Страница 21 из 113
— А заночуешь ты у старого Гальдра. — Сказал Эйвинд, почесав бороду. — Он тоже из ваших краёв.
— С юга?
— Ага. Давно тут живёт. — Вмешался Тогмур, шедший рядом. — Как говорят, три десятка зим уж минуло. Будет, о чём языком почесать.
Дом Гальдра стоял на самом краю деревни, и вид его был чуть более привычным глазу наёмника. Бревенчатые стены, обычные для местных, соседствовали со стеклянными окнами, тогда как остальные здешние дома обходились лишь тяжёлыми ставнями. Над дверью нависал козырёк, какие наёмник часто видел в городах Энгаты. Эйвинд вошёл первым и без стука, за ним Тогмур, а после и сам наёмник. Короткий разговор с хозяином жилища и старик с рыжим воином удалились так же бесцеремонно, как и вошли, оставив наёмника один на один с тем, кого называли Гальдром.
— Ну, здравствуй что ли, Таринор. — Проговорил тот низким голосом и протянул руку, как то было принято в Энгате. Наёмник успел заметить, что местные рук не жали, а довольствовались тем, что клали руку друг другу на плечо. И если Эйвинд выглядел пожилым и уставшим, то Гальдр производил впечатление глубокого старика, которого всё же ещё не до конца оставили силы. Белоснежная, но коротко стриженная седая борода, так же коротко стриженные волосы, широкие плечи и ладони, воинская осанка, не потерянная с возрастом. Таринор мог поклясться, что если этот человек в молодости сражался мечом, то он делал это действительно хорошо.
— И тебе не хворать. — Ответил Таринор, пожимая руку. — Так значит, тебя зовут Гальдр? Ты из южных земель?
— Вообще, когда-то меня называли Кальдор. Кальдор Моэн из Могилы Эльфа, если быть точным. Садись что ли за стол, гостем будешь, раз уж так Эйвинд сказал. — Вздохнул старик, указывая рукой на стол у камина.
— Моэн? — Удивился наёмник. — Знакомое имя. Ты, случаем, не родня Гевину Моэну?
— Родня. Как же не родня. — Улыбнулся старик. — Внук это мой. Непоседливый такой мальчуган, курносый. Знаешь его? Ну, раз с юга, то чего бы и не знать.
— Знал. Он сражался за Эркенвальда. Пал в Битве на Руке лорда. — Ответил Таринор. Почувствовав себя гонцом, принесшим дурные вести, он поспешил добавить. — Семь лет назад.
— Что ж, он выбрал свой путь. — Грустно проговорил Кальдор Моэн.
— Боюсь, что на нём род Моэнов прервался… — осторожно добавил наёмник. — Хотя нет, осталась ещё Глория Моэн, сестра Гевина. Её выдали замуж за кого-то из Гвилов, им передали замок после гибели вашего внука.
— Печально слышать, но не надо так осторожничать, говоря об этом. Когда я отправился сюда, оставив королевскую службу, семьи для меня не стало. И меня для них тоже. Благородные дома появляются и исчезают, с этим ничего не поделать, Таринор. Боги пишут историю кровью и им всё равно, чья это кровь. Сын конюха или сын короля — все они перестанут дышать, если получат меч в брюхо. Сколько родов прервалось, и сколько прервётся ещё — никакой счетовод не сосчитает.
— Но разве не грустно не оставить после себя наследия?
— А что лучше? Породить выводок болванов, грызущихся из-за наследства, или кануть в небытие, оставив память? Вся Энгата помнит Роберта Стоунриджа, что не склонился перед завоевателем Эдельбертом и принял смерть стоя, вместо того, чтобы жить на коленях. Его род прервался, но память о нём переживёт века. А кто вспомнит, чем знамениты какие-нибудь Талоты? Или Мадды из Болотного шпиля? Или…
— Бьорн Талот был моим другом. — резко перебил старика Таринор. — Его убили люди Рейнаров. — Кальдор Моэн замолчал и внимательно посмотрел на наёмника.
— Вот видишь, — вздохнул старик. — Хоть мы не всегда можем уберечь от гибели тех, кто нам дорог, но в наших силах сделать так, чтобы память о них жила. К слову, о памяти. Признаться, я и не знаю, что творилось на юге последние лет тридцать. И ты, юноша, окажешь мне услугу, если расскажешь.
Таринор посчитал, что отказать он не вправе. Хоть наёмник и не любил вспоминать всё это, но чувствовал себя обязанным за гостеприимство. Когда рассказ подошёл к концу, старик утёр невесть откуда взявшуюся слезу.
— Какие же поганые годы, Таринор. Здесь просто тишь да гладь в сравнении с тем, что на юге творилось. А ты всё это видел, прошёл и пережил, да ещё и сами боги от смерти уберегли. На такое способен либо отпетый мерзавец, либо человек, которому не раз улыбнулась удача. На мерзавца ты не похож, а уж я в людях разбираюсь к девятому десятку-то. Немало повидал и гадов, и хороших парней. Был у меня дружок, Явосом Таммареном звали. Лопоухий такой. В целом беззлобный малый, но такой, знаешь, хитрый, себе на уме. Младшим помощником в казначействе был при короле Густаве Втором. Если уж есть такая штука, как призвание, то у Явоса это было именно казначейское дело. Нисколько б не удивился, если б он потом и в Тронный круг пробился. Сейчас-то он, поди, уж помер…
— Мои друзья сейчас там, на юге, поэтому мне нужно туда вернуться, я должен быть с ними.
— И как же ты собираешься туда попасть? — Морщинистые губы старика скривились в улыбке. — Через лес один не пройдёшь. Особенно, если, как ты сказал, эльфы нынче против нас.
— А если по морю?
— Кто тебя повезёт-то? Местные по морю не ходят, а с теми ублюдками, что живут у моря и в набеги ходят, я б тебе связываться не советовал. Их дырявые лодчонки ни на что не годны, как и они сами.
— Тоже верно… К слову, откуда всё это знаешь, старик? Ты был в Энгатаре?
— Ха! — Этот звук напоминал скорее кашель, чем слово. — Я жил в Энгатаре. Хранитель клинка лорд Кальдор Моэн, так звали меня когда-то.
— Лорд? Наверное, мне стоит обращаться на «вы»?
— Не глупи. Я же вижу, для тебя этот официоз так же противен, как и для меня теперь. Я уже тридцать лет как Гальдр Южанин из Грарстенна и хотел бы остаться им до самой смерти. Да и пожелай я остаться лордом, разве ушёл бы я в эдакую глушь на север?
Таринор кивнул в знак согласия.
— Что ж тогда тебя сюда привело? — Спросил наёмник.
— Да то же, что и тебя.
— Вот это вряд ли.
— Да ну? Ты рассказывал про войну и всё остальное так, что я понял одно: ты бежишь от всего этого. И неважно, по какой именно причине ты оказался именно здесь, своего ты добился. Убежал. Похоже, боги благоволят тебе.
— Можно и так сказать. — Улыбнулся Таринор.
— А я вот просто устал от замков, лордов, королей и прочей трухи. Здесь всё по-настоящему, там — интрига на интриге. Чей-то гнилой язык пустил слушок, дескать, хранитель клинка уж старый стал, немощный. Его бы сменить на того, что помоложе. И понеслось. Сперва мне намекали, что я славно послужил стране, заслужил отдых. Потом пошли недобрые разговоры. Мол, Кальдор Моэн он как собака на сене, только небо коптит да хорошее место при дворе занимает. Знаешь, случись тогда война, они мигом позасовывали бы свои языки подальше да поглубже, а в мирное время всегда кажется, что военачальник свой хлеб напрасно ест. Не буду говорить, сколько это продолжалось, скажу лишь, что двор тогда превратился в такой бордель, что ни одному Красному дому и не снилось! Смотреть противно было. Все только и делали, что жрали, пили да непотребничали. Добрая половина служанок Чёрного замка брюхатыми ходили! Тьфу! — Старик смачно сплюнул на пол и затрясся от негодования. — Чёрте что творилось! В конечном итоге один нахальный оруженосец позволил себе ляпнуть в моём присутствии, что, мол, пора бы лорду Моэну на покой. Наглый раурлинговский мальчишка! Если б не его старший брат, при котором он и служил, клянусь, я бы оставил мелкого Джеррода без ушей! Это было последней каплей. Наверное, меня считали сварливым стариком, но я слишком много отдал Энгате, чтобы видеть, как двор с каждым днём всё больше и больше погружается в беспутство. И я ушёл. Отказался от титула и звания, от денег, от всей прежней жизни. Взял с собой лишь собственный меч. Здесь, на севере мечники в почёте, так что я быстро нашёл своё место. После того, как надрал задницу местным воякам в поединках, они увидели во мне достойного воина, зауважали. А мне тогда, на минуточку, было уж за шестьдесят.