Осколки войны

— Поля, булочки. — Кей положила пакет прямо на него. — И сок там же. Здесь очень хороший буфет, попробуй, не пожалеешь.

— Спасибо. — Аполлон и ей улыбнулся, а затем родил ещё один вопрос:

— А Дафна как, в порядке?

— Не совсем. — Кей мигом погрустнела. — Ей досталось в бою, и у неё теперь повреждён позвоночник. Нет-нет, ничего серьёзного, скоро выпишется, но пока приходится лежать в постели и материть всех, кто слышит.

— Ясно. — повторил Аполлон, взглянув на кровать Дафны. Девушка пока никого не материла, лежала и мирно спала.

Редкое зрелище.

Проснулась она только вечером. За это время Аполлон успел поесть, ещё немного поговорить с Кей и Линой, а также попытаться уснуть — из-за головной боли ничего не получилось. Книг не было, так что парень откровенно скучал до прихода двух целителей, высокого темноволосого мужчины и не менее высокой светловолосой женщины в лимонного цвета халатах с вышитым гербом в виде скрещённых волшебной палочки и кости. Они побеседовали со всеми, объяснили, что восстановить память, скорее всего, не удастся, однако их всё равно подержат несколько дней, дабы избавиться от последствий её потери. Головная боль Аполлона была как раз из них, так что ему выдали настойку с наказом пить каждые два часа — Лина тут же шепнула ему, что проконтролирует. Она тоже получила свою настойку, как и Кей, хотя у обеих головы не болели.

Затем целители приступили к Дафне, окружив её кровать непрозрачным пологом — Кей пояснила, что они будут втирать в спину девушке всякие мази и поколдовывать. Потому эту самую спину придётся обнажить, так что Аполлону даже не думать смотреть туда. Парень и не пытался — настойка смягчила боль, но голова всё ещё поскрипывала, думать и даже поворачивать было попросту неудобно.

Когда целители наконец закончили с Дафной, убрали полог, ещё раз повторили инструкции и попрощались, то гриффиндорка посмотрела в сторону друзей.

— Аполлон, ты пришёл в себя? — слабо спросила она. — Хорошо…

— Ты как? — поинтересовался он.

— Хреново. — Дафна вновь уставилась в подушку. — Вам хотя бы двигаться можно, а мне нельзя, риск смещения. Даже зафиксировали заклинаниями. Найду того, кто это сделал — самого в больницу упеку, пусть тоже так полежит и помучается.

— Да мы уж теперь и не узнаем, кто.

— Как знать. — загадочно ответила Дафна, но объяснять не стала, а вскоре опять заснула. Кей тоже улеглась, уставившись в потолок, а Лина продолжала сидеть на кровати Аполлона и иногда прикладывать ладонь к его лбу, успокаивая боль.

— Значит, я признался тебе? — тихо спросил он.

— Честно говоря, я не помню. — прошептала она. — Знаю только со слов твоей мамы и Бет. Но оба описывали это так красочно и подробно, что я даже представила. — Лина внимательно взглянула на парня, а затем наклонилась к его уху. — И если что, я ответила согласием.

Они улыбнулись друг другу и даже не заметили, каким тяжёлым взглядом на них смотрит Кей.

Мама и Бет, как оказалось, приезжали в приёмный день, который был за два дня до пробуждения Аполлона, и через три дня должны были приехать вновь. Родители Кей и Лины тоже приезжали, а вот Дафну почему-то никто не навестил, и та никак это не комментировала. Вставать ей всё ещё было нельзя, а вот парню дозволялось. Однако резвым огурчиком он не бегал — головная боль хоть и сбилась настойкой, но в любую секунду могла резко усилиться. К счастью, Лина почти везде ходила с ним и поддерживала в такие минуты; Кей тоже предлагала помощь, но слизеринка вежливо сказала ей, что не нужно. Да и ходить особо было некуда, только в туалет да буфет этажом выше, книг не завезли (приходящие несколько раз в день целители прямо сказали, что не рекомендуют), поэтому ребята в основном лежали да болтали, обсуждая своё положение.

А положение выходило нехорошим. Все они не только не сделали задание на каникулы, но и могли пропустить начало семестра — особенно Дафна, пусть даже та и поправлялась. Никто не сомневался, что учителя войдут в их положение («Особенно Снейп» — буркнула Кей), но никто же не сомневался, что им придётся после выписки учёбой практически жить, и опять-таки никто не приходил в восторг при мысли об этом.

На следующий день их пришёл допрашивать хмурый и пожилой следователь из Министерства. Точнее, допрашивать Аполлона — с остальными он ещё до этого поговорил. Парень честно рассказал всё, но по большей части это было то, что он услышал от других, и следователя это не впечатлило. Когда же у него пытались узнать что-нибудь (Аполлон приходил в ужас от того, что рядом с его домом и домом Бет могли оказаться другие Пожиратели), то мужчина лишь пробурчал про тайну следствия и ушёл.

— Я вообще удивляюсь, что это расследуют. — Дафна так и продолжала лежать на животе, а её настроение ни на йоту не поднималось. — Пожирателей же больше нет, быть не может, никогда не существовало, вы все врёте. Хорошо ещё что мы не запомнили, а Бет про костюм Пожирателя сказала, наверняка уцепились, что просто провокатор надел и пугает народ. Иначе бы давно полоскали мозги и таскали по всяким серьёзным дядькам, объясняющим, как и что правильно докладывать.

— Но мы же знаем, что это не провокатор? — внимательно посмотрела на неё Кей.

— Я не знаю. — отрезала Дафна. — Я ничего не помню, мне не с чем работать и ещё как минимум неделю лежать задницей кверху. И уж точно не рвусь искать Пожирателей после того, как всего один из них меня едва не убил. Это задача Министерства, пусть они и разбираются.

— Завтра Бет придёт, узнаем у неё побольше. — примиряющее сказал Аполлон. Дафна слегка повернула голову, посмотрела на парня с сидящей у него в ногах Линой — и тут же уткнулась в подушку. Кей тоже посмотрела недобро, и Аполлон рискнул продолжить:

— Дафна, Кей… я честно не помню, почему выбрал Лину. Но я выбрал её, а она меня. И давайте не будем из-за этого ссориться. Я вообще не стою того, чтобы из-за меня ссориться.

— Никто не ссорится. — сказала Дафна в подушку. — Ты идиот, Аполлон, если думаешь, что нас всех заботит лишь ты, и мы готовы друг другу глотки порвать.

— Не, ну… — смутился парень. — Мы же с Пожирателем встретились как раз из-за этого…

Теперь Дафна вообще ничего не ответила, а Кей вздохнула и посоветовала ему улечься и немного поспать. Лина её поддержала, и Аполлону больше ничего не оставалось.

Тем более что он и впрямь скоро уснул.

Мама заявилась с самого утра, но без Бет — та оказалась занята на работе, но прислала открытку с истошным воплем пожелания выздоровления.

— Она ведь практически всех вас спасла. — теперь она заняла уступленное Линой место на кровати сына. — Не побоялась вступить в бой с этим преступником. Мне даже страшно подумать, что было бы, не подоспей Бет вовремя… — мама схватилась за сердце, но отняла руку прежде, чем все встревожились. — Полик, ты не знаешь, когда тебя выпишут? Я уже отправила письмо Дамблдору с просьбой войти в положение и не нагружать тебя занятиями.

— Я ещё не знаю, мам. Скоро, надеюсь.

— Я тоже надеюсь. Спасибо, что заботитесь о моём сыне, мисс Яксли. — мама переключилась на Лину. — Он был так взволнован, когда признавался вам при всех, и так рад, когда вы ответили согласием… не разрушайте его надежды, пожалуйста.

— Не собираюсь. — кивнула девушка.

— Я признался при всех? — ужаснулся Аполлон; Дафна искоса глянула на него и задумалась.

— Да. — улыбнулась мама. — Ты просто набрался храбрости и решился. Ох, я же вам всем булочек принесла, хотите?

— Хотим! — оживились все, кроме Дафны, которая вновь отвернулась и уткнулась в подушку.

Допрос мамы ничего нового не принёс — она рассказала, что после «безобразной сцены» все быстро выбежали из дома и оставили её одну, а примерно через полчаса прибежала Бет и притащила четыре тела. Мама, чудом не заработав сердечный приступ, мигом начала звонить в больницу святого Мунго и уже через пару минут в дом прибыли целители и сотрудники Министерства. Убрались они так же быстро — целители забрали ребят в больницу, а сотрудники отправились вместе с Бет осматривать место происшествия. Затем ребят они увидели только через неделю — Лина и Кей уже пришли в себя, но Аполлон и Дафна ещё лежали без сознания.