Я – собака Диоген

– А у кого вообще нет души, – спросил нигилист Нивос Родеф, – тому, значит, заказана дорога к истине?

– Это невозможно, у нас у всех есть души, – убежденно заявил слепой.

– В этом я очень сомневаюсь, – позволил себе заметить Нивос, – вообще-то я не верю не только в бессмертие души, но и в ее наличие.

В этот раз на защиту идеи слепого встал Грек-философ.

– Наличие души в теле доказывается хотя бы тем, что иногда душа остается наедине с собой, без тела. Ведь когда мы предаемся своим мыслям, то забываем о своем теле. Получается, как бы парадокс, если хочешь погрузиться в размышления, постарайся забыть о своем теле. Если сознательно ограничивать связь души с телом, то можно избежать заражения его природой, а это принесет нам избавление от безумства тела, в результате чего мы обретаем возможность соединения с бестелесными сущностями и способность познать собственными силами все беспримесное, что и является истиной. По мнению Сократа, нечистому касаться чистого не дозволено.

– Какая галиматья, – воскликнул Нивос Родеф. – Если мы не будем поддерживать свое тело в хорошем состоянии или хотя бы питать его, то, уверяю вас, никакая душа в нем не удержится. Она мгновенно умрет вместе с телом. Смею вас заверить, что, прежде всего, мы с вами представляем тела, и в нас нет никаких душ и быть их не может.

В это время в прихожей залаял Диоген. Залаял он оттого, что рядом с ним заколебался воздух, и из пустоты, неведомо как, появился человек, весь укутанный в черный балахон. В руках он держал посох и миску для подаяния, на которой извивались три толстых червяка. Старик смущенно кашлянул и постучал три раза посохом о пол.

– Кого это еще принесла нелегкая, – сказал Нивос Родеф.

– Тьфу-ты, – выругался слепой. – Я хорошо помню, что закрывал дверь на заложку. Пойду, открою.

Но надобности в этом уже не было, закутанный в балахон старец входил на кухню.

– Нижайше прошу прощения за мое беспокойство, – сказал он. – Я осмелился вас потревожить лишь для того, чтобы принести вам слова моей благодарности и вернуть то, что принадлежит вам по праву.

– Но как вы сюда попали? – удивился хозяин квартиры. – Ведь дверь была запертой.

– Еще раз приношу извинения за мое вторжение, но мне нужно вам вернуть ваши души, – молвил старик, пропустив мимо ушей вопрос слепого.

– Какие еще души? – воскликнул обалдевший хозяин квартиры.

– Вот эти, – ответил старец, протянув миску.

– Что там? – спросил слепой у друзей.

– Какие-то безобразно мерзкие черви, – ответил Грек-философ.

– Да он над нами издевается, – воскликнул пришедший в негодование Нивос Родеф.

– Еще раз прошу прощения, позвольте вам все объяснить, – быстро заговорил нищий. – Вчера в электричке мой баранеголовый сынок Амон случайно похитил ваши души. Обещаю вам его за это сурово наказать. Вечером его дружки собирались проиграть их в карты, но я вовремя появился, отнял их и вот с извинениями возвращаю их назад.

– Кого "их"? – опять не понял слепой.

– Ваши души.

– Этих червей? Вы хотите сказать, что наши души похожи на червей?

– Какие есть, такие и возвращаю, – с достоинством ответил старец.

– Да ты что, не видишь, что он издевается над нами, – опять вскричал Нивос Родеф, обращаясь к слепому.

– И все же вы должны их принять, – настаивал старец в балахоне, протягивая им миску, – без них вам никак нельзя обойтись.

Нивос с силой ударил по миске снизу вверх, отчего души взлетели к потолку. Две души быстро нашли своих хозяев и прямо в полете вонзились в них подобно буравчикам, растекаясь по их телам. Третья же слепая душа шмякнулась на посудный шкаф и завалилась в щель между ним и стеной.

– А ну живо катись отсюда, старая развалина, – закричал Нивос Родеф, – пока я не выбросил тебя из окна с пятого этажа.

В мгновение ока старик растаял в воздухе как дымка. Обалдевшие философы, видевшие это чудо, потеряли дар речи.

– Что произошло?! – вскричал встревоженный слепой.

– Э-э-э…

– Ме-е-е…

– Да что такое, – занервничал Гомер, – я же ничего не вижу, не забывайте мне объяснять ситуацию, с вашими "бе", "ме" и "кукареку", трудно разобраться, что происходит в мире.

– Он опять исчез, – наконец обретя дар речи, произнес Грек-философ.

– Как исчез? – не понял слепой.

– Опять испарился, как прошлый раз в электричке.

– Ну и дела-а! – удивился слепой. – А где те черви, которые он хотел нам подарить, утверждая, что они являются нашими душами?

– Они тоже исчезли.

– Вместе с ним? Ну и дела-а! А вы хорошенько поищите его в квартире, может быть, он где-нибудь спрятался.

– Да кого там спрятался, на наших глазах он превратился в дымку, словно сгорел, – подтвердил слова Александра Нивос Родеф. – У меня даже мороз по коже пробежал.

– Что-то неспроста этот старик последнее время стал нам являться, – заметил Грек-философ. – Как бы он на нас какой беды не накликал. Не мешало бы нам, всем троим, сходить в церковь помолиться.

– Ты совсем помешался, – воскликнул Нивос Родеф. – Ты хочешь, чтобы я, атеист, отправился в церковь молиться неизвестно кому и чему? И впрямь, кое у кого крыша поехала от этих потрясений. Я вижу проявление у тебя явных признаков демонологии.

– Лучше уж быть демонологом, чем отъявленным нигилистом, – молвил Грек-философ, – и ни во что не верить. Как можно быть таким слепым: видеть чудо и утверждать, что ничего не случилось. Вот уж истинно о ком говорят: неверующий Фома.

– Я не отрицаю того, что произошло здесь, – отвечал Нивос Родеф, – но до тех пор, пока мы не сможем объяснить это явление с научной точки зрения, не стоит этому событию предавать большого значения.

– А мне кажется, – вмешался в разговор слепой Гомер, – если человек проявляет такие необыкновенные способности, то и сам он является необыкновенным существом.

– Что ты имеешь в виду? – спросил его Нивос Родеф. – Неужто ты хочешь сказать, что перед нами сейчас возникало явление какого-нибудь бога?

– Кто знает, может быть и так, – молвил слепой. – Во всяком случае, другого объяснения у меня нет.

– Вы оба с ума посходили, – заявил Нивос Родеф. – Пойду-ка, проветрюсь, а то с вами и у меня может крыша поехать. Уже всякие галлюцинации начинают казаться.

Он вышел в прихожую, взял с вешалки свою кепку и ушел, хлопнув дверью.

– А ты что об этом думаешь? – спросил слепой у Грека-философа.

– По всему видно, что это был никто иной как древнеегипетский бог Птах, – заключил тот, – его облик соответствует всем описаниям о нем в древних книгах. В "Памятнике мемфисской теологии" говорится, что Птах везде появлялся неожиданно в виде человека в одеянии, плотно облегчающем и закрывающем его, кроме кистей рук, держащих посох "уас". Он создавал все творения на земле, задумывая их в своем сердце, а затем называя их своим языком.

– О, Боже! – восхитился слепой. – Как он похож на меня. Свои произведения я тоже долго вынашиваю в своем сердце, а затем перевожу на язык письма. По-видимому, и в самом деле это был бог творчества, жаль, что мы отказались получить из его рук предлагаемый дар.

– Этих ужасных червей?

– Быть может, от них мы стали бы более талантливыми, и мне удалось бы быстрее завершить мою "Идиллиаду".

Так оба философа сошлись во мнении, что их посещал бог Птах.

***

Наконец-то мои друзья-философы прозревают я поражаюсь насколько люди будучи по своей природе идеалистами часто считают себя законченными прагматиками с претензией на титул носителей объективной истины при видении вещей и явлений а потом сами же и удивляются что в их жизни никогда не сходятся концы с концами да они же все слепы от рождения и как правило не прозревают до конца своей жизни они в упор не видят многие реальные вещи происходящие в мире в какой-то степени эту их странность я отношу к особенности их физиологии а именно их тупоголовости вы только обратите внимание на тот факт что ни одно существо на земле не обладает такой гладкой и круглой головой как человек как бы они не старались обрамлять ее своими волосами их тупоголовость проявляется не только в их облике но и в восприятии мира а также в поступках в основном на земле обитают существа с умеренными потребностями физически закаленные и воздержанные люди же из-за своей тупоголовости составляют исключение мы собаки хотя и поддерживаем с ними контакт но все же живем ближе к природе другими словами kata physin согласно природе от этого наша собачья жизнь больше приближена к действительности к тому же мы обладаем поистине неограниченной свободой и не находимся в плену низменных влечений и земных благ люди порочны потому что они рабы своих страстей мы же собаки добродетельны потому что обладаем внутренней свободой мудрых псов и внешней свободой бродячих собак кому как ни нам собакам легче разбираться в вопросах свободы мнимой и истинной внешней и внутренней нам проще судить об их моральной автономии и ответственности перед их обществом ибо со стороны всегда виднее кому как ни нам понятны страдания личности в отчужденном мире так как мы вынуждены жить в чужом даже для них самих мире но то что испытываем мы собаки на своей шкуре не способен испытать ни один человек с нашего горизонтального угла зрения лучше видны проблемы их культуры и природы мы проще усваиваем пределы самоограничения и лучше разбираемся в разумных и безудержных потребностях и с нашей точки зрения критика и переоценка конвенционных ценностей будут более правильны одно меня тревожит что живя около людей мы собаки научились суетиться и подражать их образу жизни последнее время я часто подумываю о том чтобы оставить людское общество и стать бродячей собакой возможно этим поступком мне удастся сохранить свою чистую душу…