Двигаться дальше

К Каппею меня вновь свободно пропустили. На этот раз он не читал, а сидел на кровати и явно нервничал — однако расслабился через секунду после того, как я вошёл.

— Оказаки. — выдохнул он. — Я думал, Рё явилась.

— Что-то не так? — встревожился я.

— Нет-нет, всё в порядке. — он даже выдавил из себя улыбку. — Просто обещала прийти сегодня…

Я сел на стул около его кровати и вздохнул, готовясь к тому, что хотел сказать. Будет нелегко.

— Каппей, ты случайно ещё не поменял решения?

— Я… не знаю, Оказаки-сан. — Хо, прогресс! — Тут уж что ни выбери, однозначно будет плохо, причём не только мне. Так что даже если вы нашли новый способ меня уговорить, то он может и не сработать, сразу говорю.

— Всё равно попробую. — Я ещё раз собрался с мыслями. — Каппей, ты знаешь, что у меня умерла мама?

— Я догадывался. — ну да, он же в моём доме жил, любой скажет, что женщиной там даже не пахнет.

— Да… я был чуть ли не младенцем, поэтому совершенно её не помню. Зато превосходно помню, как сдавал отец. Он пытался какое-то время заботиться обо мне, но, когда я пошёл в школу, то начал пить, постепенно всё больше и больше, начал отдаляться от меня… как и я от него. Ты и так видел, во что он превратился в итоге, но… ты не видел всего. Мы ссорились друг с другом. Мы дрались, когда пытался разбить бутылки, что он приносил домой. И однажды он толкнул меня в окно, так, что осколок повредил мне правую руку и я не могу её выше плеча поднять. — я осторожно коснулся повреждённого места, а Каппей со всё округляющимися глазами молча слушал. — И теперь, честно говоря, я не считаю его отцом и не намерен жить с ним в одном доме, что бы не произошло. Но, Каппей, таким он стал после того, как моя мама и его жена ушла. И ты видел, какой стала Рё, когда я от неё ушёл, в чём буду раскаиваться до конца жизни. Так… неужели ты хочешь от неё уйти, чтоб она страдала ещё больше и, может даже, пошла по тому же пути, что и мой отец?

— О чём я и говорю, Оказаки. — прошептал он. — Рё будет плохо вне зависимости от моего выбора.

— Согласен. Но сам подумай, какая плохая жизнь лучше: в одиночку или с любимым человеком?

Каппей в ответ лёг и уставился в потолок.

— А я ведь много читал, Оказаки. То, что попадалось под руку — а попадалось много романтического. И оно было прекрасным, я прямо лежал и представлял, как в будущем меня полюбит красивая девушка. Совсем скоро, может даже в этом году. И как мы с ней будем ходить рука об руку, вместе обедать в кафе и смотреть фильмы, называть друг друга ласковыми, одним лишь нам понятными именами, утешать и поддерживать в моменты грусти, обниматься, целоваться, а после свадьбы ну или незадолго до займёмся сексом, смущаясь и краснея… Рё успела подарить маленькую часть этого, но даже так я готов был на всё ради неё. И не сомневался, что моя смерть будет лучшим вариантом — даже если она опечалится, то сможет меня забыть, найти другого парня и двигаться дальше.

— Не сможет, Каппей. Ты ей нужен, хоть какой. И если ты умрёшь, то она не оправится, даже если произойдёт невероятное и я к ней вернусь.

— Да… вы правы, Оказаки. Я не изучил Рё как следует, не понял, что именно ей будет нужно, и не ожидал, что она так серьёзно во мне нуждается. Всё это моя вина.

— То есть ты всё-таки выбираешь операцию?

— Похоже. — слабо улыбнулся он. — Жаль, не смогу пробежаться напоследок, ноги теперь болят от каждого движения.

— Тогда послушай, не соглашайся прямо сейчас. Я тут познакомился с одной девушкой, Котоми Ичиносэ, одна из лучших учениц Японии. И мы с Кё попросили её поискать по твоей теме возможность провести операцию без ампутации. Она ещё ищет, но мне кажется, что в понедельник сможет дать ответ. Поэтому не соглашайся, пока не приеду и не скажу точно, хорошо?

— То соглашайся быстрее, то ещё подожди, так и не буду знать, что делать. — он улыбнулся чуть сильнее. — Хорошо, Оказаки. Спасибо. Извините, что какое-то время плохо о вас думал.

— Как будто я о себе всегда хорошо думаю. Лежи, Каппей, отдыхай, и жди, Котоми умная, обязательно что-нибудь найдёт.

— Буду ждать.

Всё прошло быстрее, чем я ожидал, так что к дому подошёл ещё засветло. Видимо, Каппей и так склонялся к операции, всё же его чуть ли не каждый день уговаривали. Осталось расспросить Котоми, нашла ли она что-нибудь.

Расспросить расспрошу, а пока давай сосредоточимся на личном. Кё, возможно, дом уже украшает своими шариками, но всё равно помощи потребует. И сад надо избавить от сорняков, а то и столик покрасить, если только у Котоми найдётся краска и не придётся за ней бежать.

А потом наступит время идти спать. И моё воображение пробивало любой замок, которым я пытался его закрыть.

На этот раз звонок услышали, Котоми вышла из дома и открыла калитку.

— Привет, Томоя-кун. — похоже, сложенные молитвенно руки для неё любимый жест. — Ты проголодался?

— В принципе да, но чего-нибудь небольшого, чтобы не тратить времени особо. Кё уже тут? А, можешь не отвечать. — Ботан клубочком подкатился к ногам и сразу же приласкался, так что я даже взял его на руки. Не то чтобы скучал, но мы давно не виделись.

— У Кё-тян очень милый кабанчик. — одобрительно посмотрела на нас Котоми.

— Не выдашь по нему справку? — я почесал Ботана за ухом.

— Кё-тян сказала, что не надо. Но Томоя-кун, если ты хочешь!.. — у неё аж глаза засияли.

— Извини, нет, как-нибудь потом. — я спустил Ботана вниз и тот сразу же влетел в траву, направившись в царство сорняков. — Так как насчёт еды-то?

— Ой, да, проходи, Томоя-кун, я сейчас тебе бутербродов сделаю. — Котоми тут же кинулась на кухню, когда мы зашли внутрь, оставив меня одного в коридоре. Оттуда же прошёл в гостиную и уставился на потолок.

Он был покрыт шариками всех цветов — не целиком, но масштаб странной фигуры, похожей на лестницу с пересекающимися параболоидальными перилами, всё равно впечатлял. У самого её края возилась стоявшая на стремянке Кё в давно не появлявшемся фиолетовом спортивном костюме, привязывая шарик и мурлыча под нос какую-то песенку.

— Томоя, ты там? — она даже не стала на меня оборачиваться. — Сейчас, я уже почти закончила.

— Так никто не торопит. А что это за фигура?

— Спираль ДНК.

— Что?

— Ну, если проще, то это часть организма, с помощью которой от родителя к ребёнку переходит всякое вроде цвета волос, предрасположенности к болезни и повышенного козлизма.

— Кто-то слишком долго общался с Котоми.

— Да ну тебя, Томоя, я это и так знала. — Кё привязала шарик и начала спускаться. — А Котоми сказала, что лучшего символа для дня рождения не найти. Собственно, большую часть она и сделала. Как тебе?

— Впечатляет. — признал я. Фигура выглядела даже немного зловещей, тем более что с выбором цветов никто не возился, так что зелёный шарик соседствовал с розовым, а красный налезал на бирюзовый.

— Котоми сказала, что сделала бы нормальный вид, будь больше синих шариков, но и так хорошо. — не очень понятно выразилась Кё. — Томоя, ты в саду вчера поковырялся?

— Заметно?

— Он в таком ужасе, что любая уборка будет заметна.

— Да, немного сорняков вырвал и сегодня думал ещё.

— Там сорняков мало будет. — мы выбрались на веранду и посмотрели на сад, где Ботан носился как ошпаренный. — Здесь надо цветы высаживать как минимум, и ухаживать за ними.

— И фонтанчик починить.

— Если сможем, я понятия не имею как.

— Я тоже. А по цветам?

— Увы, с ними мама и Рё возятся.

— Так ты не мастер на все руки? Разочаровываешь.

— Ой, кто бы говорил. Иди, вырывай сорняки сильными мужскими руками, там поглядим насчёт цветов.

— Томоя-кун, только поешь сначала. — Котоми успела прибежать с соком и тарелкой бутербродов.

— О, и мне принеси! — Кё тут же подхватила бутерброд.

— Сейчас! — Котоми вновь поспешила на кухню, а мы с едой переместились за котацу.