Страница 47 из 90
Скажем для начала, что единичные переселения евреев в земли восточных славян имели место ещё во времена Киевской Руси. В крупных городах по Днепру садились еврейские негоцианты из западных стран, обустраивали подворья и процветали от весьма прибыльной торговли. И звали их на Руси жидовинами.
Примерно в середине XII столетия в западных европейских государствах стали обвинять евреев в совершении ритуальных убийств. Навет этот основывался на убеждении обывателей в причастности евреев к страданиям и распятию Иисуса Христа. Рассказывали, будто евреи похищают христианских младенцев, расчленяют их, а собранную кровь используют в своих тайных обрядах или магических действиях; а ещё будто они кровь христианскую используют при выпечке мацы и вообще не гнушаются людоедства, причём с древнейших времён... Очень пугался этих слухов народ и на каждого еврея, который, может, о том страшном, что говорилось, ни сном ни духом, взирал с ненавистью. Во времена Крестовых походов начались против евреев открытые гонения, и не в состоянии были их защитить ни духовные, ни светские власти. И евреи, спасая жизни, распродавая за бесценок имущество, а чаще просто бросая его, потянулись с запада на восток, в те местности, где по отношению к ним ещё не было ненависти со стороны обывателей и властей. Так евреев стало всё больше появляться в Королевстве Польском и в Великом княжестве Литовском. Однако о массовом переселении иудеев в королевство и княжество речи ещё не велось.
Потом пришла в Европу страшная, кошмарная беда — Чёрная Смерть[62]. В быстром распространении болезни, этого чудовищного поветрия, скоро были заподозрены и обвинены, конечно же, евреи, жившие в Испании, Франции, Германии и других странах. Множились слухи, что будто евреи, вражье племя, отравляют колодцы, дабы повсеместно истребить христиан. А в качестве доказательства истинности этого обвинения указывали европейцы на тот очевидный факт, что мало евреев умирает от чумы — верно, знают, в каких колодцах отравлена вода и из них не пьют, а если и пьют, то принимают против чумы некое снадобье. Это действительно было так: еврейское население Европы меньше страдало от чумы и других заразных заболеваний, — но исключительно потому, что в обычае у евреев было совершать ежедневные и по нескольку раз омовения, в то время как европейцы не мылись годами, считая мытье греховным действом. Хотя, конечно, как бы часто они ни мылись, тоже умирали от страшной болезни тысячами, десятками тысяч. И слышались голоса с площадей и кафедр: во всём христианском мире звонить в колокола и призывать добрых христиан к новому крестовому походу; и кричали, что нет нужды новому рыцарю далеко ходить, нет нужды далеко носить меч свой, ибо враг его совсем рядом — за порогом его дома.
Особенно тяжёлые обстоятельства сложились для евреев в Германии. Почти во всех крупных городах здесь начались еврейские погромы. Крестьяне и бюргеры обвиняли евреев не только в распространении чумы, но и во всех других своих бедах. «Разве не евреи жульничают и лгут? Разве не евреи душат нас процентами? Разве не евреи растлевают наших детей и женщин? Разве не евреи кормятся от прелестей наших девушек? Разве не евреи спаивают наших юношей? Разве не евреи отнимают наше имущество? Разве не евреи скупают за бесценок плоды наших трудов? Разве не евреи ссорят нас между собой?..» На все эти вопросы не было ответа. Но правда и то, что «Keine Antwort ist eine Antwort»[63]. «Из своего стакана пей, еврей, и в мой карман лапу не запускай!» И отрубали «лапу». «Еврей молчит. Не прячет ли он наши деньжата во рту? Не съездить ли ему по зубам?» И ударяли по зубам... Сбиваясь в толпы, набираясь пивом и вином, горожане, средневековые фанатики, безжалостно громили еврейские дома, резали хозяев ножами, рубили топорами, жгли, топили, вешали целыми семьями на воротах, женщинам вспарывали животы, младенцев убивали головой о камень, пускали трупы вниз по рекам, а скарб их, окроплённый их кровью, здесь же, в свете пожарищ, делили между собой; потом крушили стены — искали припрятанные золото и серебро. Озлобленный немецкий народ не однажды разносил еврейские кварталы; будоражили людей слухи, что Агасфер, der ewige Jude[64], толкнувший Бога, прячется где-то в них, жаждали найти этого вечного, несчастного скитальца, однажды посягнувшего на самого Христа, и выместить на нём, на Агасфере, всю злобу, накопившуюся за столетия к его продажному племени. И каждому сыну Израиля, что был по виду старше тридцати лет, немцы пристально смотрели в глаза («Bist du es nicht der ewige Jude?» — «Не ты ли вечный жид?»), — будто могли увидеть в них вечность, будто они, жалкие смертные, знали, как выглядит вечность... Ни бедному, ни богатому еврею не стало в Германии места. И жизнь они влачили поистине бедственную. Оттуда, где их не убивали, их гнали; там, откуда их не гнали, у них не покупали; на дорогах их грабили; и, снявшись с места, нигде они не находили приюта; хлопали перед ними, закрываясь, двери; евреи все разом стали, как тот самый Агасфер, гонимый по миру неисповедимою волею Бога, как Вечный жид, которого будто видели многие и которого будто не видел никто...
Не видя иного спасения, евреи Германии бежали на восток. Весьма неглупые польские короли, которые, как любые короли, вечно нуждались в деньгах, отлично понимали, что если давать евреям приют, то в страну поплывут и деньги, и привечали беженцев, и не только давали им места для поселения, но и давали многие привилегии: им разрешали жить самостоятельными общинами и пользоваться самоуправлением в делах, не требующих вмешательства извне, позволяли свободно заниматься торговлей, брать на откуп таможенные и питейные пошлины, пользоваться пахотными землями и сенокосами, даже владеть на правах собственности и аренды целыми поместьями. Еврейское население лавиной хлынуло в Польшу, а потом и далее на восток — под крыло также падких на деньги великих князей литовских. Как в библейской древности бежали евреи из Египта, как в античной древности бегали они от римских императоров, а потом и от византийских, как бежали они из Иерусалима, захваченного и разграбленного крестоносцами, теперь бежали они из Германии и других западных стран. Будто проклятые своим Богом и обречённые им за некие вины, за грехи, а может, безверие на вечное бегство, уходили они с насиженных мест. Целые обозы еврейских переселенцев двигались на восток по немецким, польским и литовским дорогам — с детишками на плечах, с многими товарами, приторговывая по пути, с животными, с рухлядью и одеждой, с пожитками, с книгами Талмуда, уцелевшими от преследования католических священников, а самое главное — с тяжёлыми кубышками, припрятанными в возах и телегах под утварью, под скарбом, выхваченным из огня, под ремесленными инструментами, под старыми башмаками и донельзя поношенными платьями.
Сначала переселялись богатые еврейские семьи, умудрялись вывозить свои состояния. Они селились в крупных польских городах, привечаемые королевской властью и оберегаемые ею; они служили королю и правительству, люди деятельные, опытные в торговле и денежных делах, принимали участие во многих важных государственных предприятиях; задействовав старые торговые связи и поставив торговлю на высокий уровень, они укрепляли торговлю, а вместе с ней и казну, организовали систему сбора налогов, наладили монетное дело, пускали в ход солидные денежные средства, которые работали на благо не только короля, королей, но и целой страны. В Польшу и Литву потекли капиталы и из других стран...
За богачами потянулись середняки и беднота. Садясь на новые земли — в города, городки и местечки, — строили жильё, синагоги, обустраивали свои кладбища, занимались ремёслами — портняжным, сапожным, горшечным, кирпичным, кузнечным и пр., — торговали в рядах и корчмах, в розницу и оптом, а иные даже пахали поля и сеяли хлеб. Местным властям были неподсудны; «суд и расправу» над ними чинили король и великий князь; когда до королевской и великокняжеской власти было далеко, провинившиеся евреи представали перед судом своей общины.
62
Эпидемия лёгочной формы чумы, имевшая место в Европе в середине XIV столетия и унёсшая жизни примерно пятой части населения, а по некоторым, не уточнённым, данным — и до трети тогдашнего европейского населения, то есть говорится о 25 миллионах жертв.
63
Нет ответа — и это ответ (нем.).
64
Вечный жид (нем.).