Лыжник

А ученик вел ее бережно, как вазу, а когда зазвучал вальс, легко закружил между столиками. В этот момент двери распахнулись, и в них соляными столбами застыли парни, не ожидавшие увидеть такую картину.

Пластинка закончилась, и игла зашипела по ее внутреннему краю. Петров довел раскрасневшуюся учительницу до места и подвинул стул.

Девчонки захлопали в ладоши. Парни у дверей отмерли и шумом и гамом принялись раздеваться. По кабинету разнесся запах алкоголя.

На некоторое время воцарился небольшой хаос. Но затем трудами Таньки Ковригиной и Ирки Серовой все расселись за столами и после небольшого поздравления от Натальи Юрьевны принялись уничтожать яства, приготовленные девочками.

На вечер пришли практически все. Не было только Филимонова, который, отойдя от блевоты, спал сейчас в школьной кочегарке.

После того как все было съедено, снова включили радиолу. Протрезвевшие парни стояли по углам и наблюдали, как девчонки танцуют друг с другом.

Петров был совсем не прочь вновь потанцевать с Натальей Юрьевной, ощущения от ее прижатой мягкой груди что-то перевернули в его восприятии. Но он понимал, что не стоит этого делать, и пригласил танцевать Ирку Серову. Та обвела победным взором подружек и прижалась к нему, обхватив руками за шею.

Саша был совсем не против таких объятий, но Наталья Юрьевна зорко стояла на страже приличий и сразу погрозила им пальцем, после чего пришлось танцевать на пионерском расстоянии.

Этот танец послужил спусковым крючком, и еще несколько мальчишек решились пригласить девочек на танец. Только ни одна из них не осмелилась, как Ирка Серова, практически повиснуть на партнере.

Танцуя, Сашка вспоминал, что Иркина влюбчивость до добра не доведет, на первом курсе педвуза она выскочит замуж и начнет рожать детей. К тридцати у нее за спиной будет три брака и четверо детей. И, несмотря на такой опыт, она то и дело будет влипать в неприятные истории с альфонсами, желающими облапошить одинокую женщину. Что с ней было дальше, Петров не знал, поскольку переехал в другой город и потерял связи с одноклассниками.

В какой-то момент он поймал себя на мысли, что ему нравится происходящее, и, оказывается, нисколько не скучно праздновать Новый год в компании одноклассников. Он с удовольствием встал в хоровод, кружащий вокруг елки. Но в отличие от окружающих петь не пытался, чтобы не испортить праздник полным отсутствием слуха.

Девочки приготовили несколько игр, в коих он принял активное участие. И на какое-то время забыл о своем истинном возрасте.

В восемь вечера Наталья Юрьевна начала поглядывать на часы. Девчонки принялись уговаривать ее продлить вечер еще на час. В конце концов та неохотно согласилась.

Когда Петров во второй раз пригласил учительницу на танец, почти никто не обратил на это внимание. Саша рискнул на этот раз прижать ее плотнее и с удивлением отметил, что девушка ничего против не имеет. По крайней мере вслух она ничего не сказала и не пыталась отстраниться.

«М-да, в моем времени такое вряд ли бы случилось, – насмешливо подумал он. – Учителя там до смерти боятся слова „педофил”. Наверное, со мной и танцевать бы не решилась».

Однако в конце танца Наталья Юрьевна все же укоризненно шепнула ему:

– Саша, мне кажется, что ты слишком осмелел. Не боишься, что я расскажу о твоем поведении Петру Александровичу? А с Ирой ты вообще вызывающе танцевал. Не нужно было так ее прижимать.

Петров еле удержался от смеха.

«Наивная девчонка! Кому ты собралась рассказывать? Моему папаше? Он меня, конечно, не похвалит, но ругать точно не будет. А про себя еще и подумает, что сын растет правильной ориентации».

Когда все уже собирались расходиться по домам, в распахнутую дверь, впуская впереди себя клубы морозного воздуха, забрел Сергей Филимонов. Вид у него была еще тот. Помятое от сна лицо, следы рвоты на одежде. Озираясь по сторонам, он бессмысленно улыбался.

– Сережа, что с тобой? – трагическим голосом произнесла учительница. До нее никак не доходило, что ее ученик просто пьян.

– Не переживайте, Наталья Юрьевна, – спокойно сказал Петров. – Сережа слишком много выпил, а сейчас отоспался и пойдет домой, а Костя Свистунов его проводит, они в соседних домах живут. Костя, я правильно говорю? – с нажимом спросил он у невысокого круглолицего мальчишки.

– Правильно, – недовольно буркнул тот. Косте совсем не улыбалось вести протрезвевшего Сережку. От того вполне можно было запросто так схлопотать хорошую плюху.

– Неужели в моем классе мальчики пьют вино? – ужаснулась классная руководительница. – Это же ЧП! Господи, что же теперь будет? – после этих слов она резко замолчала.

– Наталья Юрьевна, можно провожу вас до дома? – вкрадчиво спросил Петров, подавая пальто. – По дороге мы об этом поговорим.

Парни уже все выскочили на улицу, боясь, что их тоже уличат в пьянстве, а девочки выходили медленно, с улыбкой оглядывая свою учительницу, так и не понявшую, что на новогоднем вечере из шестнадцати парней присутствовало всего пятеро трезвых.

Лишь Ирка Серова не улыбалась, она рассчитывала, что Петров сегодня проводит ее до дома, а тут случился такой облом. У Сашки, видимо, совсем снесло крышу, раз он начал клеиться к учительнице.

Наталья Юрьевна шла, взяв под руку своего ученика и слушая его треп, понимала, что совсем его не знала. Если отстраниться от ломающегося юношеского тенорка, то создавалось впечатление, что рядом с ней идет мужчина, притом умный мужчина. По крайней мере, он свободно ведет разговор, а не бекает и мекает, как делал бы сейчас любой школьник.

Для начала он очень грамотно рассказал обо всех учениках класса и сделал это гораздо лучше, чем ее тайные осведомительницы. Кстати, Саша посмеялся над ее наивным убеждением, что этих стукачек никто не знает. Очень логично он убедил ее не поднимать волну по поводу сегодняшней алкоголизации.

– Чего говорить о том, что уже случилось, тем более без всяких последствий, – говорил он. – Добиться, чтобы это не повторялось – это ваша задача.

Когда они подошли к дому, где она снимала комнату на чердаке, Наталья Юрьевна полностью успокоилась. Однако противный мальчишка опять порушил все ее спокойствие, ловко стянув у нее варежку и поцеловав на прощание руку.

«Нет! Это уже ни в какие ворота не лезет, – раздраженно думала учительница, поднимаясь по крутой лестнице и чувствуя томление внизу живота. – Растравил душу, как ни один парень на курсе не смог, и что теперь делать? Может, действительно его отцу пожаловаться?»

Поразмыслив, Наталья Юрьевна отказалась от этого намерения, придя к тем же выводам, что и сам виновник ее переживаний. Петр Александрович, скорее всего, останется доволен поведением сына, притом тот, собственно, ничего особенного и не делал.

Саша Петров домой шел тоже не очень радостным. Он знал, что уболтал бы учительницу на все что угодно, но вот из-за некоторых возрастных проблем именно этого он был не в силах совершить.

«Ну, и для чего ты это делал? – укорял он себя по дороге. – Ни себе, как говорится, ни людям. Это дело тебе, друг ситный, еще боком может выйти».

Хотя время был десятый час, улицы уже опустели. Редкие прохожие торопливо шли по своим делам. Глядя на молчаливый город, нельзя было подумать, что сегодня самый веселый праздник страны.

«Надо же! Как все меняется», – подумал Петров, вспоминая заполненные праздничной толпой улицы, сверкающие витрины магазинов и украшенные горящие огнями елки.

Он прекрасно знал, что сейчас там, в домах, за светящимися окнами множество людей встречает Новый год в кругу семьи, знакомых, но вот традиция уличных гуляний еще не появилась.

Дома его никто не встречал. Родители, как обычно, ушли к маминой сестре, жившей неподалеку в своем доме. По меркам этого времени он был роскошный, хотя Саша сейчас не видел в нем ничего особенного. Однако, в отличие от скромной двухкомнатной квартиры Петровых, это был настоящий дворец в четыре комнаты с кухней, где в праздники могла собраться вся многочисленная родня.