Лемартес

Верховный жрец подошел к передовому танку, «Хищнику» баальской модели. Прочитав его название, воин оцепенел: машина, до этого участвовавшая в операции на Паллевоне, именовалась «Флегетон». Ее окрестили в честь этой планеты, поскольку Кровавые Ангелы уже бились здесь много тысячелетий назад. Когда-то они привели Флегетон к Согласию.

Снова эта неуловимая схема. Еще одно предзнаменование.

Приближается нечто, невидимое Корбулону.

Он забрался в танк.

На заре, когда тьма сменилась грязно-коричневым светом, колонна выдвинулась к цели. Бронемашины быстро достигли позиций мордианцев, и началась атака с воздуха.

Два построения. На земле наши танки и пешие братья прорываются к осажденным Железным Гвардейцам. Мы готовимся к выброске на опорный пункт неприятеля. Роту Смерти несут в бой три «Грозовых ворона»: «Кровавый шип», «Круэнтус» и «Грааль войны». Нас тридцать; в моем отделении Квирин, последний из падших. Прежде великий реклюзиарх, он испытывал такой ужас пред Мефистоном, что добровольно отдался Черной Ярости. По мнению Корбулона, в его роке скрыта надежда для всех нас. Жрец думает, что Квирин словно бы выбрал Изъян. Я не согласен. Квирин был слаб духом и потому обречен.

Как и мы все. Наши багряные доспехи теперь черны, как и наша судьба. Мы обречены на погибель, и мы приносим погибель. В открытые боковые люки «Кровавого шипа» врывается ветер. Он пахнет дымом и кровью, в нем звучит призыв к битве. Атака может начаться в любую минуту. На правом фланге от нашей эскадрильи летят три «Громовых ястреба», в том числе «Крылья примарха» с Кастигоном на борту.

Машины мчатся на малой высоте сквозь густой дым. Профундис горит, перед его вратами стоят изменники. У них немного бронемашин: пара «Хищников», развернутых на запад, при поддержке двух «Носорогов». За ними выстроены в линию Кровавые Ученики, охраняющие какую-то груду обломков. На ней размахивает руками человек, и его пассы привлекают мое внимание. Завладевают им. Черные сети на краях поля зрения вздрагивают, мир заливает краснота. Ярость взывает к ярости. На таком расстоянии человек кажется мелким жучком, но любое его движение отзывается во мне так, словно он размером с титана. Каждый жест неизвестного — тычок стрекалом.

…вспышка……проблеск……помутнение…

Он — проповедник…

…черное……красное……черное……красное……черное…

…красное…

Нет…

…пылающие бастионы Терры, гибнущий Ангел, крики боли от немыслимой утраты…

Он — пророк.

Вокруг меня ревут воины Роты Смерти. С них сняли оковы, дали им оружие. Братья могли бы за считанные секунды разорвать «Грозового ворона» на куски, но они подчиняются мне — своему капеллану, Хранителю и товарищу, живущему в том же аду кровавых воспоминаний. Космодесантники слушают меня, поскольку мы обитаем в одной реальности. Чем ближе баталия, тем неотступнее вторгается в мой разум та древняя война. Она понемногу замещает собой битву в настоящем, которую видят перед собой другие Кровавые Ангелы, еще осиянные светом надежды.

Тот человек… Я смотрел на него лишь несколько мгновений, но все еще чувствую его силу. Орда внизу тоже ощущает ее. Вслед за жестами пророка в толпе возникают течения, особенно заметные вблизи от него — там, где он виден и слышен безумцам. Оратор прижимает ладони к груди, и люди кидаются к нему. Затем он выбрасывает руки вперед, и паства устремляется на запад. Помешанные — его марионетки; мои братья и я тоже ощущаем рывки управляющих нитей.

Но и сам пророк движется дергано, неестественно. Его самого контролируют. Он рабски исполняет чью-то волю.

— Брат-капитан… — воксирую я. Тяжело говорить с настоящим из прошлого. — Смертный проповедник — главная угроза. Устраните его.

Ответа нет.

«Кровавый шип» резко теряет высоту и петляет без видимых причин. Кроме одной — воздействия жестов пророка.

— Брат Ориас? — обращаюсь я к пилоту.

Молчание. Снова выкрикиваю его имя.

— Здесь, капеллан, — скрипучим голосом откликается Ориас и выравнивает «Грозового ворона».

Этот смертный влияет на каждого из нас. При мысли о том, что ему удастся низвергнуть Четвертую в бездну иллюзий Роты Смерти, меня охватывает ужас.

Я выхожу на связь со всей эскадрильей. Повторяю имена летчиков и Кастигона, призываю их вернуться в настоящее. Какая мрачная ирония… Мы в считанных мгновениях от катастрофы — остальные десантные корабли беспорядочно меняют курс. «Круэнтус» поворачивает в нашу сторону, Ориас уходит вверх. Столкновения с другим «Грозовым вороном» можно избежать, но он пикирует к земле и наверняка врежется в нее на полной скорости.

Кровавые Ученики стреляют по нам. Орудия «Хищников» сверкают дульными вспышками. В нашу сторону устремляются ракеты, и три неприятельских «Громовых ястреба» взмывают из-за стены Профундиса.

— Слушать меня! — приказываю я, яростью отражая натиск ярости.

Меня слушают. Бойцы обеих эскадрилий возвращаются в реальность. Десантные корабли ведут ответный огонь, уклоняясь от залпов врага. «Круэнтус» не успевает, и реактивный снаряд поражает его в правое крыло. Машина кренится под вой турбин и снижается, волоча за собой полосу дыма, но успевает выровняться.

Наши ракеты и автопушечные очереди накрывают позиции неприятеля. Мы еще не отошли от борьбы с гипнотическими чарами, которыми проповедник окутал нас, словно сетью, и меткость огня падает. Гибнут многие десятки флегетонцев. Один из «Носорогов» загорается, но предатель за его турелью продолжает стрелять.

Человек на престоле из обломков ликующе жестикулирует, управляя полетом десантных кораблей изменников. Миновав нас, они уносятся на запад, к порядкам Железной Гвардии.

Сквозь свирепую черную красную черную красную черную красную бурю перед глазами и в разуме прорывается одна мысль: «Что за смертный может командовать Астартес?»

Улавливаю голос Кастигона, напряженный, но отчетливый:

— Капеллан Лемартес, перехватить эти машины!

Наши эскадрильи разделяются. «Громовые ястребы» закладывают вираж для захода на повторную атаку, «Грозовые вороны» с ревом мчатся наперерез врагам.

Мои братья оглушительно вопят, понимая, что настал час битвы. Они кричат о возмездии и чести. Они спасут Терру. Отомстят за Ангела. Каждый из них затерян в собственном кошмаре о прошлом, но я рядом со всеми ними. И мы вместе. Нам ясно, по кому нанести удар. Мы — Кровавые Ангелы, утратившие все. Мы — ужас войны.

«Грозовые вороны» удаляются от базы предателей. Их пророк скрывается из виду, его хватка слабеет. Ориас и другие пилоты общаются по воксу, «Кровавый шип» уверенно держит курс.

Три наших корабля превосходят машины еретиков в скорости и догоняют их на полпути через равнину. Внизу беснуется орда насекомых. Охваченные гневом и досадой, они тянут конечности к небу, будто надеются стащить нас вниз.

«Пора».

— За Сангвиния! — кричу я, и братья ревут в ответ.

Пробравшись назад, высовываюсь из бокового люка. С ветром в отсек врывается дым; по горящему небу проносятся десантные корабли, охотящиеся друг на друга в загрязненной атмосфере. В ушах гремит какофония хоров: турбин, орудий, взрывов, рассекаемого воздуха.

Ориас дает залп по ведущему «Громовому ястребу» из штурмовых пушек «Кровавого шипа».

Выскакивая наружу, мы запускаем прыжковые ранцы.

Из боковых дверей всех трех «Грозовых воронов» вырываются фурии, облаченные в ночь. Вражеским машинам не уйти и не увернуться от нашей эскадрильи. Отвечая огнем, изменники продолжают лететь к позициям Железной Гвардии и выпускают своих штурмовых бойцов.

Мы сталкиваемся в воздухе.

Багрянец заливает мне глаза.

Войны прошлого и настоящего сливаются воедино.

На земле танки Кровавых Ангелов пробивали дорогу через толпу и давили бесноватых гусеницами. Возглавлявшие колонну Баальские «Хищники» с пушками «Пылающий шторм» топили орду в море пламени. Осадными щитами бронетехника сгребала с земли и мертвецов, и тех, кто еще сгорал заживо. Вскоре после начала боя машины уже толкали перед собой груды тлеющих трупов.