Земля Обетованная

– Глухой Сор, – объявил наш проводник-шаман. – За ним Священная берёзовая роща, куда никто не смеет входить.

– Это почему же? – изумился Леветатор.

– Потому что там живет Бог.

Апостол Константин благоговейно устремил взгляд по направлению Священной рощи.

Вдруг навстречу нам показался охотник с собакой. Увидев его, мы все воспрянули духом. Собака, подбежав к нам, подняла заднюю ногу и помочилась в нашу сторону.

– Прекрасно! – воскликнул Леветатор. – Значит, не все погибли в экологической катастрофе. Похоже, что беда обошла это место стороной.

Но наша радость была преждевременной. Охотник подошел к нам и хмуро поздоровался.

– Всего семеро? – спросил он разочарованно. – Я думал, что спасётся больше.

Мы растерянно переглянулись.

– Почему семеро? – удивился буддист. – Нас было восемь человек.

Мы пересчитали друг друга. Не хватало старика. Где-то в пути мы его потеряли.

– Я предполагал такой конец, – мрачно молвил охотник. – Но совсем не ожидал, что вас будет так мало, и вы приведёте всего лишь одну девушку. Кроме меня в Петрушках находится ещё четверо мужчин, но у нас нет ни одной женщины. Как вы знаете, даже в Древней Греции самой большой ценностью считалась женщина. Как бы из-за неё у нас не началась Троянская война.

И он кивнул в сторону моей красавицы. Мороз пробежал у меня между лопаток. "Неужели из всех женщин мира спаслась только она?" – подумал я. Одна-единственная женщина приходилась на одиннадцать человек, не считая старика. От отчаяния я начал грызть свои ногти.

Мы вновь отправились на север и вскоре подошли к воротам ограды, за которой высился узкий кирпичный трехэтажный дом с мезонином и мансардой, портиком и колоннадой, чем-то напоминающий старинную помещичью усадьбу

– Вот и пришли, – сказал шаман. – Это и есть Петрушки, я же живу здесь недалеко.

И он показал рукой на восток, где в нескольких километрах виднелась бурятская юрта, огороженная частоколом из жердей. Вся местность была почти голой и равнинной, проглядывалась насквозь, то там, то сям виднелись кусты и одинокие деревца. На западе и северо-западе среди солончаков и заболоченной поймы блестели своей матовой поверхностью шесть небольших озер: Глухой Сор, Наган (Белое), Масовое, Кислое, Харахойкинское и Курное. За ними тянулось побережье Байкала с мелким бродом и Переволокой (Поливкой). Юго-запад окаймляла берёзовая роща, пресекаясь на юге остроконечными крышами юрт покинутых бурятами улусов. Вся эта долина площадью в двести квадратных километров со всех сторон была окружена плотной стеной тумана, и только с неба сквозь густые облака пробивались редкие лучи солнца.

– Вы можете гулять повсюду до границ тумана, – объявил нам шаман. – Но прошу вас не входить в священную рощу и воздержаться от прогулок дальше этих туманных границ до полного восстановления земной атмосферы. Долина находится ниже всей остальной местности на пятнадцать метров. И здесь установился свой особый, безопасный для вас микроклимат.

Затем он подошёл к Золотому Дракону и сказал:

– А тебя жду в своем стойбище в любое время дня и ночи.

Он повернулся и, не прощаясь ни с кем, пошёл в сторону своей юрты. В эту минуту из караульной будки, стоящей возле ворот, раздался пьяный голос:

– Кто такие? Почему вас не знаю?

Леветатор попытался заглянуть в окошечко будки, но охотник, махнув рукой, объявил:

– Не обращайте внимания. Это наш сторож Дионис. Он вечно пьян и никогда не просыхает. Пожалуйте в дом.

Усталые, еле передвигая ноги, мы направились к парадному подъезду дома, из которого нам навстречу вышли ещё трое человек: слепой в тёмных очках с тросточкой, мужчина лет тридцати пяти с умными глазами и большими залысинами и высокий молодой плешивый парень еврейской наружности в очках, стоптанных ботинках и поношенных джинсах.

– Знакомьтесь, – представил нам обитателей дома охотник. – Наш директор.

Я ожидал, что первым выступит мужчина средних лет, но к нам устремился молодой парень.

– Ба-а! Кого я вижу, – воскликнул он, радостно протягивая руку математику.

При виде его мой соперник побледнел, и я заметил дрожь его руки. Для меня такая его реакция явилась полной неожиданностью.

– Это у вас что же, санаторий? – спросил я у охотника.

– Что-то в этом роде, – ответил тот уклончиво.

Длинный парень заключил математика в свои объятия и поцеловал его в щеки трижды по русскому обычаю. Затем он пожал каждому из нас руки и представил нам двух других обитателей дома:

– Филолог, историк и философ, сокращенно Фиф, знаток итальянской литературы и римской философии, – представил он мужчину средних лет и, указав кивком головы на слепого, добавил. – Наш массажист, ясновидец и поэт.

Фиф и слепой поклонились нам.

– Прошу в дом! – широким гостеприимным жестом директор предложил нам вступить в помпезный вестибюль этого странного особняка.

На бельэтаже, помимо довольно обширной столовой в викторианском стиле, разместились гостиная со старинной мебелью в стиле Людовика XIV и комнаты для прислуги, в двух из которых жили Охотник с собакой и сторож Дионис, две другие пустовали. Из вестибюля широкая лестница вела на первый этаж, где жил слепой. Там же находились ещё две огромные комнаты, куда директор поместил Леветатора и нищего апостола Константина. Сам директор занимал небольшую комнатку на втором этаже. Рядом с ним жил Фиф, имевший тоже имя Константин. На третьем этаже было полно пустых комнат. В одну из них директор поселил математика. Буддист выбрал комнату на мансарде. Я же занял одну из пустовавших комнат для прислуги, потому что в другую, рядом с моей, директор поместил девушку. Размещая её, он тут же оговорил ряд условий её проживания. Она должна была каждый день делать уборку во всём доме, застилать постели, готовить еду на кухне и прислуживать при подаче пищи в столовой, стирать бельё и штопать нам одежду по воскресеньям, одним словом, взвалил на неё всю чёрную, неблагодарную работу, которой обычно занимаются все женщины. Девушка спокойно выслушала, послушно кивнула головой и тут же приступила к исполнению своих обязанностей.

Прежде, чем запереться в своей комнате и улечься на кровать, так как, от усталости я валился с ног, у меня всё же хватило сил обежать весь дом и рассмотреть в деталях некоторые его особенности. Во-первых, в доме я не обнаружил электричества, во всех комнатах были камины или печи, с потолков свисали свечные люстры. Во-вторых, я нигде не увидел современных вещей, радио или телевизора, впрочем, без электричества все эти атрибуты современности выглядели бы здесь ненужным хламом. В-третьих, в комнате охотника я открыл коллекцию гладкоствольных ружей времен начала прошлого века, нарезного оружия не было и в помине. И, в довершение ко всему, на антресолях я осмотрел странную глухую комнату без окон, своего рода камеру-обскуру, заполненную полками и стеллажами с рядами незнакомых мне книг на иностранных языках. Всё это свидетельствовало о том, что время как бы остановилось в стенах этого дома, и ветры новых перемен пронеслись мимо него, забытого богом и людьми. Потрясенный всем увиденным, я вернулся в свою комнату и заснул.

Не знаю, сколько я проспал, но меня разбудил стук в дверь, когда уже смеркалось. Я встал с кровати, зажёг свечу и направился к двери. Каково же было моё удивление, когда я увидел на пороге математика, как мне показалось, чем-то расстроенного. Я предложил ему пройти в мою комнату и сесть в кресло.

– Извините за беспокойство, – начал он взволнованным голосом. – Я, кажется, вас разбудил, но не мог поступить иначе. Мне просто необходимо с кем-нибудь поговорить, поделиться, так сказать, своими мыслями, иначе я могу сойти с ума. Я вижу, вы человек здравого смысла и поймете меня. Хотя вначале между нами и произошел ряд досадных недоразумений, но я на вас не в обиде. Мы с вами – одного поля ягода.

– О чём вы говорите? Какие недоразумения? – удивился я.

Математик прищурился, пристально посмотрев на меня, и вдруг выдавил на своих губах нечто, напоминающее улыбку.