Страница 120 из 157
Единый вопль обрел новые мучительные нотки. Огонь распространялся быстро.
Внутри Великого Зала криков не слышали.
Никто не объявлял официальной причины того, почему Верховные лорды впервые за несколько лет собрались в этой громадной палате. Настал грозный час, и требовалось вернуться к самой заветной традиции, вот и все. Такая простая истина, впрочем, не имела отношения к настоящим мотивам принятого решения. Об одних шептались, о других умалчивали; Вангорич знал их все. Обстановка в библиотеке Кланиум напоминала бы всем о тщеславии Лансунга, а вид из Церебриума, излюбленного гнездышка для политических игр, внушал бы ужас. Орочий планетоид висел над пиком Противосолонь-башни, и его присутствие ощущалось даже при закрытых ставнях. Нет, Церебриум был слишком на виду.
Ужас и политика… Великий магистр Официо Ассасинорум спрашивал себя, есть ли между ними разница. Мелочные конфликты Верховных лордов, как и их жажда превосходства над остальными, в равной мере рождались из алчности и страха друг перед другом. Даже сегодня, когда важных особ накрыл самый жуткий кошмар в их жизни, они продолжали рассчитывать и маневрировать. Орки стояли на пороге Терры, хотя еще не вступили в Императорский Дворец; возможно, и после этого власть имущие будут смотреть на них как на отдаленную угрозу. Прочие лорды — другое дело, они рядом и несут прямую явную опасность. Любой член совета постоянно испытывал желание защититься от собратьев-врагов.
«Вот почему мы сидим здесь», — подумал Дракан. Во время реконструкции после Ереси перекрытия Великого Зала надежно укрепили, превратив его не только в самое безопасное, но и самое изолированное от внешнего мира место для заседаний. Явилась жуткая луна, и сотряслась земля, но стены палаты стояли крепко. Вопли снаружи не проникали сюда. Верховные лорды могли сосредоточиться на личных планах, превратить угрозу орков и надвигающейся анархии в некие абстракции, темы для своей политической риторики. Они не хотели сталкиваться с беспощадной реальностью.
Чиновники заняли места на центральном возвышении. Вокруг них в гулкой тишине уходили к потолку Великого Зала ряды пустых скамей, не заполнявшихся уже несколько десятилетий. Вангорич еще помнил времена, когда здесь собирался весь Сенаторум. Идеи, высказанные внизу, подобно волнам прокатывались среди сотен тысяч людей и разбивались на множество точек зрения. Процесс обсуждения был запутанным, нередко вялотекущим и раздражительным — поразительно, что он вообще работал. Но работал, причем неплохо. Воспоминания о той полной жизни системе правления словно бы сидели на лавках в обвиняющем молчании, парили под далеким потолком с фреской на тему Великого крестового похода и смотрели из суровых глаз громадной статуи Рогала Дорна.
— Вы создаете прецедент, лорд-командующий, — заметил главный ассасин Удину Махту Удо после того, как магистр Администратума Тобрис Экхарт формально открыл заседание. — То, что мы собрались здесь, не пройдет незамеченным. Другие голоса потребуют, чтобы им дали слово.
Вангорич испытал некоторое удовольствие, напомнив Верховным лордам, что единый крик рано или поздно отыщет их тут. Им не укрыться от событий снаружи. Если Великий Зал используется вновь, он наверняка заполнится.
Удо не смутился.
— Безусловно, великий магистр. Так и должно быть в нынешние кризисные времена. Их выслушают в установленном порядке.
Дракан кивнул с нейтральным выражением лица. Не надеется же Удин Махт просто разделить вину за неудачи, правда? Лорд-командующий ведь понимает, что поражение означает гибель для всех, верно? Ледяной страх Вангорича перед тем, что вот-вот постигнет Терру, резко усилился: Верховные лорды были недостаточно напуганы.
— Адмирал, — обратился Удо к Лансунгу, — что вы порекомендуете?
Вопрос был уважительным по формулировке и тону. Он не звучал как выпад, но, вне сомнений, являлся таковым. Заседание проходило вдали от библиотеки Кланиум, заполненной символами власти флотоводца. Удин Махт не просил у него совета, лишь выставлял напоказ слабость верховного лорда-адмирала, отстранялся от бывшего союзника, чтобы тот не увлек его за собой в неизбежном падении.
— Вариантов у нас немного, — признал Лансунг. Его обычно румяное лицо посерело, жировые складки на теле обвисли, будто пригибая флотоводца к полу. Низвергнутый в миг триумфа, он забыл о бахвальстве и расчетливости. Как бы Дракан ни относился к нему как к политику, ассасин знал, что лорд-адмирал — гениальный военный теоретик. Он единственный из Верховных лордов сражался с зеленокожими, поэтому сейчас всецело осознавал происходящее и говорил с отчаянием, порожденным реализмом. — Я приказал флоту ядра немедленно возвращаться на Терру. Но чужаки уже здесь. У нас есть «Автокефалий извечный» с его эскортом, а также корабли, находившиеся в орбитальном патруле и не уничтоженные гравитационной бурей. Одна эскадра, не больше.
— Вы разрушили одну орочью луну, — начала Юскина Тулл. Восхитительное облачение спикера капитанов-хартистов нисколько не пострадало во время бегства с дороги Преторианцев. Когда Тулл вместе с остальными чествовала Лансунга как вернувшегося героя, великолепие ее платья напоминало о важности события. Теперь оно придавало Юскине царственный облик. — Вам известно, как это делается, не так ли?
Вангорич уловил в резком тоне женщины ожидание, даже надежду, что флотоводец ответит отрицательно. Лорд-адмирал не разочаровал ее.
— Нам противостояла крепость намного меньшего размера. Если бы та, что висит над Террой, возникла так же близко к ней, как луна возле Ардамантуа, произошла бы тектоническая катастрофа. Кроме того, наши ресурсы здесь нельзя сравнить с теми, что удалось собрать в Порт-Санктусе. Если мы атакуем зеленокожих, они прихлопнут нас в пустоте. Наименее скверное решение — занять оборону. Будем надеяться, что мы выстоим до прибытия главных сил.
«Будем надеяться». Дракан подметил выражение Лансунг а. Он предлагал тешиться иллюзиями, вот и все.
— Но орки могут оказаться здесь через несколько часов, — возразил Месринг, экклезиарх Адептус Министорум. Еще один союзник лорда-адмирала отвернулся от него. — Как долго нам сдерживать их?
— Вы знаете способ ускорить варп-переходы? С радостью выслушаю, — огрызнулся флотоводец.
— Если чужаки обнаглеют настолько, что совершат высадку, то будут отброшены, — вмешался Авель Верро, лорд-милитант Астра Милитарум, обладавший минимальным опытом в совете.
С тех пор как он заменил погибшего лорда Хета, его задвигали на второй план — Имперская Гвардия не играла никакой роли в кампании Лансунга. После заявления военачальника на несколько секунд повисло напряженное молчание. Все сидящие на возвышении хотели, чтобы он оказался прав, но… орки перебили Имперских Кулаков в наземном сражении.
— Мало что можно сделать, пока за стенами творится беззаконие, — провозгласил Удо и взглянул на Вернора Зека, главного провост-маршала Адептус Арбитрес.
Другие поступили так же. Дракан почувствовал, что собрание пришло к молчаливому, почти неосознанному соглашению — сдвинуть центр внимания на силовика. Первоочередная борьба с паникой была вполне благовидным предлогом. Если она еще не охватила весь мир, то в ближайшие сутки это обязательно произойдет. Действительно, имелся риск наступления полной анархии, которая сделает за чужаков всю работу.
Тем не менее Вангорича покоробило, что важные особы так неприкрыто перекладывают ответственность друг на друга. Верховные лорды знали: если связать дальнейшие действия с восстановлением порядка, то им не придется принимать жизненно важных решений, пока арбитры Зека не утихомирят планету.
— Есть предложения еще о каких-либо мерах? — спросил Дракан.
— Нет, за исключением подготовки орбитальной защиты, — сказал Удин Махт, многозначительно посмотрев на лорда-адмирала.
Никто не возразил ему.
Провост-маршал молчал. Он даже не двигался с того момента, как занял кресло. Зек обладал столькими аугментациями, что выглядел почти так же нечеловечески, как генерал-фабрикатор Кубик. Оба не реагировали на выступления остальных — сидели с каменной неподвижностью в течение всего заседания. Повелитель техножрецов напоминал огромное насекомое из угловатых металлических конструкций, сенсоров и трубок. Приземистый и могучий, Вернор выглядел как воплощение оправданной жестокости закона, созданное из механизмов и плоти. Наконец арбитр с явной неохотой отвлекся от потока докладов, текущих в его бионическое ухо.