Страница 20 из 100
Джеймс сдавленно простонал ему в рот, и первым желанием Майкла было отпрянуть, а потом извиниться за свои опрометчивые действия. Но в мозгу одновременно с этим желанием зародилось и второе — оно же и победило. Ответив таким же стоном — оказывается, стоило всего лишь отпустить себя — Майкл разомкнул сплетенные пальцы и положил ладонь Джеймсу на затылок, притянув его к себе и получив возможность контролировать глубину поцелуя.
Целовался Джеймс до умопомрачения хорошо. Точнее не так — Джеймс целовал так, что хотелось поскорее найти точку опору и, не думая о головокружении, целовать его еще глубже, еще более голодно и жадно.
В палате вдруг стало невыносимо жарко. Майкл украдкой расстегнул китель, а потом на секунду приоткрыл глаза и в ужасе отшатнулся.
Прямо за койкой Джеймса стояла Селен и грустно улыбалась.
Джеймс растерянно моргнул, облизнул покрасневшие губы и посмотрел на Майкла с удивлением. Впрочем почти сразу недоуменный взгляд сменился понимающим.
Он проследил за взглядом Майкла, обернулся, пытаясь рассмотреть что-то за своей спиной, и тихо сказал:
— Привет, Селен.
Селен внимательно посмотрела на Джеймса, а потом перевела взгляд на Майкла.
— Я понимаю… ему сейчас это нужно, — прошептала она одними губами. — Но скажи мне… это ведь понарошку? Не по-настоящему ведь?
Майкл долго на нее смотрел, совсем не зная, что должен ей ответить. Конечно, он любил Селен всем сердцем, и один поцелуй не в силах изменить этого. Но и солгать, назвать его ненастоящим язык не поворачивался.
Поняв, его молчание по-своему, Селен закрыла глаза, а по ее щеке побежала слеза. И сердце Майкла не выдержало:
— Конечно, милая, — он поспешил заверить сникшую Селен. — Тебе не о чем переживать.
— Майкл… — Джеймс протянул руку и сжал его ладонь. — Посмотри на меня.
Будто очнувшись, Майкл перевел глаза на него, а когда снова поднял взгляд, Селен уже не было.
— Я… — начал было он внезапно осипшим голосом, но тут же замолчал, поняв, что сказать ему нечего.
— Всё в порядке, — Джеймс крепче сжал его руку и улыбнулся своей замечательной улыбкой. — Я всё понимаю. Расскажешь мне о ней? — попросил он так, что было понятно — отказ он примет также легко. — Что угодно, что захочется?
Майкл кивнул и сжал его руку в ответ:
— Я не хочу, чтобы она уходила. Не хочу отпускать ее. Она — самое лучшее, самое дорогое, что есть в моей жизни, — начал он глухо. — А теперь… она видела, — глаза защипало, и Майкл был вынужден замолчать, сглотнув ком в горле. — Как мне теперь смотреть ей в глаза? Побежать наутро извиниться? Да я даже не знаю, где ее искать, если она сама не придет!.. — закончил он уже с настоящим отчаянием.
Джеймс долго смотрел на него, а потом вздохнул.
— Ты наверняка рассердишься сейчас и даже, может быть, всё-таки меня ударишь. Но я всё равно скажу… — в его глазах заплескались сожаление и сочувствие, и Майкл понял, что совсем не хочет слушать. И всё-таки он не остановил Маклейна, когда тот продолжил. — Твоя жена — самое лучшее, самое дорогое, что было в твоей жизни, — тихо сказал он. — И с этим в итоге придется смириться.
— Смириться? — прищурился Майкл. — Ты мне предлагаешь это сделать, но сам-то ты смог? — процедил он, прожигая Маклейна взглядом. — Да ты счастливчик, если тебе удалось. Вот только разница в том, что я ее действительно люблю!
— А я, по-твоему, не любил? — Джеймс тоже прищурился, но скорее грустно, чем зло. — Ах, ну да… Мужчина же не может любить мужчину. Только самец и самка, — он усмехнулся и покачал головой. — У меня для тебя сюрприз, Майк. Потому что если следовать твоей логике, то и целовать ты меня не должен был.
Майкл глотнул ртом воздух, но так и ничего не сказал. Внутри все клокотало от возмущения — да как Джеймс может ставить в один ряд их любовь с Селен и то, что они сейчас целовались?! Сжав кулаки, он подскочил на ноги и отошел от кушетки к противоположной стене. Какая-то из картинок демонстрировала земной пейзаж — дикий, необузданный и совершенно не похожий красками на природу их планеты, но она очень точно отражала то, что творилось у Майкла в душе.
— Я и сам знаю, что не должен, — наконец, найдя в себе силы, признался он. — Но мне хотелось.
Он помолчал еще некоторое время, шумно втянул носом воздух, и добавил гораздо решительнее, чем сам от себя ожидал:
— И мне и сейчас еще хочется.
Глаза Джеймса снова вспыхнули, а такая переменчивая улыбка снова стала веселой.
— Иди сюда, — он поманил Майкла пальцем. — Сядь обратно, — Майкл послушался, и Джеймс снова взял его за руку. — Хотеть и делать — разные вещи, но если когда-нибудь будешь готов, разрешения можешь не спрашивать, — сказал он, заглянув в глаза. — А до тех пор расскажи мне о Селен. Как она выглядела? Что любила?
— Она выглядела всегда по-разному, — с трудом улыбнулся Майкл. — Я даже не знаю, какой ее природный цвет волос. Каждый месяц она менялась — то стригла волосы совсем коротко, как у мальчика, то отпускала до лопаток, и становилась похожей на принцессу. Представляешь, я разбирал ее шкаф и нашел всего лишь четыре — четыре! — наряда. Нет, не подумай, мы жили в достатке, — поторопился пояснить он. — Просто она избавлялась от тех вещей, которые не вязались с ее новым образом. Джеймс… — прошептал он, чувствуя, как глаза наполняются слезами. — Она была такой свободной! Как ветер!
Джеймс потянулся к нему, поморщившись, зашипев, но всё же дотянулся и обнял за плечи, превозмогая боль.
— Тогда ты должен вернуть ей свободу, — прошептал на ухо дрогнувшим голосом. — Отпустить.
— Она сама пришла ко мне, — произнес Майкл, обмякая в Маклейневских руках. — И если я просто не хочу, чтобы она покинула меня, это не то же самое, как если бы я удерживал ее силой. Хотя я очень боюсь проснуться и больше не увидеть ее никогда. Один раз я уже потерял мою Селен. Не знаю, хватит ли меня на второй, — он зажмурился и прерывисто выдохнул.
Джеймс чуть отстранился и заглянул ему в глаза.
— Просто подумай над тем, что я сказал, — попросил он мягко. — И знаешь… — прошептал, переводя взгляд на его губы. — Я ведь тоже кое-чего хочу…
И медленно поцеловал, давая шанс возразить.
Возражать Майкл и не думал. Еще доля секунды — и он благодарно простонал Джеймсу в губы, а рука чуть было не легла на его израненную спину.
Как и в прошлый раз, Майкл сам углубил поцелуй, скользнув языком в податливый рот. Джеймс ничуть не уступал в мастерстве — то и дело перехватывая инициативу, ласкал губы Майкла так, что он не выдержал и отстранился.
— Давай остановимся, — он оглядел Джеймса совершенно голодными глазами, почувствовав бешеную пульсацию в паху. — Не то еще немного, и проснется неандерталец-самец, — тяжело выдохнул он. Удерживая ладони на месте, чтобы ненароком не сжать набухший кровью член, Майкл скрипнул зубами и зажмурился, пережидая ощущение полуденного зноя вокруг себя.
— То есть я, по-твоему, самка? — поддразнил его Джеймс. — И что же будет делать твой самец, если проснется, интересно мне знать?
Майкл перевел дыхание и честно признался:
— Не знаю. Я по-прежнему считаю, что так неправильно. И по-прежнему хочу целоваться, — добавил со вздохом.
— Думаю, самым правильным будет всё же лечь спать, — рассудил Джеймс. — Во-первых, утро вечера мудренее. А во-вторых, я всё равно не засну завтра, а ты вполне можешь ещё штрафных огрести, если не выспишься. Поверь, их никто не станет откладывать только потому, что я в лазарете.
Майкл послушно переместился на свою койку и положил голову на подушку.
— Джеймс… — тихонько позвал он, вдоволь рассмотрев потолок. — Если этого больше никогда не повторится, ты будешь жалеть?
Неизвестно как очутившаяся рядом Селен приподнялась на локте и выжидающе посмотрела на Джеймса.
Видимо, понимая, что вопрос был задан вполне серьёзно, Джеймс не стал отшучиваться.
— Думаю, да, — сказал он честно. — Но ещё больше бы я жалел, если бы этого никогда не случилось. Потому что впервые со смерти Валентайна мне действительно захотелось поцеловать кого-то другого.