Чаша Асклепия

Каждый вечер Вениамин Игнатьевич начинал теперь с систематизации своих накопленных за день данных. Это успокаивало и придавало его пребыванию на Степянке какой-то объективный смысл.

А перед этим, каждый день, из часа в час, он беседовал со Стасиком, причудливо тасуя перед ним факты, домыслы, инсинуации.

И в конце любой истории, иногда доведённой до абсурда, прибавлялась фраза:

— Стасик! Ты скоро сорвёшься и пристрелишь кого-нибудь из команды или учёных!

Фраза произносилась в определённом ритме, с нужными модуляциями голоса и вбивалась в разжиженный паранойей мозг капитана.

Глаза Стасика стекленели, и он автоматически кивал. Правда, внушаемость капитана оставляла желать лучшего. Потому что Стасик почти сразу встряхивал головой, взгляд становился твёрдым и ясным, и он обиженно бурчал себе под нос:

— Да хватит, Венька! Кого я пристрелю…

Надо было усилить эффект. Вениамин Игнатьевич потратил целый вечер на составление чудесного сбора трав, приготовил настоечку и торжественно выдал бравому военному пенсионеру с твёрдым наказом принимать по чайной ложке каждый вечер.

Между делом Вениамин Игнатьевич всё же сам провёл инвентаризацию запасов — наличие продуктов соответствовало расходу. Потому что, несмотря на его новое увлечение наблюдением за пациентами, насущные вопросы никуда не ушли, более того, стали восприниматься ещё острее. Итак, куда же всё-таки бегал киборг? И почему перестал? А может, не перестал? Только начал делать это более осторожно?

Часики все тикали, время постепенно приближалось к истечению срока их командировки. А Вениамин Игнатьевич в попытках приручения киборга застыл на каком-то неопределённом этапе. Они с рыжим навигатором словно достигли зыбкого равновесия. Но если Дэна это равновесие, видимо, устраивало, то Вениамина Игнатьевича — нет. Он не знал, как быть. То ли форсировать события, то ли довериться плавному течению и не сопротивляться обстоятельствам — авось кривая куда вывезет.

Хотя неожиданности и форс-мажоры случались. Они выбивали Вениамина Игнатьевича из колеи, нервировали и пытались сломать броню из чёткой и классной теории, разрушить новый, но такой хороший план.

Например, тупая пиксельная Маша. Вениамин Игнатьевич случайно стал свидетелем весьма занимательного диалога Стасика и корабельного искина.

Стасик сидел и маялся привычной дурью, выразительно вздыхая, явно вызывая друга-Веню на разговор, но Вениамин Игнатьевич столь же демонстративно делал вид, что не слышит, равнодушно помешивая почти остывший чай.

— Маша, а знаешь, кто киборг? — Стас бросил пробный шар, ожидая ответа явно не от Маши.

— Конечно знаю, — ответ Машки поразил своей обыденностью не только Стасика.

Вениамин Игнатьевич похолодел и вспотел одновременно. В голове мелькнуло сразу две мысли: «Хреново Денис Машку выдрессировал» и «Всё зло от баб!»

— Кто он?! — Стасик подался вперёд; казалось, что он сейчас выпрыгнет из штанов.

Корабельный доктор и капитан замерли: один от предвкушения, другой от ужаса.

Но виртуальная шалава была в своём репертуаре.

— Не скажу, он не велел! — Машка скорчила глумливую рожу и исчезла с голоподставки.

Стас сидел с вытянутой физиономией и растерянно хлопал глазами, смотреть на него было почему-то неприятно. Сейчас он напоминал Вениамину Игнатьевичу ребенка с проблемами в развитии — его хотелось пожалеть, и от этого неожиданно возникшего чувства сострадания доктор вдруг разозлился.

Он окинул Стаса брезгливым взглядом, задержавшись на чуть дрожащих руках.

— Стасик, а найдёшь, что делать будешь? — всегда мягкий голос корабельного доктора напоминал сейчас шипение змеи, Вениамин Игнатьевич и не пытался скрыть раздражение. — Пристрелишь? Утопишь? ХБК зальешь?

— Нет, блин, сгущёнки выдам! — Стасик нервно дёрнул плечом, рука сама собой скользнула к предполагаемой кобуре.

— Киборг, киборг.… Да перестреляй всю команду, и дело с концом! — Вениамин Игнатьевич от злости сжал кулаки и чуть топнул ногой. — Может, и меня пристрелишь!

Стас вскочил и в запале воскликнул:

— Если ты киборг, то и пристрелю.

В следующую секунду капитан осёкся и затравленно глянул другу в глаза.

Вениамин Игнатьевич молча встал, качнулся с носка на пятку и негромко произнёс:

— Настоечку пей. Помогает, — и презрительно бросил через губу: — Капитан…

За всей этой кутерьмой Вениамин Игнатьевич почти забыл об одной знаменательной дате — дне рождения Станислава Петухова. И это было первый раз за последние несколько лет.

Напомнил ему, как ни странно, Дэн. Хотя, если вдуматься, то почему странно? Он же просто, по сути, продвинутый гаджет, в голове напоминалка сработала, вот и всех делов. А в том, что киборг скачал все их личные дела, ну, то, что нашёл в свободном доступе, даже не приходилось сомневаться. Хорошо всё же, что Вениамин Игнатьевич в своих рассказах Дэну не перевирал основные факты официальной Стасиковой биографии.

Так что на следующий день Вениамину Игнатьевичу была предложена очень важная и почётная роль — отвлекать капитана от праздничных приготовлений остальной команды.

После завтрака, когда вязкий сырой туман рассеялся, а дневная духота ещё не вступила в свои права, Вениамин Игнатьевич вывел Стасика на первый раунд променада. За это время (а в запасе у них было часа два) трио неувязков должно было приготовить коржи и крем для праздничного торта. В успехе этого безнадёжного дела Вениамин Игнатьевич совсем не был уверен: Дэн готовить не умел. Кстати, странно, что не скачал себе программу повара, пока они были в зоне устойчивого инфранета. Не всё предусмотрел хитроумный киборг.

Вениамин Игнатьевич усмехнулся: и на Дэнюху бывает поруха. Так вот, киборг готовить не умел, о кулинарных талантах безголовой Полины доктор был невысокого мнения, хотя, стоило признать, омлет из настоящих яиц у неё выходил не хуже бабушкиного. Вся надежда была только на Теда. Но одно дело оладушки, которые пилот пёк виртуозно, и совсем другое — праздничный торт.

Для начала друзья-товарищи заглянули «на огонёк» к биологам. Марья Сидоровна была искренне рада (еще бы — такой повод отлынуть от работы!), даже показала «гостям» пару чашек Петри с нарядными шапками плесени нежно-лазоревого и ярко-карминового цвета. Владимир же гостям рад не был, но держался подчёркнуто вежливо и даже прочитал маленькую лекцию, ужасно безграмотную и нелепую, но Вениамин Игнатьевич благодушно молчал, а Стасик ошалело кивал головой.

Стасик, пристыжённый произошедшей накануне ссорой, вёл себя довольно тихо и только вздыхал и покаянно заглядывал в глаза. Поэтому Вениамин Игнатьевич с лёгкостью навязывал другу свой распорядок дня.

После обеда стандартными пайками Вениамин Игнатьевич увёл покорного Стасика в медотсек для полуденной сиесты и душевного разговора. Кстати, как оказалось, весьма продуктивного. Вчера у капитана с навигатором состоялся довольно откровенный диалог о том, каково было рыжему на Чёрной звезде и о нравах бывшего капитана Дэна. Это сначала неприятно кольнуло доктора — ведь ему киборг ничего подобного не рассказывал, — а потом здравый смысл легко задушил недовольство: Дэн должен создавать видимость откровенности со Стасом. Не факт, что киборг рассказал о себе правду, артист и притворщик он ещё тот (вспомнить хотя бы сцену купания в болоте), зато Стас почти уверен в человечности навигатора. Молодец мальчик! Вениамин Игнатьевич довольно улыбнулся. Как оказалось, очень в тему — Стасик говорил что-то о предложении Дэна перекраситься в другой цвет. Всё-таки киборг и правда ещё такое дитя!

А вообще, сегодня был неплохой день. Дэн, когда подошёл напомнить о дне рождения, деловито сообщил, что у него есть новости для Вениамина Игнатьевича и сегодня вечером он их и сообщит своему лучшему другу.

Может, и правда что разузнал? Хотя, скорее всего, какая-нибудь глупость. Но на душе от этого известия стало легко. Почему-то подумалось, что Дэничка (опять всплыло в памяти первое прозвище киборга) просто-напросто игрался в какие-нибудь игрушки, следил за теми же геологами и теперь хочет рассказать ему какую-нибудь очень «страшную тайну» из жизни соседей. Ведь он, Дэничка, в принципе, ещё совсем мальчишка, и ему наверняка хочется развлечений. А то надумал себе Вениамин Игнатьевич не пойми чего.