускорила этот процесс.

— Я до сих пор не улавливаю никакой связи. Твои выводы притянуты за уши. Ближе к делу, друг мой!

— Чтобы увязать это, мне нужно дело… Дело по факту ограбления Эммы два года назад. Меня убеждают, что там ничего серьезного, но тем не менее его в архиве полицейского участка, в котором проходило расследование — не оказалось.

— И при чем здесь я? — Хьюго наигранно устало вздохнул, прожевывая еду.

— Ты как никто другой умеешь добывать нужную тебе информацию, — Ллойд выдвинул стул и присел рядом, медленно проведя рукой по волосам и с силой потерев лицо.

Повисло молчание, Селестино обернулся и посмотрел за свое плечо, будто хотел убедиться, что их никто не подслушивает, потом странно взглянул на Ллойда и его ухоженные усы разъехались в недоброй улыбке.

— Постараюсь тебе помочь, дело остается за малым.

Ллойд ждал, какую цену назначит Хьюго и по его лицу понял, что она будет не маленькой.

— А, что ты мне отдашь взамен, Русалочка?

27 глава

Неназойливая музыка, мягкий желтоватый свет и прекрасный ужин были слишком ярким контрастом настроению двух молодых людей, которых одолевали какие угодно чувства, только не романтика и умиротворение.

Сочная оленина на одной тарелке подвергалась жутким и напрасным истязаниям, потому что ни один кусок так и не отправился в рот Эрин. Затеянный ею разговор должен был мало мальски снять копившееся две недели раздражение и ревность. Девушка не повышала голоса, не опускалась до оскорблений, но даже ее волосы потускнели и складки отчаяния ореолом уныния облепили точены губы.

— Я даже не подозревала какое отвращение вызывает у прессы наша пара! Этот снимок должен был промелькнуть в третьесортной газетенке, которую покупают располневшие старые девы и стереться из памяти на следующий же день, но…. Как же я ненавижу Селестино! Он купил всех! — нож продолжал методично разрезать искромсанное мясо, на микроскопические кусочки, а Ллойд не испытывая ни малейшего желания даже попробовать блюдо, нахмурившись сидел напротив и понимал, что заслужил не только упреки, но и хороший скандал, поражаясь выдержки Эрин.