Страница 13 из 22
— Хм. А что? Очень наглядно.
И поскольку, как я понимаю, у меня достаточно осмысленный взгляд, она приподнимает свой взгляд вверх и, вздохнув, продолжает, будто бы думает вслух:
— Да, мой милый, за стенами… этого воздушного пузыря, всё находится в вероятностном исполнении. Если смотришь, всё коллапсирует, а значит и исполняется. Не смотришь… Ничегошеньки не происходит. Всё лежит до реализации. Кстати и Даше здесь гораздо комфортней.
— М-да. — я, всё-таки, не упускаю свои пять копеек. — Мозговой загон только на экраны, чтобы бабла срубить? — отстранившись, немного развожу ладони, как бы обозначая окружающее и бросая взгляд по сторонам. — Для чего же всё это?.. Кто ж тогда… венец?
Она же, еле заметно и как-то грустно вздохнув, усмехается и только тогда переводит взгляд на меня:
— Лучше ты мне скажи.
— Ну конечно, сразу я… Хотя, если… Чего тут прикидывать? Приблуда мы, приблуда и есть. Без нас-то?.. Свою же, эту самую венценосность-то… видеть же надо! И мы вот тута — оп-па — зенки кнопочные. Или я не прав?!
— Надо же, — и ни капли иронии, — какой же ты молодец.
— Даже так?! Хе…
До меня, что-то начинает доходить и я опускаю лицо, глядя в стол. В моей голове и в полной тишине, мыслью и картинками, и очень быстро, и совсем не чередой, мелькает моё, такое недолгое настоящее. Что-то связывается само по себе. Что-то выпячивается. Что-то становится яснее, контрастней. Ну а что-то приобретает оттенок.
— Ну тогда… Эти, четверо-то. Они же…
Но, правда, дальше и глубже не идёт. Ухватил только более абстрактное. В меньшем — в детальном и чётком, на вскидку, чего-то не хватает, чего-то ещё пока что ни срослось:
— Слушай, ну тогда… Короче, я тебе так скажу, третья мировая-то, это ж вообще ничего, по сравнению… Весь этот, терроризм. Катаклизмы, там, всякие. Я не знаю… Потепления, там… Во. Пожары. Это вообще, так, просто как к тёще на блины. Хрень. Детские шалости… Да вообще ноль! Декорации! Ахринеть…
Она же только задумчиво кивает головой, в подтверждение моих слов и молча уводит взгляд в сторону. И у меня нет желания чего-то уточнять — и так всего очень много. Беру бокал и сажусь к столу вполоборота, краем зрения замечая как она, отстранённо — вся в себе, смотрит в окно. Да и я призадумываюсь — есть над чем, и… забываю про чай.
Молчание, правда, длится совсем недолго и вскоре я вновь слышу её ровный голос, и поворачиваюсь.
— Они пропали с поля, за шесть часов до того момента… До того, как ты коснулся двери гаража. После этого они смогли каким-то образом, ммм… организоваться и действовать вместе.
Пауза, а я набычившись жду продолжения.
— И это уже четвёртая группа, перевёртышей, если, конечно, это определение подходит по сути, с которой ты… столкнулся.
А вот это новость! Да ещё какая! Бокал в сторону — чая так и не пригубил:
— Стоп, стоп. А вот с этого места и поподробней. — хоть внешне я вида и не подаю, но на самом-то деле, чуть ли из штанов не выпрыгиваю. — Нет, ну что за хрень?! А? Ты мне толком объясни, с какого перепугу ещё три-то?! А? Я чё в лом ушатанный был? В слюни? Что я ничего не помню! И, в натуре, ну почему все про меня слышали, но никто не видел? И все, ну просто кипятком писают, как хотят во мне дырок понаделать?! А? — тычу пальцем в фото старшего. — Эти ушлёпки мне какие-то правила впаривают! Эт чего за дела? И вообще, с этого нельзя было начать знакомство?! А? Ну что за кружева? В конце-то концов. — опять тычу пальцем в планшет. — И эти… уроды Дашу вычислили! Короче, — хватаю бокал, — я в супермены не подписывался! В натуре. Я уволен! — быстро бокал ко рту и отхлёбываю. — Блин! Чё ж не сказала-то?! — она же опускает глаза и прыскает со смеху, ей по фигу, что я обжёгся, ей ну хоть бы хны. — Конечно же, я же вам троюродный. И ни к какой Пифии я не пойду! В гробу я видел эту избранность! Я пули останавливать не умею.
У меня нёбо слоями сейчас сойдёт, а она локотки в стол упёрла, подбородок на сомкнутые руки положила, смотрит на меня во все глаза, ещё и улыбается:
— Да, в интуиции тебе ни откажешь. Ну а пули… Ой. Да и ни у кого не получится. — и на мой угрюмый кивок, с кривой, саркастической ухмылкой, продолжает. — Ты, в конце-то концов, каким-нибудь именем меня назовёшь?
— Ну ты и… — аж чуть не задохнулся, чуть ли аж не зависаю. — Я тут… Я весь возмущённый сижу! Блин, вообще. А тебе по барабану?! Ну и переходы у тебя. — а ей опять, хоть бы что, лицо опустила и смеётся. — Да ты ничего и не говорила!
— Ой. У нас их просто нет. Нужды в этом нет. Собаки, дельфины и… Ну и так далее, без имён обходятся. — усмехается своим словам. — А уж мы-то и подавно. А ты искришься весь изнутри, настолько тебе непривычно… Да ты и не спрашивал.
Немного делано уставшим и делано обиженным голосом, разумея, что не удалось добиться сочувствия и никто меня не пожалел, я, явно намеренно, притягиваю за уши её слова к несуществующему обвинению:
— И я же ещё и виноват. Да… Нет в вас сочувствия, мадам. И некому меня, босоту, пожалеть.
Тут же протянув обе руки, она берёт мою ладонь и сжимает её:
— Ну что ты. — по-настоящему материнские нотки, заставляют меня тут же скосить глаза в её сторону, такой тон мне как-то непривычен. — Ты совсем уже и не один.
И взгляд у неё в этот момент, по-настоящему, по-матерински, с любовью и с пониманием. Мне становится неловко — прям комок в горле:
— Да ладно. Я так… Куражусь маленько.
— Ну уж конечно. А то я не вижу. — убирает руки и выпрямляется. — А с именем давай-ка определимся. Мм? Всё-таки. Тебе так будет удобней… Пока.
Конечно же я не против. Отвернувшись, чтобы не высвечивать под её рентгеновским взглядом — эмоция накрывшая меня, совсем некстати, и вздохнув, пытаюсь сосредоточиться. Но вдруг в сознании всплывает совсем другое — отрывочная неясность, засевшая у меня в голове и от которой мы оба невзначай ушли:
— Подожди… бункер был или нет?
Сразу не отвечает. Почти не глядя, запускает руку в сумочку и достаёт две сигареты, и протягивает мне на выбор. Беру и затянувшись, жду. Она же медлит. С отсутствующим взглядом, приподняв лицо и затянувшись, выпускает тонкой струйкой дым, и наблюдает его медленное исчезновение. Только после этого говорит:
— Это комната… — слегка шевелит пальцами руки. — Что-то напоминающее подсобку, в административном корпусе. И это пятая точка, плюсом к четырём, откуда приехал каждый. Все они приехали из разных мест этой… планеты.
— Оба на! Ни фига география. — я воодушевляюсь. — Ну тогда… — но тут же сдуваюсь, как лопнувший шарик, — чуть погодя, чего-нибудь выудим?
— Судя… по продырявленной куртке, они не были статистами.
Ловлю на себе её погрустневший взгляд, на посерьёзневшем лице и не понимаю в чём дело:
— Да. Особо не стояли. — она же прикрывает глаза и еле заметно покачивает головой. — Слушай, ну я же и так…
— Да я не об этом… Никто и не подумал о твоём оружии. — кивает мне и предостерегающе поднимает ладонь. — Следы от пуль… Твоих…
— Моих… погоди. — быстро прикидываю. — Одиннадцатый рикошет… Да, четыре по мне и шесть моих.
И видя как она в который уже раз задумывается глядя на меня, упершись локтем в стол и опершись подбородком на большой палец, говорю:
— Ты хочешь что-то сказать.
— Да… Придумаем мне имя.
— Фух! — откидываюсь на спинку стула. — Опять… Это вас так обучают разговоры разговаривать? Ох.
Тоже откидывается на спинку стула и вновь смеётся. А я невольно схватываю сходство — лёгкий и задушевный смех у обеих девчонок — мирно спящей и сидящей передо мной.
— Не знаешь как обратиться ко мне и от этого у тебя в голове сплошные зигзаги. Думать тебе мешают.
— Ну, уж прям. Это у меня анализ такой.
— Мм-гм. — кивает головой. — Анализ. — мол, сказки не рассказывай.
— А… — и выдаю по наитию. — Лю.
— Лю… Хм. — смотрит чуть исподлобья, удивлена. — Почему Лю?