Страница 18 из 22
Первоначально безумные и сумасшедшие, учинившие смертоубийство или зажигательство, заключались в дома умалишенных без определения срока; затем срок заключения был ограничен пятью годами после выздоровления, в настоящее же время этот срок сокращен до двух лет после выздоровления.
«Прил. IV к ст. 95. Когда по такому свидетельству они будут признаны действительно безумными или сумасшедшими, то отсылаются для содержания и лечения в дом умалишенных, с тем чтобы ни в каком случае не были из того дома исключаемы и водворяемы в общество без разрешения высшего начальства.
Если ж время покажет, что сумасшествие их совершенно прошло, и в выздоровлении от оного в течении двух лет сряду не будет замечено никаких сего рода припадков, тогда по точным удостоверениям в состоянии их здоровья они освобождаются из дома умалишенных, а имения их от опеки на основании законов гражданских.
Для выздоровевших от сумасшествия двухлетний срок наблюдения может быть сокращен, и в случае особых к сему побуждений и достаточного удостоверения, что от того не может быть никакой опасности, выздоровевший сумасшедший может быть отдан родственникам его на поручительство с обязанностью тщательно наблюдать за ним и в случае малейших признаков возврата сумасшествия брать надлежащие меры предосторожности или препровождать его снова в дом умалишенных.
По указу Общ. собр. I и касс. департаментов „освобождение из дома умалишенных лиц, признанных совершившими указанные в прил. к ст. 15 Улож. о нак. изд. 1876 г. преступления в состоянии сумасшествия, и сокращение установленного законом 2-летнего срока наблюдения за теми лицами, по их выздоровлении, зависит на основании 355-й и 356-й ст. Уст. уг. суд. от окружных судов и судебн. палат по принадлежности“ (1879 г. № 67), при чем производится новое освидетельствование в присутствии суда».
Таким образом, освобождены из дома умалишенных могут быть только вполне выздоровевшие, и то лишь через два года после выздоровления. Назначение двухлетнего срока пребывания в доме умалишенных не оправдывается никакими соображениями и лишено какого-либо действительного основания. Единственная цель назначения этого срока состоит в предотвращении опасности повторения болезни, но возможность возврата болезни не устраняется и по истечении двух лет, так же как после какого бы то ни было срока. Руководствуясь только возможностью рецидива, закон, чтобы быть последовательным, должен был бы заключать больных на всю жизнь, как это и делалось раньше, и ни в коем случае не освобождать их от этого заключения. Определенный же законом срок не достигает никакой цели, а между тем пребывание в доме умалишенных для выздоровевшего больного в течение двух лет является обыкновенно тяжелым наказанием. Правда, в случае особых к сему побуждений и достаточного удостоверения, что от того не может быть никакой опасности, «двухлетний срок наблюдения может быть сокращен, при чем выздоровевший может быть отдан на поручительство родственникам с обязанностью тщательно наблюдать за ним и в случае малейших признаков возврата сумасшествия принимать надлежащие меры предосторожности или препровождать его снова в дом умалишенных». Это добавление очень существенно, и можно лишь пожалеть, что оно только добавление, а не общее правило для освобождения выздоровевших больных. Не совсем понятно только, какие закон подразумевает «особые побуждения», так как единственным побуждением для выхода выздоровевшего больного из больницы может быть только его выздоровление. Указываемая этим добавлением условность выхода, при чем в случае малейших признаков возврата сумасшествия больной может быть снова препровожден в больницу, приближается к системе условных отпусков, практикуемых с полным успехом с 1871 года в Шотландии, отчасти в Англии, которую предполагает ввести и новый проект французского закона. Шотландский закон, позволяя освобождать больных, которые выздоровели, но возбуждают еще сомнение в возможности повторения болезни, обставляет их пробный отпуск, который всегда может быть отменен, известными условиями, которые изменяются сообразно с обстоятельствами каждого случая. Общее требование состоит в том, чтобы лицо, отпущенное на свободу, имело попечителя, который принимает на себя ответственность за его наблюдение и обязан ежемесячно доставлять о нем сведения. Кроме того, эти лица посещаются периодически врачом, который, в свою очередь, представляет отчет об их состоянии. Если предписанные условия не исполняются или является опасность возврата болезни, отпущенное лицо немедленно водворяется обратно в больницу. Система условных отпусков, дающая в Шотландии очень хорошие результаты, требует, однако, общей организация призрения душевнобольных, установления со стороны государства надлежащего наблюдения и контроля за всеми душевнобольными, о чем в России пока еще нет и помину.
Таким образом, по нашему закону могут быть освобождены только лица вполне выздоровевшие: как общее правило – через два года после выздоровления, в виде исключения – через более короткий срок. Все остальные больные, раз они неизлечимы, присуждаются на пожизненное заключение. Закон предполагает, что все не вполне выздоровевшие продолжают быть опасными, но это предположение совершенно неверно. Многие больные поправляются только относительно, наступает так называемое выздоровление с дефектом, который может варьироваться от едва уловимого до более или менее значительного. С научной точки зрения они не вполне выздоровевшие и по закону не должны быть освобождаемы, между тем их состояние настолько изменилось, что они не представляют уже какой-либо опасности, и многие из них могут снова с успехом продолжать прежние занятия. Далее, даже при отсутствии улучшения с течением времени в состоянии душевнобольных могут наступить очень резкие изменения. Больной, бывший опасным в течение острого периода болезни, перестает быть им при переходе в хроническое состояние. Прогрессивный паралитик, который может внушать опасения в начальных периодах болезни, делается не только безопасным, но и вполне беспомощным в ее конечном периоде. Нет никакого основания задерживать подобного рода больных, если родственники желают взять их под ответственный надзор. Единственная ведь цель заключения, налагаемого по определению суда, – это предохранить общество или самого больного от представляемой им опасности; раз эта опасность миновала – безразлично от того, выздоровел ли больной или нет, – минует и основание для принудительного заключения. Следовательно, как при заключении в дом умалишенных, так и при освобождении из него, главный вопрос состоит в том, представляет ли больной опасность для себя или для общества. Решение этого вопроса не может быть дано в какой-либо общей форме, оно может быть только индивидуальным, сообразно с особенностями каждого случая, и должно неизбежно быть основано на заключении врачей. Мы приходим опять к основному положению, что решение вопроса о том, следует ли больному находиться в больнице или дома, может принадлежать исключительно врачу.
Действующие в настоящее время постановления о заключении в доме умалишенных и освобождении из него (т. е. 95, 96 и 97-я статьи Улож. о нак.) заменены во второй половине 36-й статьи нового проекта Уложения о наказаниях следующим образом:
«В тех случаях, т. е. при невменении деяния в вину, суд может или отдать такое лицо под ответственный надзор родственников или других лиц, пожелавших принять его на свое попечение, или же поместить его во врачебное заведение впредь до выздоровления, удостоверенного установленным порядком».
Эта статья имеет неоспоримые преимущества в сравнении с действующими постановлениями. Она относится ко всем без исключения больным, признанным невменяемыми, и не устанавливает никакого подразделения ни по роду совершенного деяния (смертоубийство и поджигательство с одной стороны и все остальные преступления с другой), ни по категории совершивших это деяние больных (безумие и сумасшествие и припадки болезни старого Уложения). Несмотря, однако, на это преимущество – бесспорно, очень крупное, – нельзя признать редакцию новой статьи вполне удовлетворительной. Именно, она предоставляет суду право или отдать больного родственникам, или поместить его в специальное заведение, и в то же время не дает никакого указания, чем должен руководствоваться суд в применении этого права, как бы предоставляя этот крайне важный вопрос произволу суда. Между тем (на основании изложенных выше соображений) определение суда (о помещении в специальное заведение или об отдаче под надзор родственников) должно быть основано на заключении экспертов, которые в свою очередь – насколько речь идет о принудительном помещении – должны иметь в виду исключительно вопрос о том, представляет ли больной в каком-либо отношении опасность для себя или для общества. При этом принудительное задержание в специальном заведении должно иметь место не «впредь до выздоровления», а только до тех пор, пока существует опасность. Сделав соответствующие поправки, мы получим следующую редакцию второй половины 36-й статьи.