Подвиг Калгара

— Как вы ее перекрыли?

— Обрушили потолок, а потом залили проход рокритом, так что там теперь стена примерно в пятнадцать метров толщиной… — Фенник осекся.

— Она охраняется?

У Фенника пересохло в горле.

— Нет.

Калгар сжал кулаки.

— Нужно было поставить меня в известность об этом, милорд губернатор. Старый сток — трещина в нашей обороне, которую следовало давно ликвидировать.

— Но, милорд, его все равно что нет.

Калгар его не слушал.

— Сержант Авила!

Ультрамарин появился в дверях через секунду. Он был без шлема, и Фенник впервые увидел его лицо. Грубоватыми и прямыми чертами он напоминал Калгара, в виски воина были вставлены металлические штифты, а сияние глаз говорило об аугментике.

— Да, милорд.

— Возьми половину своего отряда с братом Парсифалем и роту ополчения с грузом взрывчатки. Лорд Фенник покажет тебе, куда идти.

Калгар повернулся к губернатору.

— Будем надеяться, орки не знали об этом туннеле, как и я.

День шел своим чередом. Вдалеке время от времени громыхали орудия, намекая на новые бессмысленные смерти. На широком шоссе за усадьбой Роскина в тени зданий выстроились машины лейтенанта Януса, укрытые камуфляжной сеткой, а сами солдаты сидели в траншеях в городских садах, укрытые всем, что только можно было использовать в качестве защиты. В этих ямах, залитых водой, было безопаснее, чем в любом здании. Солдаты поняли это раньше тысяч мирных жителей, однако траншеи и бомбоубежища во дворах уже стали привычными, и люди бежали туда, едва заслышав вой сирен.

Орудия на стенах молчали, и Ванахейм казался мрачным почерневшим изваянием на изрытых воронками полях. В какой-то момент на него попытались спикировать истребители орков, но внезапный слаженный огонь «Гидр» заставил их развернуться и уйти на базу. В промежутках между артобстрелами стояла гнетущая тишина, и Феннику казалось, что, как и он, сама планета устала от бесконечных ливней, взрывов и смертей.

Его любимый Залатрас держался, однако утратил черты оживленного гудящего метрополиса, каким был раньше. Целые кварталы стояли пустые, а их жители перебрались из опасных районов у южной стены к основанию шпилей.

Часть обязанностей Фенника состояла в обеспечении жильем бездомных, численность которых росла ежечасно. Они заполняли собой все свободное пространство подулья, теснясь там как сельди в бочке. Пять тысяч бойцов ополчения были сняты со стен и направлены в эти трущобы, в которых жили в основном женщины, дети, старики и больные. Все пригодные к службе мужчины теперь оказались призваны на воинскую службу, а также на борьбу с пожарами, расчистку руин или уход за огородами, покрывавшими каждую пядь свободной земли внутри стен.

Некогда величественный имперский город, Залатрас в считанные недели превратился в деревню. Процветали натуральный обмен и проституция, а банды из подулья захватили контроль над множеством улиц и подземных кварталов, охотясь на тех, кто не мог защитить себя.

Подобное неизбежно при любой войне, и ополчение боролось с теми, кто не желал вставать на защиту города, но на месте одной уничтоженной банды появлялась другая. Это больше никого не удивляло.

— Они готовят новый штурм, — сказал полковник Борос, опустив магнокуляры. Он повернулся к адъютанту. — Фериас, отправь сообщение Феннику. Приближаются орки, и у них, похоже… Он снова поднял магнокуляры, пытаясь рассмотреть горизонт сквозь пелену дождя. — У них, похоже, есть тяжелая техника. Это что-то новое.

Фериас склонился над боксом и начал набирать сообщение. Теперь вся небоевая коммуникация шла в таком режиме, так как это было безопаснее и надежнее, чем прерывистый голос на линии.

Борос оглядел стены. Он стоял на крыше бункера Ванахеймских ворот, повидавших так много смертей в последние дни и все еще не оправившихся от них. Это было тяжелое место, смердевшее из-за разлагающихся тел и испачканное кровью тех, кто погиб здесь. Однако в качестве наблюдательного пункта оно было идеальным, а его толстую крышу не мог пробить ни один снаряд.

В бойницах по всей его протяженности стояли десятки автопушек, мелта-пушки и несколько ракетниц. Но главную мощь и гордость Ванахейма составляли две лаз-пушки — лучшее противотанковое средство, каким только располагали защитники. На всей планете их было не более дюжины, а заряды к ним тщательно экономили, так как пополнить запасы в Залидаре было невозможно.

«Тридцать выстрелов на каждую, — подумал Борос. — Если орки навалятся на нас всем скопом, все будет кончено».

Дождь немного поредел. Часовые взяли наизготовку лазганы, взволнованные. Двадцать пять тысяч ополченцев охраняли южный сектор, но большинство из них сейчас находились в бомбоубежищах внутри стен, пытаясь хоть немного отдохнуть. Часовым было приказано вызывать своих товарищей только по распоряжению командира или сигналу сирены.

Борос рассматривал орочью армию в магнокуляры, как вдруг гнусно выругался.

Среди движущейся орочьей пехоты он разглядел массивные прямоугольные коробки, переваливавшиеся по холмистой поверхности. Дождь затруднял обзор, но ошибки быть не могло.

— Ворованные «Леманы Руссы» и орочьи боевые фуры. У них есть тяжелая техника. — Голос Бороса был мрачен, как будто наступающие танки вышли прямиком из его худших кошмаров.

— Фериас, общая тревога. И дай мне вокс.

Молодой лейтенант надавил на красный клаксон на стене бункера и передал микрофон вокса Боросу. По всему городу низко и протяжно завыли передатчики, которые, в отличие от высокого и резкого визга, сигнализировавшего о воздушной атаке, оповещали о надвигающемся наземном штурме. Каждый житель Залатраса четко знал разницу между ними.

По всей двадцатикилометровой стене загрохотали солдатские башмаки. Солдаты мчались вверх по лестницам из бомбоубежищ, бледные и встревоженные. Нескольких новобранцев стошнило, но жалеть их никто не собирался. Ополченцы из первых дивизий Бороса с лазпистолетами в руках кричали на всех, поторапливая. Любой, кто сумел дожить до этого момента с первых дней осады, мог считаться ветераном или, в противном случае, давно был бы мертв.

Во всем городе мирная жизнь замерла. Дорожное движение остановилось. Рынки на нижнем уровне южного квартала закрылись, таверны опустели, и даже в огромных шпилях Альфон, Калгатт и Минон люди старались держаться поближе к центру здания, ведь врезавшийся в стену Альфона орочий самолет унес жизни почти двухсот человек. Жители сидели, обхватив друг друга, на каждой площадке и в коридоре — там яблоку было негде упасть.

— Фенник, ты здесь? — нетерпеливо заговорил Борос по воксу.

Раздался треск, в микрофон попала вода. Борос, скривившись, встряхнул аппарат и повторил вызов.

— Да-да, здесь. Докладывай.

— Идет новая атака. У них тяжелая техника. Я насчитал десяток «Леманов Руссов» и других машин. Но может быть, там больше.

— Ну что ж, пусть попробуют прорваться через болото перед воротами.

— Я тоже так думаю. Но все равно мне бы еще несколько лазпушек в Ванахейме. Могу я получить твое разрешение переместить их с северных стен?

— Это не я решаю, дружище. Лорд Калгар особо отметил, что все перемещения тяжелых орудий осуществляются только по его личному приказу.

Борос выругался.

— Ну и где он, черт возьми?

— Совсем рядом, полковник.

Огромный силуэт магистра в дверном проходе бункера заслонил свет. Среди солдат на боевых постах пробежали шепотки, радостные и тревожные. Кто-то не отводил взгляда, кто-то отвернулся и занялся оружием.

Марней Калгар огляделся. Он заговорил тихо, но его голос был отчетливо слышен.

— По южному периметру четыре лазпушки. Этого будет достаточно. Я не стану оголять остальной периметр, полковник.

За спиной Калгара стояли капеллан в шлеме-черепе, Ультрамарин из Почетного караула и двое других.

— Мы будем сражаться с ними тем, что имеем, — сказал Калгар. — Я знаю: ваши люди меня не подведут.

— Кажется, ты получил ответ на свой вопрос, — произнес Фенник, и в его голосе послышалась грустная ирония. — Удачи, Борос. Держи меня в курсе.