Три любви

– Мур ничего не пропускает, – дружелюбно откликнулся он, – за исключением молитв. Доверяй ему, Ф. Дж. Муру!

– Ты не забыл про мои салфеточки? – спросила она, когда они вместе пошли по дорожке.

Это был не пустячный вопрос. Он искоса взглянул на нее и медленно потер щеку ладонью. Его уверенность поубавилась.

– Как это плохо, Фрэнк, – упрекнула она его.

Так похоже на него – взять и забыть о ее просьбе. Ведь Фрэнк говорил, что будет сегодня проходить мимо «Гау». В семье Мур он был признан образцом торгового дома в Глазго. Если куплено в «Гау», значит это хорошо. Все на их вилле, начиная с маленького пианино и заканчивая дуршлагом, было в то или иное время приобретено за наличные деньги у практически всемогущего мистера Гау.

– Консервированные сардины, – медленно проговорил Фрэнк. – Могу принести тебе в следующую пятницу в качестве компенсации.

Ее губы дрогнули, и все же ей действительно хотелось получить эти салфетки, а он всю неделю забывал про них. Но в этом весь Фрэнк! Он мог забыть о чем угодно: о дне рождения, ее или Питера, даже о собственном. Не раз муж признавался в том, что не помнит этих важных дат.

– Подходит для вегетарианцев, – хмуро уверял он ее. – Поставляется во все братства. Их рекомендует мой дорогой брат Эдвард. Нет греха в консервной банке.

Покачав головой, она невольно рассмеялась:

– Значит, такой у тебя сегодня настрой?

Они вошли в небольшую столовую, расположенную между гостиной и кухней в анфиладе комнат на первом этаже дома, – ничего сложного не было в архитектуре виллы! – и когда Питер по просьбе матери позвонил в колокольчик, все трое уселись за чайный стол.

– И что же сегодня происходило? – спросил Мур, после того как в комнату, подобно ветру, ворвалась Нетта и вскоре с независимым видом удалилась. – Сколько убийств насчитали с утра?

– Все как обычно, – спокойно ответила жена, передавая ему тост. – Не считая того, что твой сын теперь копит шарики.

Взгляд Мура ненадолго задержался на улыбающемся мальчике.

– Настоящий Шейлок, – склонившись над яйцом пашот, пробормотал Фрэнк.

– А утром в городе я встретила мисс Хокинг, – продолжила Люси.

Он взглянул на нее поверх края своей чашки – за столом он обычно сидел ссутулившись – и с мягкой иронией воскликнул:

– Пинки, дорогая! И что же она сказала в свою защиту?

Понимая его настроение, Люси уклончиво покачала головой, не удостаивая его ответом.

– Смешное создание, – настаивал он. – Никак не могу узнать длину ее ступни. Ой, какие мы! – Жеманным голосом он произнес нараспев: – Скажите пожалуйста. Сдается мне, она тронулась умом. – Допив чай, он добавил с заметным акцентом: – Чем меньше мы с ними общаемся, тем скорее… Это место, которое мне нравится…

– Ты ведешь себя нелепо, Фрэнк, – как обычно, – спокойно возразила она.

В этот момент у входной двери энергично ударил дверной молоток, и Питер воскликнул:

– Почта!

Мать кивнула ему, и он, соскользнув со стула, побежал в прихожую. Вскоре Питер вернулся с письмом, ликующим голосом воскликнув:

– Это тебе, мама!

Люси взяла письмо и, сдвинув брови и слегка наклонив голову, принялась внимательно разглядывать прямоугольный конверт с адресом и нечетким почтовым штемпелем поверх красной марки. Потом аккуратно вскрыла конверт ножом.

– Так я и думала, – безмятежно заметила она.

Лицо Мура приняло слегка обиженное выражение. Он достал из кармана жилета зубочистку и, откинувшись на спинку стула, наблюдал, как жена медленно читает письмо.

– Полагаю, от Эдварда, – с сарказмом произнес он, не дожидаясь, пока она закончит чтение, и подумав об их самом постоянном корреспонденте. – Чем сейчас обеспокоен его преподобие? Состоянием наших душ или состоянием своей печени?

Но жена не отвечала, водя глазами по строчкам и беззвучно шевеля губами. Она его не слышала – Люси обычно была полностью поглощена чтением.

– Ну что, – упорствовал он, – мисс О’Риган опять куксится или что еще там такое?

Питер коротко хихикнул, потому что знал экономку дяди Эдварда и ему показалось смешным слово «куксится». Но письмо было не от Эдварда.

– Это от Анны, – наконец сказала Люси, положив листок и с довольным выражением поднимая глаза. – Она приедет к нам. В следующий четверг Джо привезет ее из Ливенфорда.

– Анна! – совершенно другим, унылым, голосом воскликнул Мур, отбросив письмо, которое бегло просматривал. – Анна приедет! Зачем… с какой стати ты ее пригласила?

В ответ Люси нахмурилась: ну что он говорит, к тому же при мальчике!

– Ты забываешь, что она твоя кузина! – напомнила она. – Надо соблюдать приличия и быть гостеприимными, поэтому я пригласила ее на неделю.

– Гостеприимство! Знаешь, много суеты по пустякам.

– Мой дорогой Фрэнк, – заспорила она с неопровержимой логикой, – а когда Анна и ее отец пригласили тебя погостить во время твоей поездки в Белфаст, это тоже была суета?

– Я ездил туда по делам, вот почему пришлось у них остановиться, – нервно ответил он. – Говорю тебе, не хочу, чтобы Анна мне докучала.

– Знаешь, Анна будет докучать мне, – ответила Люси, сохраняя спокойствие даже перед лицом его высочайшей глупости. – Не забывай, что я даже не знакома с Анной. И хочу узнать ее.

– Да пропади оно пропадом! – возмущенно крикнул он. – Не хочу ее видеть в своем доме и, коли на то пошло, не хочу видеть никого из этой компании. – Так Фрэнк отзывался о своих родственниках.

Она нахмурилась. Да, такова была одна из его особенностей – противоположное ее природному дружелюбию желание избегать людей, отгородиться даже от собственной родни. Это всегда раздражало Люси, и она вспыхнула, подчиняясь невольному порыву.

– Боже правый! Чем же нам может помешать Анна? – гневно произнесла она. – Ты всегда очерняешь своих друзей и даже собственных братьев. Насмехаешься над Эдвардом, потому что он священник, а Джо тебя не устраивает, потому что он трактирщик. А теперь вот Анна!

– Священник и трактирщик, – угрюмо отозвался он. – Чудная парочка. Что они сделали хорошего для меня или для кого-то другого? Повторяю тебе: я не хочу, чтобы Анна была здесь.

– Почему ты не хочешь, чтобы она приехала?

– Просто не хочу.

– Ты считаешь себя настолько безупречным, что можешь позволить себе подобное отношение?

– Тебе следовало бы знать. Ты же вышла за меня замуж! – обиженно возразил он.

Люси прикусила дрожащую от возмущения нижнюю губу, чувствуя, как сгущается атмосфера в маленькой, освещенной солнцем комнате лишь потому, что к ним в дверь постучал почтальон с письмом от кузины Фрэнка. В самом деле, что такого сделала она, Люси? Пригласила его кузину Анну Галтон провести с ними несколько дней. Разве это непростительное преступление? Анна, родившаяся и выросшая в Ливенфорде, десять лет назад уехала в Ирландию с отцом, который, будучи партнером «Леннокс энд Галтон» – компании Фрэнка, – в то время обосновался в Белфасте, чтобы заняться экспортной частью бизнеса. Теперь старик Галтон умер, и Анна, вернувшись для улаживания с Ленноксом имущественных дел, решила навестить родственников, что было вполне естественно после долгих лет отсутствия. Она уже провела две недели у Джо в Ливенфорде, возможно, собиралась побывать у Эдварда в Порт-Доране. Почему бы ей не нанести визит в Ардфиллан? Это было соблюдением приличий. И даже более того, когда Фрэнку пять лет назад пришлось поехать в Белфаст, чтобы взять на себя заботу об агентстве по причине болезни старого Галтона, то был первый случай ангины, в конце концов погубившей старика, о Фрэнке в течение трех месяцев прекрасно заботилась его кузина. Для Люси большим облегчением было знать, что муж находится в надежном месте. Ведь зная, как легко можно ему что-то навязать, она переживала из-за влажных простыней, плохой еды, неуютных гостиниц – из-за всех тех бед, которые могли нагрянуть оттого, что он не с ней. И вот теперь Фрэнк отказывает кузине в гостеприимстве, которое Люси хочет предложить взамен. Одна мысль об этом подхлестывала ее негодование, но она с усилием сжала губы, сдерживая гневные слова, готовые сорваться с языка.